3. "Изучая народную жизнь..."

Связь Пушкина с молдавским народом нашла свое выражение не только в интересах поэта к истории Молдавии, ее людям и природе, но и в его пристальном внимании к молдавской литературе, искусству, фольклору.

Характерный факт: одним из первых произведений, написанных поэтом в первые же месяцы его пребывания в Молдавии, было стихотворение "Черная шаль", созданное Пушкиным по мотивам широко распространенной тогда молдавской народной песни. Так Пушкин явился по существу первым русским собирателем молдавского фольклора, его поэтическим интерпретатором и пропагандистом среди народов России.

В Кишиневе Пушкин посещает народные гулянья, игры, базары, прислушивается к народной речи. Об этом он замечает в стихотворном отрывке "Чиновник и поэт": "Люблю базарное волненье, и спор, и крик, и торга жар... Люблю толпу, лохмотья, шум... ум и здесь вникает в дух народный"¹.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 2 (I), с. 282)

О посещении Пушкиным народных гуляний рассказывают в своих воспоминаниях современники поэта, жившие с ним в Кишиневе. Так, П. И. Долгоруков в записи от 3 апреля 1822 г. описывает народные увеселения на одной из окраин Кишинева, Булгарии (в конце улицы Измаильской). "Ввечеру ходил прогуливаться на Булгарию; так называют отдаленнейшее предместье Кишинева, населенное большею частью болгарскими выходцами. Тут поставлены в двух местах качели, а у бендерского въезда происходила борьба. Двое нагих схватываются и пробуют свою силу... Одна ловкость, гибкость и проворство дают победу... Не заметил я ни во время борьбы, ни по окончании оной какого-нибудь ожесточения или драки... Пушкин был также в числе зрителей. Ему драка очень понравилась, и он сказал мне, что намерен учиться этому искусству"¹. Другие знакомые Пушкина по Кишиневу рассказывают, что, "разгуливая по городу в праздничные дни, он (Пушкин) натыкался на молдавские хороводы и без всякой церемонии присоединялся к ним, не стесняясь присутствующих, которые, бывало, нарочно приходили "смотреть Пушкина". По окончании плясок он из общества молдаван сразу переходил в общество "смотревших" его лиц из образованного класса, которым и принимался с восторгом рассказывать, как весело и приятно отплясывать "джок" под звуки молдавской "кобзы"². "Джок", или "жок", сохранился и сейчас как музыка танца и хороводные игры, устраиваемые в праздничные дни в молдавских селах. В. Е. Белюгова, вспоминая свою встречу с Пушкиным, когда она была еще 10-летней девочкой, пишет: "Раз, помню, на Булгарии, так называлась местность, где теперь Вознесенская церковь... были на пасху игры. Танцевали под волынку здешний местный танец "джок". Приезжали смотреть на народ в каретах. Приехал и Пушкин..."³.

¹ (Долгоруков П. И. Дневник. - Звенья. М., 1951, т 9, с. 62 - 63.)

² (Пушкин в Кишиневе. - Русский Архив. 1899, № 6, стб 344 - 345.)

³ (Мацеевич А. С. Кишиневские предания о Пушкине. - Отзывы о Пушкине с юга России /Собрал В. А. Яковлев. Одесса, 1887, с. 79.)

Кстати говоря, П. И. Бартенев (а за ним Мацеевич и Францева) приписывает Пушкину стихотворение на мотив "джока", в котором дается жанровая картина кишиневского общества (в действительности это стихотворение А. Ф. Вельтмана).

Музыка Варфоломея, 
Становись скорей в кружок, 
Инструменты строй скорее 
И играй на славу джок. 
Наблюдая нежны связи, 
С дамой всяк ступай любой, 
В первой паре Катакази 
С скромной Стамовой женой1.

¹ (Бартенев П. И. Пушкин в южной России. - Русский Архив, 1866, № 8 - 9. стб. 1158 - 1159.)

Сохранились свидетельства, что Пушкин изучал молдавский язык. Так, один из служителей у генерала И. Н. Инзова молдаванин бадя Тудор (дядя Тудор) рассказывал, что Пушкин у него учился молдавскому разговорному языку: "Мало-помалу Пушкин делал успехи и через некоторое время успел составить себе маленький молдавский словарь, из которого с грехом пополам складывал предложения... Фразы или слова, которые ему особенно трудно удавались, он обыкновенно записывал себе и затем выучивал. Некоторые фразы, которые чаще всего надо было употреблять и которые ему особенно не давались, он записывал прямо на стенах, чтобы они были всегда на виду. При изучении молдавского языка Пушкину много способствовало то, что он вращался и в среде простого молдавского населения"¹. И. П. Липранди, рассказывая о встречах Пушкина с молдавским писателем К. Стамати, замечает, что Пушкин в разговоре со Стамати "...начал приводить разные молдавские слова"². Это еще раз свидетельствует о том, что если Пушкин и не изучил хорошо молдавский язык, то, во всяком случае, запасом каких-то необходимых в разговоре слов он владел.

¹ (Пушкин в Кишиневе. - Русский Архив. 1899, № 6, стб. 342.)

² (Из воспоминаний И. П. Липранди о Пушкине / Публикация М. Цявловским отрывков из воспоминаний И. П. Липранди, не вошедших в "Русский Архив". 1866, № 8 - 10. - Летописи Государственного Литературного музея. М., 1885, кн. I., с. 557; см. также: А. С. Пушкин в воспоминаниях современников, 1974, т. I, с. 348.)

Исключительный интерес проявлял Пушкин к фольклору не только молдавского народа, но и других народностей.¹ Поэт слушает и записывает молдавские песни, сказания, а также песни и народные предания сербских, болгарских, греческих, турецких переселенцев, эмигрировавших в Бессарабию, и цыган. Так, например, Пушкин любил слушать турецкие и греческие песни, которые исполняла гречанка-эмигрантка Калипсо. "У нее был голос нежный, увлекательный... - пишет Ф. Ф. Вигель, - когда с гитарой пела она ужасные мрачные турецкие песни". "Пела она, - свидетельствует Липранди, - на восточный тон, в нос; это очень забавляло Пушкина, в особенности турецкие сладострастные, заунывные песни с аккомпанементом глаз, а иногда и жестов..."².

¹ (Богач Г. Ф. Пушкин и молдавский фольклор. Кишинев, 1963.)

² (Записки Ф. Ф. Вигеля.- В кн.: Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1950, с. 305; и Русский Архив. № 8 - 9, стб. 1246.)

Очевидно, к этому времени и относится запись Пушкиным перевода турецких слов, сделанная им в 1821 г. в Кишиневе. Н. Дмитриев, проведя диалектологическое исследование этих слов, установил, что они относятся не к крымско-татарскому и не к гагаузскому языкам, а к южно-турецкой, османской группе диалектов. Следовательно, делает вывод Н. Дмитриев, эти слова - чисто турецкого происхождения, которые Пушкин мог слышать и записать только в Бессарабии¹. С цыганами Пушкин встречался в цыганских таборах, располагавшихся зачастую на окраинах Кишинева², а главным образом в период своего месячного пребывания среди цыган в районе сел Долна, Юрчены, Варзарешты. Таким образом, в Кишиневе Пушкин интенсивно собирает фольклор. "Он (Пушкин) собирал песни в Одессе, в Кишиневе... - говорит М. Горький, - изучая народную жизнь, народную речь"³.

¹ (Дмитриев Н. Несколько турецких слов в записи Пушкина. - Литературное наследство. № 16 - 18, с. 319 - 320.)

² (См.: Воспоминания Елизаветы Францевой - дочери одного из сослуживцев Пушкина - Кириенко-Волошинова. (Александр Сергеевич Пушкин в Бессарабии (из семейных преданий.) - Русское обозрение, 1897, январь-март. Об этом же свидетельствует И. П. Липранди: "Цыганы снуют более, начиная от Бендер, на север, и их всегда можно было видеть около Кишинева" - Русский Архив, 1866, № 8 - 9, стб. 1284. )

³ (Горький М. История русской литературы, М., 1939, с. 101.)

Замечательное свидетельство интереса Пушкина к молдавскому фольклору и танцу мы находим в воспоминаниях одного из ближайших знакомых Пушкина по Кишиневу - В. П. Горчакова. "Пушкина, - пишет В. П. Горчаков, - занимала известная молдавская песня "Те юбеск песте мэсурэ", и еще с большим вниманием прислушивался он к другой песне - "Арде-мэ, фриже-мэ", с которой уже в то время он породнил нас своим дивным подражанием, составив из нее известную песню в поэме "Цыганы", именно: "Жги меня, режь меня" и проч. Его заняла и мититика (молдавский танец, сопровождаемый большею частью пением), но особенно он обратил внимание на танец, так называемый сербешти (этот собственно сербский танец употребляется и у молдаван)..."¹. И. П. Липранди, комментируя это свидетельство В. П. Горчакова, сообщает дополнительно не менее любопытные сведения об интересе великого русского поэта к молдавскому фольклору. "Все это так, - пишет И. .П. Липранди, - но мне удивительно, что я не встретил в упомянутом исчислении двух современных исторических, народом сложенных песен, которые, как мне близко известно, в особенности занимали Александра Сергеевича... Кто из бывших тогда в Бессарабии и особенно в Кишиневе не помнит беспрерывных повторений: "Пом, пом, пом, помиерами, пом" и "Фрунзе верде шалала, Савва Бим-баша"? Первая из них (песен) сложена аллегорически на предательское умерщвление главы пандурского восстания Тудора Владимиреску по распоряжению князя Ипсилантия в окрестностях Тырговиста. Вторая, на такую же предательскую смерть известного и прежде, а во время гетерии храбрейшего Бим-Баши Саввы, родом болгарина, подготовившего движение болгар, коим Ипсиланти не умел воспользоваться... Александр Сергеевич имел перевод этих песен; он приносил их ко мне с тем, чтобы проверить со слов моего Арнаута Георгия"².

¹ (Горчаков В. П. Выдержки из дневника об А. С. Пушкине. - В кн.: "Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1950, с. 206 - 207. См. также: Котляров Б. Я. Пушкин и молдавский танец "Мититика". - Временник Пушкинской комиссии. Л., 1979, с. 131 - 135.)

² (Липранди И. П. Из дневника и воспоминаний. - Русский Архив, 1866, № 10, стб. 1407 - 1408.)

'Молдавская песня' - автограф А. С. Пушкина

Советским исследователям удалось обнаружить в фонде И. П. Липранди, хранящемся в Историческом архиве в Ленинграде, записи народных песен Валахии, сделанные рукою И. П. Липранди. Песня о Тудоре Владимиреску записана И. П. Липранди на молдавском языке и рядом дан вольный русский перевод¹.

¹ (Двойченко-Маркова Е. М. Пушкин и румынская народная песня о Тудоре Владимиреску. - В кн.: Пушкин. Исследования и материалы. М. - Л., I960, т. III, с. 402 - 417; а также: Богач Г. Ф. Оригиналы народных валашских песен, переведенных Пушкиным в Кишиневе. Ученые записки. /Институт истории, языка и литературы АН МССР 1955, т 4 - 5, с. 206 - 229.)

В декабре 1823 г. Пушкин, во время встречи с И. П. Липранди в Одессе, сообщил об утере им этих песен. В январе 1824 г. Липранди, выполняя просьбу Пушкина, привез ему в Одессу копии своих переводов, но, видно, Пушкин вновь затерял их.

Пушкин и К. Стамати. С картины художника Б. И. Лебедева

"Вместе с тем, - сообщает далее И. П. Липранди, - не вижу в собрании его сочинений даже и намека о двух повестях, которые он составил из молдавских преданий, по рассказам трех главнейших гетеристов: Василия Каравая, Константина Дуки и Пенда-деки... Что сделалось потом, я не знаю, но у меня остались помянутые копии, одна под заглавием: "Дука - молдавское предание XVII века"; вторая - "Дафна и Дабижа - молдавское предание 1663 года"¹.

¹ (Липранди И. П. - Русский Архив, 1866, № 10; стб. 1408 - 1411)

Для нас последние, не сохранившиеся исторические повести Пушкина из молдавской жизни, представляют значительный интерес и как один из первых его опытов в художественной прозе. Как известно, первыми опытами в прозе являются отрывок "Наденька" (1818 г.) и не сохранившиеся философские "романы" лицейского периода "Цыган" и "Фатом, или Разум человеческий". "С прозой - беда! - говорил Пушкин Липранди, работая над этими повестями. - Хочу попробовать этот первый опыт". Но, что нужно отметить, главное - это интерес Пушкина к истории молдавского народа. Сведения о молдавском господаре-узурпаторе Дуке, его предшественнике господаре Дабиже и его жене Дафне сохранились в молдавских летописях историков-летописцев Николая Костина и Иона Некулче. Молдавский писатель Александр Хыждеу, переводивший на русский язык молдавские народные песни, опубликовал в "Вестнике Европы" в номере за декабрь 1830 г. "Дука - молдавское предание", в котором описан последний год господарства и смерть узурпатора¹. Интересно отметить, что Пушкин свою повесть о Дуке написал в Кишиневе, за 7 лет до публикации повести о Дуке А. Хыждеу. Судя по содержанию этого молдавского предания, которое нашло свое более глубокое и правдивое освещение в работах советских молдавских ученых (например, в докладе Г. Ф. Богача на 3-й Всесоюзной Пушкинской конференции)², это предание носит ярко выраженный антигосподарский характер, ибо идеей его является заслуженная смерть деспота, погибшего по воле народа. "Уж пятый год арнаут Дука играет по своей прихоти жизнью народа... и сердце отечества обливается каждый день кровью. Пусть Дука веселится и торжествует, но и Молдавия не будет вечно страдать. Веселие и торжество губителя не может быть продолжительным. Молчание народа страшно, как грозное затишье океана, как палящий зной перед грозой. Скоро должна решиться ужасная распря несчастного народа со счастливым злодеем".

¹ (Хыждеу А. Дука Молдавское предание Вестник Европы. М., 1830, № 23 -24, декабрь, с 181 197 См также-Хашдеу Б. Молдавские легенды (Дабижа, Молдавская быль XVII в., Гинкул, Молдавское предание XVII века.) - Сын Отечества, и Северный Архив, 1838, т I, отд I, с 230 - 249.)

² (Богач Г. Ф. Молдавские предания, записанные Пушкиным - Пушкин. Исследования и материалы /Труды третьей Всесоюзной Пушкинской конференции АН СССР М Л., 1953, с. 213 - 240.)

Под руководством бояр Гинкула (Хынкула) и Петрическу молдавский народ сверг господаря-тирана Дуку. Описание смерти Дуки является одной из ярких политических страниц молдавского фольклора. Когда Дука лежал в цепях на телеге, он попросил проходящую мимо старуху крестьянку дать ему молока. Старуха, поминая недобрым словом Дуку, разорившего молдавский народ, подавая ему молоко, говорит: "Но если в сие самое время злой губитель пирует, то, да превратится сладкий напиток в отраву для него!" Дука выпил молоко "и начал исходить кровью".

Нам ясно, что могло заинтересовать Пушкина в этих молдавских сказаниях из истории Молдавии XVII века. Драматическая коллизия: хитрый, жестокий узурпатор и народ, свергающий деспота-господаря, т. е. во многом будущая тема "Бориса Годунова", тема "народ и царь", тема народного восстания, социального бунтарства - вот что привлекало так внимание Пушкина к эпохе прошлого, ее героям, которых он отобразил в своих исторических повестях из молдавской жизни. В этом свете возникает законный вопрос: почему П. И. Бартенев, в руках у которого были эти повести (ибо он к сообщению Липранди сделал характерное примечание: "От себя Пушкин ничего не прибавил тут"), который собирал и опубликовал все, что он находил нового из рукописей Пушкина, не только не опубликовал этих исторических повестей, бывших у него в руках, но и, быть может, даже нарочно изъял их из своих бумаг? Есть все основания предполагать, что реакционер Бартенев это сделал именно потому, что не желал публиковать и сохранить произведения Пушкина, в которых показана история народного восстания и свержение пародом царя-деспота. И нужно искать эти пушкинские повести в архивах Липраиди и Бартенева.

И, наконец, заключая сообщения об интересе Пушкина к молдавскому фольклору, необходимо отметить следующие любопытные факты. Пушкин сделал в Молдавии записи народных сказок, на темы которых им были в 30-е годы написаны сказки "О царе Салтане" и "О мертвой царевне и семи богатырях". В 1822 г. он делает прозаическую запись, которая излагает, правда, конспективно, схематично, некоторые события, легшие затем в основу сказки "О царе Салтане"¹.

¹ (Якушкин В. Рукописи А. С Пушкина, хранившиеся в Румянцевском музее в Москве. Русская старина, 1884, май, с 334 - 335.)

Интересную догадку высказывает А. Яцимирский: одним из источников пушкинской сказки "О мертвой царевне и семи богатырях" является молдавская сказка "Кто красивее?" (опубликована в сборнике сказок, изданных Ел. Севастос в 1829 г.)¹.

¹ (Яцимирский А. Румынские параллели и отрывки в некоторых произведениях А. С. Пушкина. - Оттиск из журнала "Русский философский вестник". Варшава, 1901, с. 221.)

Пушкин интересовался не только устным народным творчеством, но и молдавской литературой¹. Великий русский поэт встречался в Кишиневе с молдавскими писателями. Он бывал в доме молдавского поэта и чиновника Бессарабского областного совета К. Стамати. О встречах Пушкина со Стамати, кроме И. П. Липранди, упоминает в своем кишиневском дневнике 11 июня 1822 г. и прапорщик Ф. Н. Лугинин: "...Был в саду, где... из знакомых мне были Стамати два и Пушкин"; и 12 июня: "Из саду отправились все к Стамати... потом дрался с Пушкиным на рапирах"².

¹ (См.: Очерки Молдавско-русско-украинских литературных связей, Кишинев, 1978.)

² (Из дневника прапорщика Ф. Н. Лугинина (15 мая - 19 июня 1822 г.) Публикация*** - Литературное наследство, 1934, № 16 - 18, с. 672, 673.)

В апреле 1822 г. Пушкин в списке лиц, которым нужно сделать визиты, помечает: "Стам (ати) ..."¹

¹ (Рукою Пушкина. Несобранные и неопубликованные тексты. М. - Л., 1935, с. 296.)