20. Е. А. Энгельгардту. 7 февраля 1836 г. Петровский завод

На этой неделе я получил письмо ваше, почтенный друг Егор Антонович^*. Я очень порадовался, что оно от нескольких чисел. Первые строки навели на меня уныние; я никак не умею себе представить вас больным и с истинным утешением на той же странице увиделся с вами несколько дней после, когда ваше расположение уже опять напомнило мне того Егора Антоновича, который весельем своим умел радовать и других. Вы здоровы, и все вокруг вас чувствуют облегчение; будьте уверены, что я разделяю с семейством вашим приятность этого чувства. Мне памятно, как трудно с вами, когда вы нездоровы. <...>

^* (Письмо написано рукой М. Н. Волконской.)

Из письма Annette вы давно узнали, что я получил шесть лет^* еще в декабре месяце; вы видели мою благодарность, повторять ее не буду. Вы давно меня знаете. Напрасно вы думаете, что я не мог услышать тех напевов, которые некогда соединяли нас. Добрые мои товарищи нашли возможность доставить мне приятные минуты. Они не поскучали разобрать всю музыку и спели. Н<иколай> Крюков заменил Малиновского и совершенно превзошел его искусством и голосом. Яковлев нашел соперника в Тютчеве и Свистунове. Вы спросите, где же взялись сопрано и альт? На это скромность доброго моего секретаря не позволяет мне сказать то, что бы я желал и что, поистине, я принимаю за не заслуженное мною внимание^**. Вы согласитесь, почтенный друг, что эти звуки здесь имели для меня своего рода торжественность; настоящее с прошедшим необыкновенным образом сливалось; согласитесь также, что тюрьма имеет свою поэзию, счастлив тот, кто ее понимает. Вы скажете моим старым товарищам лицейским, что мысль о них всегда мне близка и что десять лет разлуки, а с иными и более, нисколько не изменили чувств к ним. Я не разлучаюсь, вопреки обстоятельствам, с теми, которые верны своему призванию и прежней нашей дружбе. Вы лучше всякого другого можете судить об искренности такой привязанности. Кто, как Вы, после стольких лет вспомнит человека, которому мимоходом сделал столько добра, тот не понимает, чтобы время имело влияние на чувства, которые однажды потрясли душу. Я более Вас могу ценить это постоянство сердца, я окружен многими, которых оставили и близкие, и родные; они вместе со мною наслаждаются Вашими письмами, и чувства Ваши должны быть очень истинны, чтобы им, несмотря на собственное горе, доставить утешение и некоторым образом помирить с человечеством. Говоря Вам правду, я как будто упрекаю других, но это невольное чувство участия к другим при мысли Вашей дружбы ко мне. Теперь я обращаюсь к издателю "Земледельческой газеты"^***. Мне кажется, что он шутил надо мною, желая, чтоб я разводил здесь картофель. Это немного мудрено, потому что почти со времени Елисаветы этот овощ во всеобщем употреблении между жителями средней полосы Сибири. Здесь, как и в России, у всех крестьян огороды очень хороши, а в некоторых местах разводят картофель даже в поле. Я не говорю о нашем Петровском, здесь ничто не созревает по особенным причинам местности, и картофель и огурцы почти всякий год погибают в июне от мороза. В окрестности же, в расстоянии 30 верст, по всем деревням все прекрасно родится, и оттуда нас снабжают всем. Впрочем, не Вы одни нападаете на нашу Сибирь, для которой многое можно сделать, но не в этом отношении. Профессор Гугуль недавно издал книгу и говорит, что в Камчатке картофель немногим более горошины^****. Это обидно, там со времени Екатерины он произрастает и достигает всегда обыкновенной величины. Вообще о нашем климате, которого не за что, впрочем, хвалить, можно сказать, что растительность так быстра и сильна, что у нас в Чите в одно лето Amarantas Melancolice вырастает в сажень в высоту. Вы извините, что я вступился за честь Сибири. Я бы больше Вам сказал, но для этого надобно иметь положительные и точные сведения, которых за стенами тюрьмы собрать мудрено; прошу Вас только верить мне на слово и иметь лучшее мнение о состоянии нашего края.

^* ("Шесть лет промчались как мечтанье..." - прощальная лицейская песня А. А. Дельвига (см. об этом прим. 30 к "Запискам о Пушкине").)

^** (Как видите, речь идет обо мне и Камилле Ивашевой, и должна вас заверить, что это делалось с живым удовольствием. (Прим. М. Н. Волконской на фр. яз.))

^*** (Е. А. Энгельгардт с 1834 по 1852 г. был директором редакции "Земледельческой газеты".)

^**** (Установить, что за книга имеется в виду, не удалось.)

Отчего Вы думаете, что мы не читаем Вашей газеты? Я уже Вам писал, что мы ее получаем и всегда с особенным вниманием следим за всеми улучшениями и нововведениями. Для Вас, я очень понимаю, чрезвычайно приятно войти в сношение с полезной целью с добрыми нашими крестьянами. Вы любите этот народ и, верно, окажете ему пользу Вашими агрономическими наставлениями.

Я так заговорился, что забыл поблагодарить Вас за семена, которые, впрочем, еще у моей сестрицы, Анны Ивановны. Я приложу все возможные старания, чтобы вырастить их. <...> Вы будете иметь от Анны известие о ходе наших трудов; я говорю наших, потому что я искусен только на произращение салата, нежнейшие растения имеют попечителей искусных, ученых и опытных. Я только пользуюсь их трудами^* <...>.

^* (Огородами в Петровском заводе занимались многие декабристы, особенно успешно шло дело у Н. А. Бестужева и С. Г. Волконского.)