1836

* * *

Напрасно я бегу к сионским высотам, 
Грех алчный гонится за мною по пятам... 
Так, ноздри пыльные уткнув в песок сыпучий, 
Голодный лев следит оленя бег пахучий.

'Напрасно я бегу к сионским высотам...'. Рисунок Пушкина. 1836

* * *

От западных морей до самых врат восточных 
Не многие умы от благ прямых и прочных 
Зло могут отличить... рассудок редко нам 
Внушает
                ———
"Пошли мне долгу жизнь и многие года!" 
Зевеса вот о чем и всюду и всегда 
Привыкли вы молить - но сколькими бедами 
Исполнен долгий век! Во-первых, как рубцами, 
Лицо морщинами покроется - оно превращено.

* * *

Ценитель умственных творений исполинских,
Друг бардов английских, любовник муз латинских,
Ты к мощной древности опять меня манишь,
Ты снова мне велишь.
Простясь с мечтой и бледным идеалом,
Я приготовился бороться с Ювеналом,
Чьи строгие стихи, неопытный поэт,
Стихами перевесть я было дал обет.
Но, развернув его суровые творенья,
Не мог я одолеть пугливого смущенья...
Стихи бесстыдные приапами торчат,
В них звуки странною гармонией трещат...

* * *

Альфонс садится на коня; 
Ему хозяин держит стремя. 
"Сеньор, послушайтесь меня: 
Пускаться в путь теперь не время, 
В горах опасно, ночь близка, 
Другая вента далека. 
Останьтесь здесь: готов вам ужин; 
В камине разложен огонь; 
Постеля есть - покой вам нужен, 
А к стойлу тянется ваш конь". 
"Мне путешествие привычно 
И днем и ночью - был бы путь, - 
Тот отвечает. - Неприлично 
Бояться мне чего-нибудь; 
Я дворянин, - ни черт, ни воры 
Не могут удержать меня, 
Когда спешу на службу я". 
И дон Альфонс коню дал шпоры 
И едет рысью. Перед ним 
Одна идет дорога в горы 
Ущельем тесным и глухим. 
Вот выезжает он в долину; 
Какую ж видит он картину? 
Кругом пустыня, дичь и голь... 
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела 
Висят. Закаркав, отлетела 
Ватага черная ворон, 
Лишь только к ним подъехал он. 
То были трупы двух гитанов, 
Двух славных братьев-атаманов, 
Давно повешенных и там 
Оставленных в пример ворам. 
Дождями небо их мочило, 
А солнце знойное сушило, 
Пустынный ветер их качал, 
Клевать их ворон прилетал. 
И шла молва в простом народе, 
Что, обрываясь по ночам, 
Они до утра на свободе 
Гуляли, мстя своим врагам.

Альфонсов конь всхрапел и боком 
Прошел их мимо, и потом 
Понесся резво, легким скоком, 
С своим бесстрашным седоком.

* * *

Ты просвещением свой разум осветил, 
   Ты               правды лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил, 
   И мудро свой возненавидел.

Когда безмолвная Варшава поднялась, 
   И бунтом            опьянела,
И смертная борьба началась,
   При клике "Польска не згинела!" -

Ты руки потирал от наших неудач, 
   С лукавым смехом слушал вести,
Когда          бежали вскачь,
   И гибло знамя нашей чести.

         Варшавы бунт
                     в дыме. 
Поникнул ты главой и горько возрыдал, 
   Как жид о Иерусалиме.

* * *

О нет, мне жизнь не надоела, 
Я жить люблю, я жить хочу, 
Душа не вовсе охладела, 
Утратя молодость свою. 
Еще хранятся наслажденья 
Для любопытства моего, 
Для милых снов воображенья, 
Для чувств          всего.

* * *

Друг сердечный мне намедни говорил: 
По тебе я, красна девица, изныл, 
На жену свою взглянуть я не хочу - 
А я все-таки...

* * *

Конечно, презирать не трудно 
Отдельно каждого глупца, 
Сердиться так же безрассудно 
И на отдельного страмца.
         ———
Но что               чудно -
Всех вместе презирать и трудно -
         ———
Их эпиграммы площадные, 
Из Бьеврианы занятые...

* * *

Воды глубокие 
Плавно текут. 
Люди премудрые 
Тихо живут.

* * *

Сей белокаменный фонтан, 
Стихов узором испещренный, 
Сооружен и изваян

Железный ковшик

      цепью прицепленный 
Кто б ни был ты: пастух, 
Рыбак иль странник утомленный. 
Приди и пей.

* * *

Еще в ребячестве, бессмысленный и злой, 
Я встретил старика с плешивой головой, 
С очами быстрыми, зерцалом мысли зыбкой, 
С устами, сжатыми наморщенной улыбкой.

* * *

Когда так нежно, так сердечно, 
Так радостно я встретил вас, 
Вы удивилися, конечно, 
Досадой хладно воружась.

Вечор в счастливом усыпленье

Мое живое сновиденье 
Ваш милый образ озарил.

С тех пор я      слезами
Мечту прелестную зову. 
Во сне был осчастливлен вами 
И благодарен наяву.

Из письма к Яковлеву

   Смирдин меня в беду поверг; 
У торгаша сего семь пятниц на неделе, 
   Его четверг на самом деле 
   Есть после дождичка четверг.

* * *

Коль ты к Смирдину войдешь, 
Ничего там не найдешь, 
Ничего ты там не купишь, 
Лишь Сенковского толкнешь 
Иль в Булгарина наступишь.

Канон в честь М. И. Глинки

Пой в восторге, русский хор, 
Вышла новая новинка. 
Веселися, Русь! наш Глинка - 
Уж не Глинка, а фарфор!

За прекрасную новинку 
Славить будет глас молвы 
Нашего Орфея Глинку 
От Неглинной до Невы.

В честь толь славныя новинки 
Грянь, труба и барабан, 
Выпьем за здоровье Глинки 
Мы глинтвеину стакан.

Слушая сию новинку, 
Зависть, злобой омрачась, 
Пусть скрежещет, но уж Глинку 
Затоптать не может в грязь.