8. Книга издана в Яссах, найдена в Кишиневе

Сначала немного истории. Первые числа сентября 1944 года, Кишинев. Прошла всего неделя после освобождения Кишинева от немецко-фашистских захватчиков. Иду по опаленным огнем войны улицам города, заросшим травой, почти безлюдным. На стенах домов краской: "Проверено. Мин нет. Лейнант Григорьев". Справа от центральной улицы - парк. Захожу. В глубине парка памятник Пушкину: бюст работы скульптора Опекушина. Зная, что здесь жил Пушкин (1820 - 1823 гг.), ищу "домик Пушкина", как называют его старожилы Кишинева. Один из них ведет меня в нижнюю, "старую" часть города. Проходим около Ильинской церкви, Ильинского базара. И в памяти возникают строки из кишиневского стихотворения Пушкина "Чиновник и поэт": "Люблю базарное волненье... Люблю толпу, лохмотья, шум... ваш ум и здесь вникает в дух народный".

Памятник А. С. Пушкину у Дома-музея А. С. Пушкина в Кишиневе. Скульптор М. К. Аникушин

На базаре, радушно улыбаясь, молдавские крестьяне угощают солдат вином, доставая на закуску из десаг (национальные переметные домотканые сумы, мешки) брынзу. Позже, ежедневно подходя к реставрируемому "домику Пушкина", будущему Дому-музею (открыт 10 февраля 1948 г.), я обязательно заходил на Ильинский базар, где встречал (по внешности и одежде как бы вышедших из XIX века) стариков, старушек, приносивших на продажу разные старинные вещи и (радость для книголюба!) старые книги, журналы, газеты. И чего только мне не удалось приобрести здесь или на квартирах у этих старичков, старожилов Кишинева! И особенно много по истории Бессарабии, а также различных старых изданий книг, статей и т. п., посвященных жизни и творчеству Пушкина в Молдавии.

Однажды мне, как книголюбу и пушкинисту, особенно повезло. Книга, которую я приобрел, была, конечно, самой ценной.

Что же это была за книга?

Но расскажу обо всем по порядку. Шел 1947 год. К этому времени я уже был владельцем значительного количества редких печатных изданий Бессарабии XIX - XX вв. Но книголюб есть книголюб. Он как геолог: найдя одно месторождение, ищет дальше, ищет и надеется открыть еще более важное, более значительное природное богатство.

Однажды один из старожилов Кишинева, у которого я уже приобрел в свое время две редкие книги, таинственно сообщил мне: "А я для вас нашел что-то очень-очень интересное. Правда, эта книга не на русском, а на румынском языке, но зато это книга XIX века, ее автор - К. Негруци. Завтра, - продолжал старик, - мы с вами пойдем к владельцу этой книги. Только хочу вас предупредить: человек он несколько нелюдимый и скряга порядочный. Поэтому на базар не выносит продавать свои старые книги и цену с вас может заломить немалую".

Когда на другой день мы пришли к владельцу этой книжки, то я смог убедиться в справедливости данной ему характеристики. Во-первых, встретил он меня настороженно, не пригласив даже присесть. Затем вынес эту книгу. Мне, даже незнакомому с молдавским языком, стало сразу же ясно, что это была за ценная книга: сборник произведений К. Негруци, изданный в Яссах в 1857 году. Внутренне ахнув, я, однако, виду не подал, сказав: "Да, конечно, книга старинная. Но мне, как пушкинисту, нужно было бы что-нибудь о Пушкине". "Молодой человек, - поучительно заметил старик, - я прощаю вам ваше, извините, невежество, поскольку вы как советский, русский, не знаете местную литературу. Но знайте, что, во-первых, Костаке Негруци, живя в 20-е годы в Кишиневе, встречался здесь с опальным Пушкиным, а во-вторых, он об этих встречах рассказал здесь, в этой книге, в одной из новелл".

Не буду рассказывать о впечатлении, которое произвел на меня хитрый старик своим сообщением. И, видимо, уже заметив, как я заинтересовался книгой, он тут же сказал: "Но я вам эту книгу уступаю лишь при условии, если вы вместе с ней купите у меня и несколько разрозненных томов Шеллера-Михайлова".

Что делать? Конечно же, я согласился забрать и эту "нагрузку" и, отсчитав старику примерно четверть своей зарплаты, унес домой свое сокровище, настоящее значение которого я смог оценить позже.

А теперь несколько слов об авторе этой книги.

Классик молдавской литературы Костаке Негруци в 20-х годах XIX века жил в Кишиневе. В 1821 году во время поражения греческого национально-освободительного движения юный К. Негруци бежал из Ясс в Бессарабию. Вначале он жил с отцом в Хотине, затем летом 1822 года переехал в Кишинев, а весной 1823 года возвратился в Яссы.

С двадцатых годов К. Негруци начинает активно печататься в молдавской прессе, публикуя свои очерки, рассказы, повести. А в 1857 году в Яссах выходит в свет первый сборник его произведений "Pacatele tineretilor" ("Грехи молодости").

Вот эту-то книгу К. Негруци, ставшую теперь библиографической редкостью, мне и удалось приобрести. В одной из автобиографических новелл (из цикла писем "Черным по белому"), в Письме VII под названием "Калипсо" (впервые новелла была опубликована в 1839 г.) К. Негруци рассказал не только о гречанке-эмигрантке Калипсо, но и о своей встрече, дружбе с Пушкиным. К. Негруци пишет: "Среди всего этого пестрого общества, состоящего из эмигрантов и местных жителей, неизгладимое впечатление произвели на меня только двое. То были молодой человек среднего роста, носивший феску, и высокая молодая девушка, закутанная в черную шаль. Я почти ежедневно встречал их в городском парке. Я узнал, что молодой человек в феске был поэт А. С. Пушкин, тот русский Байрон, столь трагически окончивший впоследствии свою жизнь, а девушка в шали была куртизанкой, бежавшей из Ясс. Имя ее было Калипсо, но обычно ее называли "Прекрасная гречанка". Калипсо всегда ходила одна. Только Пушкин сопровождал ее, когда встречался с ней в парке. Не знаю, как они объяснялись (Калипсо говорила только по-гречески и по-румынски, этих языков Пушкин не знал), но; по-видимому, двадцатидвухлетнему поэту и восемнадцатилетней куртизанке и не требовалось особого взаимопонимания.

Пушкин меня любил и охотно исправлял мои ошибки, когда я говорил с ним по-французски. Иногда он просиживал долгие часы и слушал, как я объясняюсь (Г. Калипсо по-гречески, потом он начинал читать мне свои стихи и тут же переводил их по-французски"¹.

¹ (Негруци К. Избранное. Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1973, с. 184 - 185.)

Приведенный текст русского перевода новеллы К. Негруци "Калипсо" осуществлен в советское время и принадлежит И. Константиновскому, знатоку румынского и молдавского языков. Но переводы новеллы "Калипсо" на русский язык (и не один!) существовали и в дореволюционное время.

История публикации разных вариантов русского перевода новеллы, история поисков их и находок - это одновременно и история поисков и находок различных печатных изданий, где публиковались эти переводы, различающиеся между собою разночтением текстов.

Дореволюционному читателю был известен текст перевода, осуществленный кишиневским мировым судьей X. С. Кировым и опубликованный в петербургском журнале "Исторический вестник" за 1884 год (№ 2, стр. 337 - 340).

Так читающей России стала известна новелла "Калипсо" классика молдавской литературы, стало известно о его дружбе с великим Пушкиным.

Но, естественно, перед исследователями, да и перед читателями, сразу же возникает вопрос: а неужели такой русский перевод не был сделан и опубликован ранее и в первую очередь в том месте, где жил К. Негруци и встречался с Пушкиным - в Бессарабии, в Кишиневе, в прессе Бессарабии?

X. С. Киров в сопроводительном письме, направленном в журнал "Исторический вестник" и опубликованном перед текстом новеллы "Калипсо", пишет, что "насколько мне помнится, он (перевод - Б. Т.) еще не появлялся в русской печати"¹.

¹ (Исторический вестник, 1884, февраль. c. 337.)

Но X. С. Киров ошибался, ибо тщательный просмотр мною периодики Бессарабии дал возможность обнаружить тексты русских переводов новеллы "Калипсо", опубликованных в разное время в тех, или иных газетах Бессарабии.

Так, первым по времени переводом на русский язык был перевод-пересказ под заглавием: "Несколько слов об А. С. Пушкине" и опубликованный в официозе края "Бессарабских областных ведомостях" в 1866 году (№ 44, стр. 319 - 320). Автором этой работы, подписанной инициалами "Г. Г.", был редактор газеты Георгий Спиридонович Горе, автор многих известных статей по истории, экономике, литературе, этнографии, фольклору молдавского народа. Этот очерк был впоследствии дважды перепечатан: в сборнике В. А. Яковлева "Отзывы о Пушкине с юга России" (Одесса, 1887. С. 96 - 99) и (с некоторыми изменениями) в одесской газете "Южное обозрение" за 1889 год №817 от 23 мая.

Но первый дословный перевод на русский язык новеллы "Калипсо" с подробными комментариями к нему принадлежал А. Мавродиади и был напечатан в "Бессарабских областных ведомостях" за 1869 год (№ 98, стр. 335 - 336). И только после этих публикаций первых русских переводов новеллы "Калипсо" в прессе Бессарабии 1866 - 1869 гг. был опубликован перевод, принадлежащий X. С. Кирову в "Историческом вестнике" за 1884 год, а также и упомянутые нами переводы 80 - 90-х годов.

В советское время новелла "Калипсо" в переводе на русский язык была опубликована в Избранных произведениях К. Негруци (Москва, ГИХЛ, 1956. С. 134 - 137) и в "Избранном" (Кишинев: Картя Молдовеняскэ, 1973. С. 183 - 185).

Переводы, осуществленные в дореволюционное и в советское время, различны по стилю, и это вполне объяснимо тем, что (по мнению специалистов молдавского языка) переводы дореволюционные носят архаический характер, они ближе к языку XIX века. Но, думается, разница в стилях переводов, в их содержании объясняется еще и тем, насколько переводчики сумели приблизиться к тексту оригинала. Для того, чтобы читатель получил представление о стиле, характере и содержании переводов, мы приводим здесь эти тексты в идентичных отрывках. Явные разночтения выделены.

1. Текст перевода А. Мавродиади (1869 г.)

Как они разговаривали - не знаю, потому, что Калипсо знала только греческий и молдавский языки, а Пушкин не говорил ни на одном из них: полагать надо, что 22 года поэта и 18 прекрасной гречанки не нуждались в многословии.

2. Текст перевода X. С. Кирова (1884 г.)

Как они понимали друг друга (Калипсо владела только греческим и молдавским языками, которых Пушкин не знал) - объяснить тебе не могу. Видно, впрочем, что 22-летний возраст поэта и 18-летний куртизанки не нуждались в переводчике.

3. Текст перевода И. Константиновского (1965 г.)

Не знаю, как они объяснялись (Калипсо говорила только по-гречески и по-румынски, этих языков Пушкин не знал), но, по-видимому, двадцатидвухлетнему поэту и восемнадцатилетней куртизанке не нужно было особого взаимопонимания.

Итак, случайно приобретенная мной книга продемонстрировала еще один яркий пример давних и крепких молдавско-русских литературных связей.