Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях

 Царь с царицею простился, 
 В путь-дорогу снарядился, 
 И царица у окна 
 Села ждать его одна. 
 Ждет-пождет с утра до ночи, 
 Смотрит в поле, инда очи 
 Разболелись глядючи 
 С белой зори до ночи; 
 Не видать милого друга! 
 Только видит: вьется вьюга, 
 Снег валится на поля, 
 Вся белешенька земля. 
 Девять месяцев проходит, 
 С поля глаз она не сводит. 
 Вот в сочельник в самый, в ночь 
 Бог дает царице дочь. 
 Рано утром гость желанный, 
 День и ночь так долго жданный, 
 Издалеча наконец
 Воротился царь-отец. 
 На него она взглянула, 
 Тяжелешенько вздохнула, 
 Восхищенья не снесла 
 И к обедне умерла. 

 Долго царь был неутешен, 
 Но как быть? и он был грешен; 
 Год прошел как сон пустой, 
 Царь женился на другой. 
 Правду молвить, молодица 
 Уж и впрямь была царица: 
 Высока, стройна, бела, 
 И умом и всем взяла; 
 Но зато горда, ломлива, 
 Своенравна и ревнива. 
 Ей в приданое дано 
 Было зеркальце одно; 
 Свойство зеркальце имело: 
 Говорить оно умело. 
 С ним одним она была 
 Добродушна, весела, 
 С ним приветливо шутила 
 И, красуясь, говорила: 
 "Свет мой, зеркальце! скажи 
 Да всю правду доложи: 
 Я ль на свете всех милее, 
 Всех румяней и белее?" 
 И ей зеркальце в ответ: 
 "Ты, конечно, спору нет; 
 Ты, царица, всех милее, 
 Всех румяней и белее". 
 И царица хохотать, 
 И плечами пожимать, 
 И подмигивать глазами, 
 И прищелкивать перстами, 
 И вертеться, подбочась, 
 Гордо в зеркальце глядясь. 

 Но царевна молодая, 
 Тихомолком расцветая, 
 Между тем росла, росла, 
 Поднялась - и расцвела, 
 Белолица, черноброва, 
 Нраву кроткого такого. 
 И жених сыскался ей, 
 Королевич Елисей. 
 Сват приехал, царь дал слово, 
 А приданое готово: 
 Семь торговых городов 
 Да сто сорок теремов. 

 На девичник собираясь, 
 Вот царица, наряжаясь 
 Перед зеркальцем своим, 
 Перемолвилася с ним: 
 "Я ль, скажи мне, всех милее, 
 Всех румяней и белее?" 
 Что же зеркальце в ответ? 
 "Ты прекрасна, спору нет; 
 Но царевна всех милее, 
 Всех румяней и белее". 
 Как царица отпрыгнет, 
 Да как ручку замахнет, 
 Да по зеркальцу как хлопнет, 
 Каблучком-то как притопнет!.. 
 "Ах ты, мерзкое стекло! 
 Это врешь ты мне назло. 
 Как тягаться ей со мною? 
 Я в ней дурь-то успокою. 
 Вишь какая подросла! 
 И не диво, что бела: 
 Мать брюхатая сидела 
 Да на снег лишь и глядела! 
 Но скажи: как можно ей 
 Быть во всем меня милей? 
 Признавайся: всех я краше. 
 Обойди все царство наше, 
 Хоть весь мир; мне ровной нет. 
 Так ли?" Зеркальце в ответ: 
 "А царевна все ж милее, 
 Все ж румяней и белее". 
 Делать нечего. Она, 
 Черной зависти полна, 
 Бросив зеркальце под лавку, 
 Позвала к себе Чернавку 
 И наказывает ей, 
 Сенной девушке своей, 
 Весть царевну в глушь лесную 
 И, связав ее, живую 
 Под сосной оставить там 
 На съедение волкам. 

 Черт ли сладит с бабой гневной? 
 Спорить нечего. С царевной 
 Вот Чернавка в лес пошла 
 И в такую даль свела, 
 Что царевна догадалась, 
 И до смерти испугалась, 
 И взмолилась: "Жизнь моя! 
 В чем, скажи, виновна я? 
 Не губи меня, девица! 
 А как буду я царица, 
 Я пожалую тебя". 
 Та, в душе ее любя, 
 Не убила, не связала, 
 Отпустила и сказала: 
 "Не кручинься, бог с тобой". 
 А сама пришла домой. 
 "Что? - сказала ей царица, - 
 Где красавица девица?" - 
 Там, в лесу, стоит одна, - 
 Отвечает ей она, - 
 Крепко связаны ей локти; 
 Попадется зверю в когти, 
 Меньше будет ей терпеть, 
 Легче будет умереть. 

 И молва трезвонить стала: 
 Дочка царская пропала! 
 Тужит бедный царь по ней. 
 Королевич Елисей, 
 Помолясь усердно богу, 
 Отправляется в дорогу 
 За красавицей душой, 
 За невестой молодой. 

 Но невеста молодая, 
 До зари в лесу блуждая, 
 Между тем все шла да шла 
 И на терем набрела. 
 Ей навстречу пес, залая, 
 Прибежал и смолк, играя; 
 В ворота вошла она, 
 На подворье тишина. 
 Пес бежит за ней, ласкаясь, 
 А царевна, подбираясь, 
 Поднялася на крыльцо 
 И взялася за кольцо; 
 Дверь тихонько отворилась, 
 И царевна очутилась 
 В светлой горнице; кругом 
 Лавки, крытые ковром, 
 Под святыми стол дубовый, 
 Печь с лежанкой изразцовой. 
 Видит девица, что тут 
 Люди добрые живут; 
 Знать, не будет ей обидно. 
 Никого меж тем не видно. 
 Дом царевна обошла, 
 Все порядком убрала, 
 Засветила богу свечку, 
 Затопила жарко печку, 
 На полати взобралась 
 И тихонько улеглась. 

 Час обеда приближался, 
 Топот по двору раздался: 
 Входят семь богатырей, 
 Семь румяных усачей. 
 Старший молвил: "Что за диво! 
 Все так чисто и красиво. 
 Кто-то терем прибирал 
 Да хозяев поджидал. 
 Кто же? Выдь и покажися, 
 С нами честно подружися. 
 Коль ты старый человек, 
 Дядей будешь нам навек. 
 Коли парень ты румяный, 
 Братец будешь нам названый. 
 Коль старушка, будь нам мать, 
 Так и станем величать. 
 Коли красная девица, 
 Будь нам милая сестрица". 

 И царевна к ним сошла, 
 Честь хозяям отдала, 
 В пояс низко поклонилась; 
 Закрасневшись, извинилась, 
 Что-де в гости к ним зашла, 
 Хоть звана и не была. 
 Вмиг по речи те спознали, 
 Что царевну принимали; 
 Усадили в уголок, 
 Подносили пирожок, 
 Рюмку полну наливали, 
 На подносе подавали. 
 От зеленого вина 
 Отрекалася она; 
 Пирожок лишь разломила, 
 Да кусочек прикусила, 
 И с дороги отдыхать 
 Отпросилась на кровать. 
 Отвели они девицу 
 Вверх во светлую светлицу 
 И оставили одну, 
 Отходящую ко сну. 

 День за днем идет, мелькая, 
 А царевна молодая 
 Все в лесу, не скучно ей 
 У семи богатырей. 
 Перед утренней зарею 
 Братья дружною толпою 
 Выезжают погулять, 
 Серых уток пострелять, 
 Руку правую потешить, 
 Сорочина в поле спешить, 
 Иль башку с широких плеч 
 У татарина отсечь, 
 Или вытравить из леса 
 Пятигорского черкеса. 
 А хозяюшкой она 
 В терему меж тем одна 
 Приберет и приготовит. 
 Им она не прекословит, 
 Не перечут ей они. 
 Так идут за днями дни. 

 Братья милую девицу 
 Полюбили. К ней в светлицу 
 Раз, лишь только рассвело, 
 Всех их семеро вошло. 
 Старший молвил ей: "Девица,
 Знаешь: всем ты нам сестрица, 
 Всех нас семеро, тебя 
 Все мы любим, за себя 
 Взять тебя мы все бы ради, 
 Да нельзя, так бога ради 
 Помири нас как-нибудь: 
 Одному женою будь, 
 Прочим ласковой сестрою. 
 Что ж качаешь головою? 
 Аль отказываешь нам? 
 Аль товар не по купцам?" 

"Ой вы, молодцы честные, 
 Братцы вы мои родные, - 
 Им царевна говорит, - 
 Коли лгу, пусть бог велит 
 Не сойти живой мне с места. 
 Как мне быть? ведь я невеста. 
 Для меня вы все равны, 
 Все удалы, все умны, 
 Всех я вас люблю сердечно; 
 Но другому я навечно Отдана. 
 Мне всех милей Королевич Елисей". 

 Братья молча постояли 
 Да в затылке почесали. 
 "Спрос не грех. Прости ты нас, - 
 Старший молвил поклонясь, - 
 Коли так, не заикнуся 
 Уж о том". - "Я не сержуся, - 
 Тихо молвила она, - 
 И отказ мой не вина". 
 Женихи ей поклонились, 
 Потихоньку удалились, 
 И согласно все опять 
 Стали жить да поживать. 

 Между тем царица злая, 
 Про царевну вспоминая, 
 Не могла простить ее, 
 А на зеркальце свое 
 Долго дулась и сердилась; 
 Наконец об нем хватилась 
 И пошла за ним, и, сев 
 Перед ним, забыла гнев, 
 Красоваться снова стала 
 И с улыбкою сказала: 
 "Здравствуй, зеркальце! скажи 
 Да всю правду доложи: 
 Я ль на свете всех милее, 
 Всех румяней и белее?" 
 И ей зеркальце в ответ: 
 "Ты прекрасна, спору нет; 
 Но живет без всякой славы, 
 Средь зеленыя дубравы, 
 У семи богатырей 
 Та, что все ж тебя милей". 
 И царица налетела 
 На Чернавку: "Как ты смела 
 Обмануть меня? и в чем!.." 
 Та призналася во всем: 
 Так и так. Царица злая, 
 Ей рогаткой угрожая, 
 Положила иль не жить, 
 Иль царевну погубить. 

 Раз царевна молодая, 
 Милых братьев поджидая, 
 Пряла, сидя под окном. 
 Вдруг сердито под крыльцом 
 Пес залаял, и девица 
 Видит: нищая черница 
 Ходит по двору, клюкой 
 Отгоняя пса. "Постой, 
 Бабушка, постой немножко,- 
 Ей кричит она в окошко, - 
 Пригрожу сама я псу 
 И кой-что тебе снесу". 
 Отвечает ей черница: 
 "Ох ты, дитятко девица! 
 Пес проклятый одолел, 
 Чуть до смерти не заел. 
 Посмотри, как он хлопочет! 
 Выдь ко мне". - Царевна хочет 
 Выйти к ней и хлеб взяла, 
 Но с крылечка лишь сошла, 
 Пес ей под ноги - и лает, 
 И к старухе не пускает; 
 Лишь пойдет старуха к ней, 
 Он, лесного зверя злей, 
 На старуху. "Что за чудо? 
 Видно, выспался он худо, - 
 Ей царевна говорит: - 
 На ж, лови!" - и хлеб летит.

'Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях'. Рисунок Пушкина. 1833

 Старушонка хлеб поймала: 
 "Благодарствую, - сказала. - 
 Бог тебя благослови; 
 Вот за то тебе, лови!" 
 И к царевне наливное, 
 Молодое, золотое, 
 Прямо яблочко летит... 
 Пес как прыгнет, завизжит... 
 Но царевна в обе руки 
 Хвать - поймала. "Ради скуки 
 Кушай яблочко, мой свет. 
 Благодарствуй за обед". 
 Старушоночка сказала, 
 Поклонилась и пропала... 
 И с царевной на крыльцо 
 Пес бежит и ей в лицо 
 Жалко смотрит, грозно воет, 
 Словно сердце песье ноет, 
 Словно хочет ей сказать: 
 Брось! - Она его ласкать, 
 Треплет нежною рукою; 
 "Что, Соколко, что с тобою? 
 Ляг!" - и в комнату вошла, 
 Дверь тихонько заперла, 
 Под окно за пряжу села 
 Ждать хозяев, а глядела 
 Все на яблоко. Оно 
 Соку спелого полно, 
 Так свежо и так душисто, 
 Так румяно-золотисто, 
 Будто медом налилось! 
 Видны семечки насквозь... 
 Подождать она хотела 
 До обеда, не стерпела, 
 В руки яблочко взяла, 
 К алым губкам поднесла, 
 Потихоньку прокусила 
 И кусочек проглотила... 
 Вдруг она, моя душа, 
 Пошатнулась не дыша, 
 Белы руки опустила, 
 Плод румяный уронила, 
 Закатилися глаза, 
 И она под образа 
 Головой на лавку пала 
 И тиха, недвижна стала... 

 Братья в ту пору домой 
 Возвращалися толпой 
 С молодецкого разбоя. 
 Им навстречу, грозно воя, 
 Пес бежит и ко двору 
 Путь им кажет. "Не к добру! - 
 Братья молвили, - печали 
 Не минуем". Прискакали, 
 Входят, ахнули. Вбежав, 
 Пес на яблоко стремглав 
 С лаем кинулся, озлился, 
 Проглотил его, свалился 
 И издох. Напоено 
 Было ядом, знать, оно. 
 Перед мертвою царевной 
 Братья в горести душевной 
 Все поникли головой, 
 И с молитвою святой 
 С лавки подняли, одели, 
 Хоронить ее хотели 
 И раздумали. Она, 
 Как под крылышком у сна, 
 Так тиха, свежа лежала, 
 Что лишь только не дышала. 
 Ждали три дня, но она 
 Не восстала ото сна. 
 Сотворив обряд печальный, 
 Вот они во гроб хрустальный 
 Труп царевны молодой 
 Положили - и толпой 
 Понесли в пустую гору, 
 И в полуночную пору 
 Гроб ее к шести столбам 
 На цепях чугунных там 
 Осторожно привинтили 
 И решеткой оградили; 
 И, пред мертвою сестрой 
 Сотворив поклон земной, 
 Старший молвил: "Спи во гробе; 
 Вдруг погасла, жертвой злобе, 
 На земле твоя краса; 
 Дух твой примут небеса. 
 Нами ты была любима 
 И для милого хранима - 
 Не досталась никому, 
 Только гробу одному". 

 В тот же день царица злая, 
 Доброй вести ожидая, 
 Втайне зеркальце взяла 
 И вопрос свой задала: 
 "Я ль, скажи мне, всех милее, 
 Всех румяней и белее?" 
 И услышала в ответ: 
 "Ты, царица, спору нет, 
 Ты на свете всех милее, 
 Всех румяней и белее". 

 За невестою своей 
 Королевич Елисей 
 Между тем по свету скачет. 
 Нет как нет! Он горько плачет, 
 И кого ни спросит он, 
 Всем вопрос его мудрен; 
 Кто в глаза ему смеется, 
 Кто скорее отвернется; 
 К красну солнцу наконец 
 Обратился молодец. 
 "Свет наш солнышко! ты ходишь 
 Круглый год по небу, сводишь 
 Зиму с теплою весной, 
 Всех нас видишь под собой. 
 Аль откажешь мне в ответе? 
 Не видало ль где на свете 
 Ты царевны молодой? 
 Я жених ей". - "Свет ты мой, - 
 Красно солнце отвечало, - 
 Я царевны не видало. 
 Знать, ее в живых уж нет. 
 Разве месяц, мой сосед, 
 Где-нибудь ее да встретил 
 Или след ее заметил". 

 Темной ночки Елисей 
 Дождался в тоске своей. 
 Только месяц показался, 
 Он за ним с мольбой погнался. 
 "Месяц, месяц, мой дружок, 
 Позолоченный рожок! 
 Ты встаешь во тьме глубокой, 
 Круглолицый, светлоокий, 
 И, обычай твой любя, 
 Звезды смотрят на тебя. 
 Аль откажешь мне в ответе? 
 Не видал ли где на свете 
 Ты царевны молодой? 
 Я жених ей". - "Братец мой, 
 Отвечает месяц ясный, - 
 Не видал я девы красной. 
 На стороже я стою 
 Только в очередь мою. 
 Без меня царевна, видно, 
 Пробежала". - "Как обидно!" - 
 Королевич отвечал. 
 Ясный месяц продолжал: 
 "Погоди; об ней, быть может, 
 Ветер знает. Он поможет. 
 Ты к нему теперь ступай, 
 Не печалься же, прощай". 

 Елисей, не унывая, 
 К ветру кинулся, взывая: 
 "Ветер, ветер! Ты могуч, 
 Ты гоняешь стаи туч, 
 Ты волнуешь сине море, 
 Всюду веешь на просторе, 
 Не боишься никого, 
 Кроме бога одного. 
 Аль откажешь мне в ответе? 
 Не видал ли где на свете 
 Ты царевны молодой? 
 Я жених ее". - "Постой, - 
 Отвечает ветер буйный, - 
 Там за речкой тихоструйной 
 Есть высокая гора, 
 В ней глубокая нора; 
 В той норе, во тьме печальной, 
 Гроб качается хрустальный 
 На цепях между столбов. 
 Не видать ничьих следов 
 Вкруг того пустого места; 
 В том гробу твоя невеста". 

 Ветер дале побежал. 
 Королевич зарыдал 
 И пошел к пустому месту, 
 На прекрасную невесту 
 Посмотреть еще хоть раз. 
 Вот идет; и поднялась 
 Перед ним гора крутая; 
 Вкруг нее страна пустая; 
 Под горою темный вход. 
 Он туда скорей идет. 
 Перед ним, во мгле печальной, 
 Гроб качается хрустальный, 
 И в хрустальном гробе том 
 Спит царевна вечным сном. 
 И о гроб невесты милой 
 Он ударился всей силой. 
 Гроб разбился. Дева вдруг 
 Ожила. Глядит вокруг 
 Изумленными глазами, 
 И, качаясь над цепями, 
 Привздохнув, произнесла: 
 "Как же долго я спала!" 
 И встает она из гроба... 
 Ах!.. и зарыдали оба. 
 В руки он ее берет 
 И на свет из тьмы несет, 
 И, беседуя приятно, 
 В путь пускаются обратно, 
 И трубит уже молва: 
 Дочка царская жива! 

 Дома в ту пору без дела 
 Злая мачеха сидела 
 Перед зеркальцем своим 
 И беседовала с ним. 
 Говоря: "Я ль всех милее, 
 Всех румяней и белее?" 
 И услышала в ответ: 
 "Ты прекрасна, слова нет, 
 Но царевна все ж милее, 
 Все румяней и белее". 
 Злая мачеха, вскочив, 
 Об пол зеркальце разбив, 
 В двери прямо побежала 
 И царевну повстречала. 
 Тут ее тоска взяла, 
 И царица умерла. 
 Лишь ее похоронили, 
 Свадьбу тотчас учинили, 
 И с невестою своей 
 Обвенчался Елисей; 
 И никто с начала мира 
 Не видал такого пира; 
 Я там был, мед, пиво пил, 
 Да усы лишь обмочил.