121. Я. Д. Казимирскому. <Ялуторовск>, 10-го июля <18>48 г.

<...> Мне не следует жалеть, что вас не увижу, хотя уже с лишком две недели здесь часто встречаются старики с вопросами: что ж не едет Яков Дмитриевич? Это неудобство мы поправим, я сама нагряну к вам в Москву. Довольно жить в Сибири, сегодня ровно двадцать два года, что подписан контракт, по которому я согласилась шурфовать доставшийся мне на часть золотой прииск терпения^*. Благодаря бога, работа идет успешно, хотя больших прибылей нет, но покамест капитал еще не истощается. <...> Благодарю вас за желание иметь мой портрет. Теперь ровно некому его сделать, а может быть, подвернется какой-нибудь искусник, я его не пропущу, и неожиданно к вам явится старая знакомая фигура. Теперь она украшается иногда очками - что придает некоторую важность, когда читаю мелкую печать "Debats". Вы, может быть, сделаете мне такой же визит сюрпризом. В Москве можно присесть к дагерротипу и тотчас ехать куда угодно.

^* (Речь идет о годовщине приговора Верховного уголовного суда по делу декабристов.)

Прощайте, добрый человек. Душевно вам преданная

М. Мешалкина^*.

^* (Письмо за подписью домоправительницы Пущина М. М. Мешалкиной. Ее подписью Пущин часто пользовался в целях конспирации.)