294. Г. С. Батенькову. С. Марьино, 16 июля 1858 г.

<...> Насчет твоего дружеского выговора в том же письме мы несколько объяснились при минутном свидании под Новинским^*. Ты не приписываешь мне, как я уверен, чего-нибудь ненормального в наших сношениях. Благодарю бога, они отрадно упрочились. Впрочем, я русский человек, люблю, когда меня бранят,- это пригодится вперед, хоть на этот раз и незаслуженно. Довольно объяснений. Будем всегда, как мы теперь, и все будет хорошо. <...>

^* (Место в Москве, где жил друг Батенькова Н. В. Любенков, у которого Батеньков часто останавливался, приезжая в Москву.)

Жена в это время похоронила дядю^* своего в Москве - на несколько дней туда ездила. Теперь скоро опять поедет в костромское именье, чтоб в августе быть свободной для нашего путешествия неделового. Бог даст, увидимся, потолкуем - поговорить есть о чем. Не вини ее, что она не писала вам обо мне. Она завалена вопросами по рязанскому комитету. Больше или меньше тормошат ее остальных трех губерний комитеты^**, т. е. предводители уездные, не заботясь о том, что задают вопросы без всякой системы и толку. Она добросовестно смотрит на все это и невольным образом озабочена. При ее же медленности дела не спорятся.

^* (В 1858 г. умерли два дяди Н. Д. Пущиной - Сергей Павлович Фонвизин и Евгений Александрович Головин. О ком из них идет речь, не ясно.)

^** (Речь идет о губернских комитетах по устройству быта помещичьих крестьян, которые были созданы в каждой губернии для выработки условий освобождения крестьян от крепостной зависимости. Поскольку Н. Д. Пущина владела имениями, расположенными в разных губерниях, то ей приходилось иметь дело с разными комитетами.)

Пушкин еще у нас, Дуров тоже. Так что в очарованном замке тоже бывают сходки довольно шумные. Утром только всякий за своим делом. Я погибаю в строительном заведовании: и плотники, и маляры, и каменщики - все в работе. Кой-что уже кончено, но много хлопот и впереди. Когда приедешь в Марьино, найдешь большую перемену в наружной физиономии усадьбы.

<...> Жена видела Александру Васильевну. Все нездорова - при ней К. П. Торсон - бережет ее, сердобольная. На днях жду Казанского из Москвы, он обещал навестить ее и сказать мне, что и как, а кажется, не совсем ладно. <...>