308. С. П. Трубецкому. С. Марьино, 19 ноября 1858 г.

<...> Письмо ваше от 4 октября получил я в Петербурге, куда мне прислала его жена. Там я не имел возможности заняться перепиской. Все время проводил в болтовне дома с посетителями и старыми товарищами и друзьями. К жене я возвратился 8-го числа. <...>

Начнем с Викторыча. От него я не имею писем, но знаю от сестер Бестужевых, что он и не думает возвращаться, а хочет действовать на каком-то прииске в Верхнеудинском округе. Что-то не верится. Кажется, это у него маленькое сумасшествие^*. Бестужевы видели его в Иркутске - они приехали в Москву в конце октября, простились совсем с Селенгинском, где без Николая уже не приходилось им оставаться. Брат их Михайло покамест там, но, может быть, со временем тоже с семьей своей переселится в Россию.

^* (А. В. Поджио совместно с С. П. Трубецким предприняли добычу золота на приисках в Манзурской волости Иркутской губ. Через два года от этого пришлось отказаться вследствие убыточности дела. Пущин, очевидно, совершенно не знал об участии в нем Трубецкого.)

Волконский за два дня до приезда моего в Москву уехал за границу. Путешествие его было самое тяжелое: он трое суток лежал больной в Варшаве, в Берлине столько же и приехал в Париж с опухшими ногами, с ранами на ногах. Нелинька зовет его на зиму в Ниццу, где уже Мария Николаевна с Сережей.

С востока тоже было известие мрачное. У Казимирского был удар. <...> Думает ехать в Москву после Нового года. <...>

Надобно бы вам рассказать нашу поездку с женой в Тулу и Калугу, но для этого нужно исписать фолианты. Я скажу вам только, что в 20 верстах от Нарышкина отыскал Настеньку Рылееву, теперь Пущину. Был у нее, нашел ее матерью 9 детей, которых всех сама вскормила,- последний теперь грудной. На вид ей не больше 30 лет. Старшие три сына в Тульской гимназии. Пустил я в ход дело о напечатании вновь сочинений Кондратия, изданных в 825-м году. Дочь его писала письмо министру просвещения по предварительному согласию его ходатайствовать об этом. Не знаю, что будет, а было бы не худо, если б это маремьянство удалось,- у нас нашлись средства издать, с возвращением этой издержки из вырученных денег. Скоро должно решиться это дело^*. <...>

^* (Попытка Е. И. Якушкина и И. И. Пущина издать сочинения Рылеева тогда по цензурным причинам не удалась. Дочь Рылеева с большой охотой отозвалась на предложение Пущина об издании сочинений отца. 3 ноября она писала Пущину из Тулы: "Милостивый государь Иван Иванович. Приятнейшее письмо ваше я получила 29 октября. Как и чем выразить вам мою благодарность за ваши заботы и попечения обо мне?.. Вы думаете, чтобы я могла усумниться, не получая долго известия; никогда не сомневалась в вас, узнав вашу прекрасную душу <...>. Чувствительно благодарю вас за проект письма к министру. <...> Молю бога, чтобы он осуществил наши пожелания; касательно рукописи и портрета я совершенно покойна, потому что они в ваших руках. Вы можете их держать, сколько вам угодно. Писем Пушкина к моему отцу здесь нет; впрочем, я знаю, что некоторые бумаги остались в Воронежской губернии, напишу к сестре, чтобы она мне прислала их". Упоминаемое письмо Пущина не сохранилось (Штрайх, 1956, с. 438).)

"Колокол" и у вас слышен, без сомнения,- я остановился на 25-м ударе.

О современном вопросе, кажется, начинают думать в финансовом отношении - признают необходимость выкупа.

От Быстрицкого опять получил письмо. <...>

Если с вами играет в шахматы Павел Сергеевич Пущин, то, пожалуйста, обнимите его за меня. Он, верно, вспомнит наши встречи в Кишиневе в 820-м году. <...>

Басаргины должны быть теперь дома, в нашем соседстве - последнее об них известие было из Нижнего.

Рыжий был у меня в Петербурге; сказал, что Бригген живет в северной столице и собирается навестить меня, но я его не видал.

Барон там, с ним виделся. Он начинает пришепетывать ногами.

Покамест довольно. Крепко вас обнимаю, добрый друг.

Верный ваш И. П.