"Мой Дельвиг милый"

'Мой Дельвиг милый'

"...Никто на свете не был мне ближе Дельвига. Изо всех связей детства он один оставался на виду - около него собиралась наша бедная кучка. Без него мы точно осиротели", - писал Пушкин П. А. Плетневу, получив известие о смерти друга. Глубокие и нежные чувства и общие литературные интересы связывали Пушкина и Дельвига еще с лицейских дней:

 С младенчества дух песен в нас горел, 
 И дивное волненье мы познали, 
 С младенчества две музы к нам летали, 
 И сладок был их лаской наш удел...

Дружеская связь Дельвига с Пушкиным не прерывалась и во время долгих разлук. Дельвиг навестил своего друга "в глуши, во мраке заточенья" Михайловской ссылки, переписывался с ним. Одно из писем Пушкину он закончил словами: "Целую крылья твоего гения".

Женившись, Дельвиг почти сразу, в 1826 году, поселился на Загородном проспекте в доме купца Кувшинникова (перестроен, ныне дом 9 по Загородному проспекту).

Рисунок Пушкина А.С.

После возвращения из ссылки, наезжая в Петербург, Пушкин всегда бывал у Дельвига. А. П. Керн тепло описала встречи друзей: "Они целовали друг у друга руки и, казалось, не могли наглядеться один на другого. Они всегда так встречались и прощались; была обаятельная прелесть в их встречах и расставаниях". Беседовали друзья обычно в кабинете. "Пушкин сидел на диване по-турецки, с ногами, Дельвиг подле него на кресле, а перед ним на столе лежала бумага и карандаш. Разговоры их нередко перемешивались экспромтами Пушкина, которые Дельвиг немедленно записывал", - вспоминает брат Антона Антоновича - Александр Дельвиг.

Пушкин высоко ценил поэтическое дарование своего друга. В стихотворении 1830 года он дал необыкновенно точную и емкую характеристику творчества Дельвига:

 Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?
 В веке железном, скажи, кто золотой угадал?
  Кто славянин молодой, грек духом, а родом германец? 
 Вот загадка моя: хитрый Эдип, разреши! 

"Сегодня вечером мы ожидаем его (Пушкина. - Авт.) к себе,- писала Софья Михайловна Дельвиг подруге 25 мая 1827 года, - он будет читать свою трагедию "Борис Годунов"". Присутствовавший на чтении молодой композитор М. И. Глинка был глубоко потрясен высокой поэзией и истинной народностью трагедии.

Затем в 1829 году Дельвиги наняли другую квартиру на Загородном проспекте (теперь дом 1). Облик этого небольшого трехэтажного дома сохранился без изменений до нашего времени. Здесь по средам и воскресеньям некогда собирались друзья: бывшие "лицейские" М. Л. Яковлев, А. Д. Илличевский, В. П. Лангер, поэты В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, Н. И. Гнедич. Здесь часто бывал И. А. Крылов, а в 1830 году появился молодой Н. В. Гоголь. Дружеские отношения связывали Дельвига с М. И. Глинкой, который охотно играл и пел для собиравшихся здесь. Среди гостей можно было встретить и польского поэта Адама Мицкевича. Позднее он вспоминал свои встречи с русскими друзьями: "Писатели в России составляют род братства, спаянного друг с другом многими узами... Следует здесь признать в похвалу русским писателям, что они показали в этом случае (т. е. будучи в оппозиции к царскому правительству) силу души и нелицеприятия, примеров чего мы не нашли бы в странах более свободных и более цивилизованных".

В годы жесточайшей николаевской реакции в газетно-журнальном мире Петербурга господствовали Булгарин и Греч. Они издавали журналы "Северный архив", "Сын Отечества" и газету "Северная пчела", "Моя газета", - заметил о ней Николай I.

"Русская литература с головой выдана Булгарину и Гречу", - писал с горечью Пушкин. У Дельвига горячо обсуждались возможности борьбы с продажной печатью.

Булгарин - агент III отделения, его поддерживал сам А. X. Бенкендорф. В. Г. Белинский позднее уверял, что Булгарин может зарезать отца родного, а потом публично плакать над его трупом. Пушкин заклеймил Булгарина, как шпиона и плута, в памфлете "О записках Видока", напечатанном в марте 1830 года в "Литературной газете" (Видок - парижский сыщик и шпион, его мемуары вышли в 1829 году). Прозвище, затем данное Булгарину Пушкиным в эпиграмме - Видок Фиглярин, получило всеобщее распространение.

Памятник на месте казни декабристов в Петропавловской крепости. Современная фотография

Булгарин и Греч развернули травлю Пушкина: в "Северной пчеле" был помещен анекдот о некоем литераторе, мать которого мулатка, а ее отец - негритенок, купленный матросом за бутылку рома. В ответ на эту "непристойность" возмущенный Пушкин написал в декабре 1830 года стихотворение "Моя родословная". О своем прадеде Ибрагиме Ганнибале он с гордостью говорил, как о сподвижнике Петра I:

 Решил Фиглярин, сидя дома, 
 Что черный дед мой Ганнибал
 Был куплен за бутылку рома
 И в руки шкиперу попал. 

 Сей шкипер был тот шкипер славный, 
 Кем наша двигнулась земля, 
 Кто придал мощно бег державный
 Рулю родного корабля. 

 Сей шкипер деду был доступен, 
 И сходно купленный арап
 Возрос усерден, неподкупен, 
 Царю наперсник, а не раб.

Стихотворение разошлось в списках, что вызвало недовольство Николая I. При жизни Пушкина оно не публиковалось.

Пушкин и его литературные друзья стремились противодействовать влиянию реакционной журналистики, ее торгашескому духу. Дельвиг с 1825 года издавал альманах "Северные цветы", в котором сотрудничали Пушкин, Крылов, Жуковский, Вяземский, Гнедич. С 1 января 1830 года ему разрешили издавать "Литературную газету", выходившую раз в пять дней. Ее редакция помещалась в квартире Дельвига на Загородном проспекте. В отсутствие Дельвига редактировал газету Пушкин.

"Литературная газета" объединила вокруг себя прогрессивно мыслящих писателей, связанных многолетними литературными узами и общностью взглядов. Газета откликалась на события культурной жизни, давала оценку книжным новинкам, вела острую полемику с реакционной журналистикой. Ее сотрудники пропагандировали идею великого значения литературы в обществе, гражданской роли писателя, его духовной независимости. Это направление "Литературной газеты" не могло не привлечь внимания III отделения и его агентов, прежде всего Булгарина. Несмотря на запрещение политического отдела, Пушкин и Вяземский умели иногда очень искусно обойти запрет. А. И. Тургенев в письме из Парижа высоко оценивал содержание и направление газеты: "Право, давно не читал такой занимательной газеты. В ней столько оригинальных статей... Как умно многое судите или как дельно по крайней мере о многом намекаете!"

Редакции иногда удавалось печатать, разумеется анонимно, и некоторые произведения осужденных декабристов. Так, несколько стихов А. И. Одоевского, "написанных под небом гранитным и в каторжных норах", разбросали по разным номерам "Литературной газеты", а, кроме того, три стихотворения появились в альманахе Дельвига "Северные цветы - на 1831 год". Удалось поместить и несколько произведений А. Бестужева и В. Кюхельбекера. Можно представить ликование редакторов, когда еще одно произведение "государственного преступника" появлялось на страницах их изданий. Они понимали, с каким волнением и благодарностью прочтет свои строки, чудом появившиеся в печати, закованный в кандалы автор.

Пушкина Н.Н. Акварель Брюллова А.П. 1831

В июле 1830 года, когда исполнялась четвертая годовщина казни пяти декабристов, стихотворение Пушкина "Арион" появилось в газете. "Я гимны прежние пою", - утверждал в нем Пушкин - единомышленник первых русских революционеров.

Объединение прогрессивных сил под знаменами литературы было в подлинном смысле нравственным подвигом Пушкина, Дельвига и Вяземского.

За "Литературной газетой" бдительно следили цензура, III отделение и, прежде всего, Булгарин. Когда 28 октября 1830 года появилось четверостишие Делавиня, переведенное с французского языка, посвященное памяти жертв июльской революции, этого оказалось достаточным, чтобы Бенкендорф вызвал Дельвига к себе. В грубых выражениях он угрожал "если не теперь, то вскоре" сослать его, Пушкина и Вяземского в Сибирь и запретить ему издание газеты. Кроме того, Бенкендорф обвинил Дельвига в том, что на его дружеских собраниях ведутся "разговоры против правительства", и не скрыл, что об этом донес ему Булгарин. Тщетны были возражения Дельвига, справедливо утверждавшего, что Булгарин у него никогда не бывал, - шеф жандармов, ничего не слушая, раскричался и выгнал его.

Человек необычайно впечатлительный и необычайно мягкий, Дельвиг был глубоко потрясен грубостью Бенкендорфа и отстранением от издания газеты. К угнетенному нравственному состоянию добавилась простуда. Он серьезно заболел. Подавленность содействовала развитию болезни. 14 января 1831 года Дельвиг скончался. В ранней кончине Дельвига публика обвиняла Бенкендорфа - таково было общее суждение,

Когда произошли эти печальные события, Пушкина в Петербурге не было. Последний раз он виделся с Дельвигом 10 августа 1830 года. "Я ехал с Вяземским из Петербурга в Москву, - вспоминал поэт. - Дельвиг хотел меня проводить до Царского Села. Дельвиг обыкновенно просыпался очень поздно, и разбудить его преждевременно было почти невозможно. Но в этот день он встал в осьмом часу, и у него с непривычки кружилась и болела голова. Мы принуждены были зайти в низенький трактир. Дельвиг позавтракал. Мы пошли далее, ему стало легче, головная боль прошла, он стал весел и говорлив". Вскоре их нагнал Вяземский, ехавший в дилижансе. Пушкин и Дельвиг простились, не помышляя, что они простились навеки.

Теперь Пушкин хлопочет о помощи осиротевшей семье друга: на руках у вдовы осталась восьмимесячная дочка. Осиротели и младшие братья Дельвига. В феврале П. А. Плетнев, ведавший тогда денежными делами Пушкина, передал 1000 рублей С. М. Дельвиг за купленный у нее Пушкиным портрет поэта работы Кипренского - сумму немалую.

"Какая-то особенная бодрость духа не покидала Пушкина в минуты самых тяжелых ударов", - читаем у П. В. Анненкова. "Меня не так-то легко с ног свалить. Будь здоров - и постараемся быть живы", - писал Пушкин П. А. Плетневу, получив извещение о смерти Дельвига. Но мысль поэта, исполненная вдохновения, возвращалась постоянно к воспоминаниям о друге. "Своего" Дельвига Пушкин помнил всегда. В стихотворении, посвященном лицейской годовщине 1831 года, он с глубокой тоской обращается к памяти друга:

 И мнится, очередь за мной, 
 Зовет меня мой Дельвиг милый, 
 Товарищ юности живой, 
 Товарищ юности унылой, 

 Товарищ песен молодых, 
 Пиров и чистых помышлений, 
 Туда, в толпу теней родных
 Навек от нас утекший гений.

Пушкин вспомнит друга-поэта и в стихотворении "Художнику", написанном в 1836 году после посещения мастерской скульптора Б. И. Орловского:

 ...в толпе молчаливых кумиров
 Грустен гуляю: со мной доброго Дельвига нет; 
 В темной могиле почил художников друг и советник, 
 Как бы он обнял тебя! Как бы гордился тобой!