216. Н. И. Пущину. <Ялуторовск>, 30 марта <1856 г.>

Сегодня откликаю тебе, любезный друг Николай, на твой листок от 2 марта, который привез мне 22-го числа Зиночкин жених. Он пробыл с нами 12 часов: это много для курьера и жениха, но мало для нас, которые на лету ловили добрых людей. Странное дело - ты до сих пор ни слова не говоришь на письма с Кобелевой, с Врангелем и с Якушкиным. <...>

Пожалуйста, скажи что-нибудь на этот счет. Разумеется, это не государственные депеши, но если пишет государственный человек, чтобы не сказать другого своего звания, то желает, чтоб достигло его писание своего назначения. <...>

Ты говоришь: верую, что будет мир, а я сейчас слышал, что проскакал курьер с этим известием в Иркутск^*. Должно быть, верно, потому что это сказал почтмейстер Николаю Яковлевичу. Будет ли мир прочен - это другой вопрос, но все-таки хорошо, что будет отдых. Нельзя же нести на плечах народа, который ни в чем не имеет голоса, всю Европу. Толчок дан поделом - я совершенно с тобой согласен. Пора понять, что есть дело дома и что не нужно быть полицией в Европе. <...>

^* (Парижский мирный договор, которым завершилась Крымская война, был подписан 18 марта 1856 г. По нему Россия отказывалась от притязаний на "покровительство" православным подданным Турецкой империи, соглашалась на нейтрализацию Черного моря и обязывалась не иметь там военного флота и баз. Россия уступала южную часть Бессарабии и признавала коллективный протекторат великих держав над Молдавией, Валахией и Сербией, оставшихся под суверенитетом султана.)

Вскоре после отъезда П<авла> С<ергеевича> с нас и с поляков отбирали показания: где семейство находится и из кого состоит. Разумеется, я отвечал, что семейство мое состоит из сестер и братьев, которые живут в Петербурге, а сам холост. По-моему, нечего бы спрашивать, если думают возвратить допотопных. Стоит взглянуть на адреса писем, которые XXX лет идут через III отделение. Все-таки видно, что чего-то хотят, хоть хотят не очень нетерпеливо. <...>

Расцелуй за меня добрых моих однокашников. <...>