СТАТЬИ   КНИГИ   БИОГРАФИЯ   ПРОИЗВЕДЕНИЯ   ИЛЛЮСТРАЦИИ   ССЫЛКИ   О САЙТЕ  






предыдущая главасодержаниеследующая глава

О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова

Любители нашей словесности были обрадованы предприятием графа Орлова, хотя и догадывались, что способ перевода, столь блестящий и столь недостаточный*, нанесет несколько вреда басням неподражаемого нашего поэта. Многие с большим нетерпением ожидали предисловия г-на Лемонте; оно в самом деле очень замечательно, хотя и не совсем удовлетворительно. Вообще там, где автор должен был необходимо писать понаслышке, суждения его могут иногда показаться ошибочными; напротив того, собственные догадки и заключения удивительно правильны. Жаль, что сей знаменитый писатель едва коснулся до таких предметов, о коих мнения его должны быть весьма любопытны. Читаешь его статью1 с невольной досадою, как иногда слушаешь разговор очень умного человека, который, будучи связан какими-то приличиями, слишком многого не договаривает и слишком часто отмалчивается.

1(По крайней мере в переводе, напечатанном в "Сыне отечества". Мы не имели случая видеть французский подлинник. (Прим. А. С. Пушкина.))

Бросив беглый взгляд на историю нашей словесности, автор говорит несколько слов о нашем языке, признает его первобытным, не сомневается в том, что он способен к усовершенствованию, и, ссылаясь на уверения русских, предполагает, что он богат, сладкозвучен и обилен разнообразными оборотами.

Мнения сии нетрудно было оправдать. Как материал словесности, язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей.

Г-н Лемонте напрасно думает, что владычество татар оставило ржавчину на русском языке. Чуждый язык распространяется не саблею и пожарами, но собственным обилием и превосходством. Какие же новые понятия, требовавшие новых слов, могло принести нам кочующее племя варваров, не имевших ни словесности, ни торговли, ни законодательства? Их нашествие не оставило никаких следов в языке образованных китайцев, и предки наши, в течение двух веков стоная под татарским игом, на языке родном молились русскому богу, проклинали грозных властителей и передавали друг другу свои сетования. Таковой же пример видели мы в новейшей Греции. Какое действие имеет на порабощенный народ сохранение его языка? Рассмотрение сего вопроса завлекло бы нас слишком далеко. Как бы то ни было, едва ли полсотни татарских слов перешло в русский язык. Войны литовские не имели также влияния на судьбу нашего языка; он один оставался неприкосновенною собственностию несчастного нашего отечества.

В царствование Петра 1-го начал он приметно искажаться от необходимого введения голландских, немецких и французских слов. Сия мода распространяла свое влияние и на писателей, в то время покровительствуемых государями и вельможами; к счастию, явился Ломоносов.

Г-н Лемонте в одном замечании говорит о всеобъемлющем гении Ломоносова; но он взглянул не с настоящей точки на великого сподвижника великого Петра.

Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он всё испытал и всё проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом* предугадывает открытия Франклина, учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка.

Поэзия бывает исключительною страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни: но если мы станем исследовать жизнь Ломоносова, то найдем, что науки точные были всегда главным и любимым его занятием, стихотворство же иногда забавою, но чаще должностным упражнением. Мы напрасно искали бы в первом нашем лирике пламенных порывов чувства и воображения. Слог его, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным. Вот почему преложения псалмов и другие сильные и близкие подражания высокой поэзии священных книг суть его лучшие произведения1. Они останутся вечными памятниками русской словесности; по ним долго еще должны мы будем изучаться стихотворному языку нашему; но странно жаловаться, что светские люди не читают Ломоносова, и требовать, чтобы человек, умерший 70 лет тому назад, оставался и ныне любимцем публики. Как будто нужны для славы великого Ломоносова мелочные почести модного писателя!

1(Любопытно видеть, как тонко насмехается Тредьяковский над славянизнами Ломоносова, как важно советует он ему перенимать легкость и щеголевитостъ речений изрядной компании! Но удивительно, что Сумароков с большою точностию определил в одном полустишии истинное достоинство Ломоносова-поэта: "Он наших стран Мальгерб *, он Пиндару подобен! Enfin Malherbe vint, et, le premier en France, etc. (Прим. А. С. Пушкина.) Наконец пришел Мальгерб и первый во Франции, и т. д. (франц.))

Упомянув об исключительном употреблении французского языка в образованном кругу наших обществ, г. Лемонте столь же остроумно, как и справедливо, замечает, что русский язык чрез то должен был непременно сохранить драгоценную свежесть, простоту и, так сказать, чистосердечность выражений. Не хочу оправдывать нашего равнодушия к успехам отечественной литературы, но нет сомнения, что если наши писатели чрез то теряют много удовольствия, по крайней мере язык и словесность много выигрывают. Кто отклонил французскую поэзию от образцов классической древности? Кто напудрил и нарумянил Мельпомену Расина и даже строгую музу старого Корнеля? Придворные Людовика XIV. Что навело холодный лоск вежливости и остроумия на все произведения писателей 18 столетия? Общество M-es du Deffand, Boufflers, d'Epinay1, очень милых и образованных женщин. Но Мильтон и Данте писали не для благосклонной улыбки прекрасного пола.

1(Дю Деффан, Буффлер, д'Эпине* (франц.).)

Строгий и справедливый приговор французскому языку делает честь беспристрастию автора. Истинное просвещение беспристрастно. Приводя в пример судьбу сего прозаического языка, г. Лемонте утверждает, что и наш язык, не столько от своих поэтов, сколько от прозаиков, должен ожидать европейской своей общежителъности.. Русский переводчик оскорбился сим выражением; но если в подлиннике сказано civilisation Europeenne1, то сочинитель чуть ли не прав.

1(Европейская цивилизация (франц.).)

Положим, что русская поэзия достигла уже высокой степени образованности: просвещение века требует пищи для размышления, умы не могут довольствоваться одними играми гармонии и воображения, но ученость, политика и философия еще по-русски не изъяснялись; метафизического языка у нас вовсе не существует. Проза наша так еще мало обработана, что даже в простой переписке мы принуждены создавать обороты для изъяснения понятий самых обыкновенных, так что леность наша охотнее выражается на языке чужом, коего механические формы давно готовы и всем известны.

Г-н Лемонте, входя в некоторые подробности касательно жизни и привычек нашего Крылова, сказал, что он не говорит ни на каком иностранном языке и только понимает по-французски. Неправда! - резко возражает переводчик в своем примечании. В самом деле, Крылов знает главные европейские языки и, сверх того, он, как Альфиери, пятидесяти лет выучился древнему греческому. В других землях таковая характеристическая черта известного человека была бы прославлена во всех журналах; но мы в биографии славных писателей наших довольствуемся означением года их рождения и подробностями послужного списка, да сами же потом и жалуемся на неведение иностранцев о всем, что до нас касается.

В заключение скажу, что мы должны благодарить графа Орлова, избравшего истинно народного поэта, дабы познакомить Европу с литературою севера. Конечно, ни один француз не осмелится кого бы то ни было поставить выше Лафонтена, но мы, кажется, можем предпочитать ему Крылова. Оба они вечно останутся любимцами своих единоземцев. Некто справедливо заметил, что простодушие (naivete, bonhomie)1 есть врожденное свойство французского народа; напротив того, отличительная черта в наших нравах есть какое-то веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться: Лафонтен и Крылов представители духа обоих народов.

1(Наивность, добродушие (франц.).)

Н.К.

12 августа

P. S. Мне показалось излишним замечать некоторые явные ошибки, простительные иностранцу, например сближение Крылова с Карамзиным (сближение, ни на чем не основанное), мнимая неспособность языка нашего к стихосложению совершенно метрическому и проч.

1825*

В. К. Тредиаковский
В. К. Тредиаковский

А. Д. Кантемир
А. Д. Кантемир

Титульный лист книги  А. Д. Кантемира 'Сатиры' в  переводе  на  французский  язык. Лондон
Титульный лист книги А. Д. Кантемира 'Сатиры' в переводе на французский язык. Лондон

М. В. Ломоносов
М. В. Ломоносов

А. П. Сумароков
А. П. Сумароков

Титульный  лист Собрания  сочинений М. В. Ломоносова
Титульный лист Собрания сочинений М. В. Ломоносова

Титульный лист комедии  Д. И. Фонвизина 'Недоросль'
Титульный лист комедии Д. И. Фонвизина 'Недоросль'

Д. И. Фонвизин
Д. И. Фонвизин

Г. Р. Державин
Г. Р. Державин

Фронтиспис  и  титульный  лист  первого  издания Собрания  сочинений  А. П. Сумарокова
Фронтиспис и титульный лист первого издания Собрания сочинений А. П. Сумарокова

И. Ф. Богданович
И. Ф. Богданович

Я. Б. Княжнин
Я. Б. Княжнин

Обложка Собрания  сочинений И. Ф. Богдановича
Обложка Собрания сочинений И. Ф. Богдановича

Титульный лист поэмы И. Ф. Богдановича 'Душенька'
Титульный лист поэмы И. Ф. Богдановича 'Душенька'

Е. И. Костров
Е. И. Костров

А. Н. Радищев
А. Н. Радищев

Первое  издание 'Путешествия из Петербурга в  Москву' А. И. Радищева
Первое издание 'Путешествия из Петербурга в Москву' А. И. Радищева

И. М. Карамзин
И. М. Карамзин

И. И. Дмитриев
И. И. Дмитриев

Титульный  лист повести  И. М. Карамзина 'Марфа Посадница, или  Покорение  Новгорода'
Титульный лист повести И. М. Карамзина 'Марфа Посадница, или Покорение Новгорода'

В. А. Жуковский
В. А. Жуковский

К. Н. Батюшков
К. Н. Батюшков

Фронтиспис  книги В. А. Жуковского 'Баллады  и  повести'
Фронтиспис книги В. А. Жуковского 'Баллады и повести'

Титульный  лист книги  К. Н. Батюшкова 'Опыты в  стихах  и  прозе'
Титульный лист книги К. Н. Батюшкова 'Опыты в стихах и прозе'

П. А. Вяземский
П. А. Вяземский

А. С. Грибоедов
А. С. Грибоедов

Титульный лист первого издания комедии А. С. Грибоедова  'Горе от ума'
Титульный лист первого издания комедии А. С. Грибоедова 'Горе от ума'

И. А. Крылов
И. А. Крылов

А. А. Дельвиг
А. А. Дельвиг

Обложка альманаха 'Северные цветы'. 1828 г.
Обложка альманаха 'Северные цветы'. 1828 г.

Обложка альманаха 'Северные цветы'. 1832 г.
Обложка альманаха 'Северные цветы'. 1832 г.

Е. А. Баратынский
Е. А. Баратынский

К. Ф. Рылеев
К. Ф. Рылеев

Титульный лист книги К. Ф. Рылеева 'Думы'
Титульный лист книги К. Ф. Рылеева 'Думы'

Обложка альманаха 'Полярная звезда'
Обложка альманаха 'Полярная звезда'

А. А. Бестужев-Марлинский
А. А. Бестужев-Марлинский

Н. М. Языков
Н. М. Языков

Титульный лист журнала 'Подснежник'
Титульный лист журнала 'Подснежник'

Д. В. Давыдов
Д. В. Давыдов

Н. И. Гнедич
Н. И. Гнедич

Обложка журнала 'Вестник Европы'
Обложка журнала 'Вестник Европы'

Фрагмент обложки заглавного листа газеты 'Северная пчела'
Фрагмент обложки заглавного листа газеты 'Северная пчела'

М. П. Погодин
М. П. Погодин

П. А. Плетнев
П. А. Плетнев

Титульный лист альманаха 'Новоселье'
Титульный лист альманаха 'Новоселье'

Фрагмент титульного листа альманаха 'Новоселье' - Литературный обед у Смирдина. Изображены: Булгарин, Шаховской, Вяземский, Греч, Пушкин, Хвостов, Крылов
Фрагмент титульного листа альманаха 'Новоселье' - Литературный обед у Смирдина. Изображены: Булгарин, Шаховской, Вяземский, Греч, Пушкин, Хвостов, Крылов

М. Н. Загоскин
М. Н. Загоскин

И. И. Лажечников
И. И. Лажечников

Обложка книги М. Н. Загоскина 'Юрий Милославский, или Русские в 1612 году'
Обложка книги М. Н. Загоскина 'Юрий Милославский, или Русские в 1612 году'

А. И. Одоевский
А. И. Одоевский

А. В. Кольцов
А. В. Кольцов

Заглавный лист 'Литературной газеты'
Заглавный лист 'Литературной газеты'

Титульный лист журнала 'Современник'
Титульный лист журнала 'Современник'

Н. В. Гоголь
Н. В. Гоголь

В. Г. Белинский
В. Г. Белинский

Обложка книги Н. В. Гоголя 'Вечера на хуторе близ Диканьки'
Обложка книги Н. В. Гоголя 'Вечера на хуторе близ Диканьки'

предыдущая главасодержаниеследующая глава








© A-S-PUSHKIN.RU, 2010-2021
При использовании материалов сайта активная ссылка обязательна:
http://a-s-pushkin.ru/ 'Александр Сергеевич Пушкин'
Рейтинг@Mail.ru
Поможем с курсовой, контрольной, дипломной
1500+ квалифицированных специалистов готовы вам помочь