Легенды и действительность [1983 Тимофеев Л.В. - В кругу друзей и муз. Дом Оленина А.Н]

"Разноречивые толки о его личности составляют камень преткновения для будущего биографа; приязненные или враждебные отзывы о нем до того односторонни, что из них трудно выработать верную характеристику этого государственного деятеля", - писал еще в прошлом веке историк М. Семевский.

Эти слова относятся к Алексею Николаевичу Оленину, имя и дом которого были хорошо известны в Петербурге на протяжении более полувека, начиная с последнего десятилетия XVIII столетия, всем, кто был хоть как-то причастен к литературе и искусству. К его мнению прислушивались крупные ученые - историки, востоковеды, эллинисты. Однако многочисленные свидетельства современников, дошедшие до нас, весьма противоречивы в оценке личных качеств А. Н. Оленина, вошли в обиход и непроверенные факты, и необоснованные легенды, касающиеся его многогранной деятельности.

Рис. 1. Львов Николай Александрович. Литография И. А. Кашенцева. 1836

Что же это был за человек, и каково значение его дома в становлении и расцвете русской национальной культуры?

Алексей Николаевич Оленин родился 21 ноября^* 1764 года^** в Москве, однако большую часть детства провел в Салауре - родовом имении отца, расположенном в Касимовском уезде Рязанской губернии.

^* (Все даты в книге даются по старому стилю.)

^** (Все справочные издания указывают, что А. Н. Оленин родился в 1763 г. Он сам считал, что родился в 1764 г. Так, в письме к сыну он напоминает 19 ноября 1834 г.: "Ведь мне послезавтра 70 лет ровно!" - ЦГАЛИ, ф. 1124, oп. 1, ед. хр. 7, л. 22 об. 15 января 1841 г. Оленин пишет: "Как-то ноги подвертываются, что напоминает мне 76 лет жизни".- ЦГАЛИ, ф. 1124, oп. 1, ед. хр. 6, л. 87. И по формулярному списку Оленина, сопоставляя указанный там его возраст с возрастом его детей, получается, что он родился в 1764 г.- ОР ГБЛ, ф. 211, № 3627/4.)

Оленины принадлежали к старому дворянскому роду, внесенному в первую часть "Дворянской родословной книги" ("Бархатной"), составление которой началось по велению царя Федора Алексеевича. В эту книгу включены были "мужи честных и старых родов". Первым из Олениных записан Невзор, живший в первой половине XVI века, от него и пошло родословное древо Олениных в России.

Рис. 2. Державин Гаврила Романович. Гравюра А. Тейхеля с миниатюры В. Л. Боровиковского

Герб Олениных имеет щит с золотым полем, на котором изображен черный медведь с сидящей на его спине девушкой в красной одежде. На голове девушки царская корона, ее руки распростерты в стороны. Щит венчают рыцарский шлем и дворянская корона, поверх которых изображены два оленьих рога, а между ними - медведь, стоящий на задних лапах и нюхающий розу. По обе стороны от щита, поддерживая его, стоят еще два медведя^*.

^* (Появление у Олениных подобного герба объясняется легендой, которая дошла до наших дней в следующем виде: "Давным-давно в Ирландии правил король из рода О'Лейн, у него были дети: сын и дочь. Умирая, король завещал недвижимое богатство сыну, а движимое - дочери... Когда-то было предсказано, что ирландский престол перейдет к женщине. Брат страшился этого предсказания и поэтому, когда умер отец-король, схватил сестру и бросил в клетку, в которой были медведи. Но королевна не испугалась зверей. Она пошла навстречу медведям и протянула им розу, которую держала в руке. Девушка была так прекрасна, что пленила сердца медведей, и они ее не тронули. Тогда брат, смягчившись, открыл клетку, и медведи вместе с королевной ушли в лес. У О' Лейнов были враги - претендовавшие на престол О' Брейны. Они начали борьбу с братом и погубили его. Сестра, после гибели брата ставшая королевой Ирландии, не возвратилась, чтобы занять престол. Она Жила в берлоге у медведей. О' Брейны хотели погубить ее. Чтоб спасти девушку от их преследований, медведица посадила ее на спину и переплыла через пролив во Францию. В Лотарингии королеве повстречался рыцарь Д' Оршпрунг. Он пленился ее красотой, они полюбили друг друга и сочетались браком. Получилась двойная фамилия: Д'Оршпрунг-О'Лейн. Потомки королевы перешли в Польшу, а затем, при царе Алексее Михайловиче, в Россию и стали Оленины". В этой легенде прослеживается одна характерная для дворянских фамилий традиция: искать начало своего рода не в России, а на Западе, в Европе.

В письме к отцу (оно, к сожалению, не сохранилось) Петр Оленин сообщал какие-то новые сведения о родословной. В ответе сыну и невестке А. Н. Оленин писал: "Ваше письмо, любезные дети, я получил из Машука от 14 июля и поздравляю с находкой нашей родословной. Но не смею восходить так высоко. Я довольствуюсь показанием дееписателя Тацита, который упоминает об одном сотнике с именем Олениус (Olenitis), жившем еще в 14 году царствования императора Тиберия. Здесь нельзя сомневаться в тождестве имен. И следственно наша фамилия существует более 18-ти столетий!" Судя по такому ответу, П. А. Оленин сообщал отцу что-то более древнее.- ГАРО, ф. Олениных, д. 7, л. 50-50 об.)

Рис. 3. Муравьев Михаил Никитич. Рисунок и гравюра Н. Уткина

О предках А. Н. Оленина сохранилось весьма мало сведений. Потомки Невзора были помещиками Смоленской и Рязанской губерний, почти все находились на военной службе. Дед А. Н. Оленина, Яков Илларионович, дослужился до чина надворного советника, был женат на Т. Ф. Огаревой. Немного больше известно об отце, Николае Яковлевиче Оленине. Он служил в лейб-гвардии конном полку, ушел в отставку в чине полковника, был статским советником, женился на Анне Семеновне Волконской.

Мать Алексея Николаевича принадлежала к старинному княжескому роду. Ее отец, генерал-аншеф Семен Федорович Волконский, участвовал во многих походах и сражениях. Умер он, когда внуку было около пяти лет. Брат матери, Григорий Семенович, тоже генерал, был сподвижником Суворова и кавалером всех российских орденов. Если дед мечтал определить внука в военную службу, то мать стремилась устроить своего сына ко двору. Строптивая и крутая по натуре, она занимала главенствующее положение в доме, и никто, даже муж, не решался ей прекословить.

Рис. 4. Капнист Василий Васильевич. Гравюра А. А. Осипова

Нередко можно слышать и даже читать, что юный Оленин послужил Фонвизину прототипом Митрофанушки - героя комедии "Недоросль". Комедия произвела сильное впечатление на зрителей и читателей. Реализм ее был настолько велик, что современники пытались найти прототипов в своей среде. Рождались легенды. Одна из таких легенд, связанная с именем Оленина, появилась еще в 1861 году на страницах журнала "Иллюстрация" (№ 158).

Автор заметки В. Бурнашев, подписавшийся "Петербургским старожилом", сообщал, что как-то летом 1832 года баснописец А. Е. Измайлов в Летнем саду, увидев проходившего мимо А. Н. Оленина, рассказал, что до 18 лет "этот друг наук и искусств был величайшим невеждою" и что именно с него Фонвизин и написал образ знаменитого Митрофанушки, а с его матери образ Простаковой. "Не будь у Оленина дяди, - продолжал свой рассказ Измайлов, - Оленин и поныне остался бы Митрофанушкой, покрытым сединами; но дядя выхватил мальчика у баловницы матери и, заметив в нем счастливые способности, дал ему самое дельное и блестящее воспитание. Уверяют даже, будто комедия "Недоросль", виденная Олениным в молодых летах, но когда он жил уже у дяди, произвела сильное впечатление на молодого человека и заставила его приняться за ученье и бросить голубятничество и страсть к бездельничанью".

Эта версия распространилась, она имеет широкое хождение и по сей день.

До десятилетнего возраста Оленин находился дома. За его образованием следил отец, и когда был нанят гувернер- француз, то Николай Яковлевич сам составил расписание занятий, по которому учитель должен был заниматься с семилетним ребенком. Ежедневно, кроме воскресных дней, по четыре часа утром и столько же в послеобеденное время проходили занятия по арифметике, истории, географии и мифологии. Галломания коснулась и Николая Яковлевича, как коснулась она и многих дворянских семей, а потому ежедневно его сын занимался языком и чтением по-французски. Обучался мальчик также искусству танца, музыке и рисунку^*. Маленький Алеша мечтал о военной службе, а матушка всеми силами стремилась выбить из сына эту блажь. Доходило до того, что в холодные зимние дни она заставляла его стоять в глубоком снегу по нескольку часов в карауле с тяжелым ружьем.

...Наступил 1774 год. Алексей Оленин, простившись с маменькой и сестрами, впервые покинул родительский дом и отправился в столичный город Санкт-Петербург. Анна Семеновна настояла на своем и через родственников сумела определить сына в Пажеский корпус, основанный в 1759 году как учебное заведение для пажей царского двора.

Рис. 5. Здание Российской Академии. Гравюра Гоберта по рисунку А. М. Горностаева. 1834

В Пажеском корпусе мальчики изучали историю, географию, математику, русский язык, естествознание, военные науки. Им преподавали геральдику, генеалогию, а также юриспруденцию и государственный церемониал; обучали фехтованию, верховой езде, танцам. Кроме современных иностранных языков воспитанники обязаны были получить знания в латыни. В каталоге книг двенадцатилетнего Оленина, насчитывающем 50 наименований, кроме учебников и трудов по истории, географии, разнообразных словарей имеются сочинения Вольтера, Мольера, Расина, Д'Аламбера, Буало, басни Эзопа и Лафонтена, русские трагедии и басни...

Можно предположить, что мальчик успешно занимался в корпусе, если в 1780 году, за три года до выпуска, по повелению Екатерины II его отправили в Германию для совершенствования знаний в воинских и словесных науках, "к которым он был расположен с детства", как отмечала позднее в своих воспоминаниях его младшая дочь, А. А. Оленина-Андро^*.

Ему было 17 лет, и он оказался единственным из своих сверстников, получившим возможность продолжать образование за границей. Вряд ли "величайшего невежду" отправляли бы за счет императрицы в Германию.

Рис. 6. Фонтанка у Обуховского моста. Литография К. П. Беггрова. 1823

А. А. Оленина-Андро отмечает серьезность и устремленность, с которой ее отец занимался сначала в Дрезденском артиллерийском училище, а затем в Страсбургском университете. "Привычка серьезного учения, вкус к изящному, изыскание исторических древностей развились в нем... и он приобрел те глубокие познания, которые впоследствии оказались очень замечательными", - писала она об отце.

Занятия в артиллерийском училище не мешали развитию интереса к истории, археологии и искусству. Труды по истории и особенно "История искусств древности" немецкого ученого И.-И. Винкельмана, вышедшая из печати в 1764 году, приковали внимание молодого Оленина. Винкельман был первым, кто после глубокого изучения античного искусства выступил с обстоятельным трудом о нем. Немецкий историк считал, что древние греки достигли тех вершин в изобразительном искусстве, особенно в скульптуре, выше которых подняться невозможно. Он видел в античном искусстве неиссякаемый источник познания красоты. Главное назначение искусства по Винкельману - изображение красоты. Искусство не выдумывает красоту, а воспроизводит ее, существующую объективно в общественной действительности. Именно под влиянием Винкельмана возникла устойчивая любовь Оленина к античной литературе и искусству, формировалось его научное мировоззрение. Оленин настойчиво вел изыскания в Королевской библиотеке, и особое место в них занимали история и искусство древних народов, в первую очередь - история славян.

В Германии Оленин начал составлять словарь "старинных военных речений" с подробными комментариями. За этот труд Российская академия в 1786 году избрала его своим членом. Увлекся также рисованием и освоил гравировальное искусство. К этому следует добавить и успешные занятия языками. Оленин знал в совершенстве французский, свободно говорил по-немецки, хотя и не любил этот язык, по-итальянски, немного по-испански. Из древних изучил латинский, славянский, а позже - греческий, еврейский. Занятия археологией заставили изучить и арабский язык.

Рис. 7. Приютино. Акварель неизвестного художника из альбома Олениных, ГРМ

Приведенного вполне достаточно, чтобы доказать всю несостоятельность легенды об Оленине - Митрофанушке.

Относительно присутствия на одном из представлений "Недоросля", якобы повлиявшего на его судьбу, можно сказать, что никак не мог Оленин присутствовать на спектакле в юные годы, ибо премьера комедии Фонвизина состоялась 24 сентября 1782 года, а Оленин возвратился в Россию только в 1785 году.

После учебы Оленин был произведен капитаном в артиллерию, но в конце 1788 года по болезни вышел в отставку. В 1789 году он снова возвратился в Псковский драгунский полк, чтобы принять участие в военных действиях против Швеции, затем полк был расквартирован в Старой Руссе.

К тому времени относятся попытки Оленина посвататься за Елизавету Марковну Полторацкую.

Полторацкие принадлежали к мелкопоместному украинскому дворянству. Дед Елизаветы Марковны, Федор Филиппович, был соборным протоиереем в городе Сосницах Черниговской губернии. Марк Федорович пел у отца во время богослужений. Его прекрасный голос поразил и очаровал А. Г. Разумовского, и он привез Полторацкого в Петербург, где тот был назначен вскоре начальником придворной певческой капеллы.

Известность Марка Полторацкого росла с ростом его богатств, в чем немалая заслуга его второй жены Агафоклеи Александровны, урожденной Шишковой. За свою долгую жизнь она так и не научилась грамоте, но это нисколько не препятствовало ей в приумножении земельных участков и домов, которые она имела в Петербурге, Москве, Твери, Торжке и Грузинах под Торжком, под Петербургом.

Родители Лизы Полторацкой с радостью готовы были породниться с древним родом Олениных, в родстве с которыми находились и Волконские, и Архаровы, и Дмитриевы-Мамоновы, и Римские-Корсаковы. А вот Анна Семеновна отказалась благословить сына на брак. Около пяти лет она препятствовала ему, сыскала даже невесту - кого-то из Долгоруких, княжеских кровей, а Лизу, терпеливо ждавшую конца затянувшегося сватовства, не желала знать, как не желала и этого брака.

Рис. 8. Оленин Алексей Николаевич. Рисунок И. А. Иванова (не позднее 1805 г.). Концовка к стихотворению Г. Р. Державина 'Оленину'. Черная акварель. ИРЛИ

К февралю 1791 года, кажется, все уладилось. Н. А. Львов, давний приятель Полторацких, сообщал 3 февраля брату Лизы, Дмитрию Марковичу: "Сегодня мы едем отпускать придачу Лизыньке, которую берет Оленин в среду. Вот каково несправедливо в свете, что и к совершенной женщине надобно придачу, чтобы ее взял какой-нибудь шепляк"^*.

После этого прошло 5 месяцев, но у Оленина не было уверенности в скорой женитьбе, хотя он и надеялся на это, отправляя Львову письмо из Старой Руссы 10 июня 1791 года: "Вчерась приехал нарочно посланный от Лизиньки, Селифонт, который мне привез отпуск имянной от г<рафа> Ивана Петровича Салтыкова на месяц... Вам надобно Лизу немножко побранить. Elle est devenue enfant^*. Я ей писал, что я буду на будущей неделе... И для того буду, чтоб переговорить... как бы нам свадьбу скорее сыграть... Ежели можно вам будет к тому времени (к августу.- А. Т.) приехать в Петербург, я от вас ожидать буду большое пособие. Иван Федорович^** по возвращении моем из Петербурга тотчас хочет ехать в Москву и лично матушку мою уговаривать. По возвращении оттуда хочет со мною ехать в Петербург и женить меня и согласен употребить на то всевозможные способы - хоть и похищение. И вам надобно тут быть, батюшка Николай Александрович...^***"

^** (И. Ф. Дмитриев-Мамонов, полковой командир и двоюродный брат Оленина.)

Львов и его жена Марья Алексеевна приложили немало усилий, чтобы затянувшееся сватовство наконец-то закончилось венчанием. Львов лучше кого бы то ни было понимал состояние влюбленных, которых пыталась разлучить Анна Семеновна Оленина. Когда-то и он находился в подобном положении: тайком встречался, а потом обвенчался с Марьей Алексеевной Дьяковой, и только через три года ее родители узнали об этом. "Буду ли я когда-нибудь столь счастлив, чтоб вашим детям столько помогать, как вы нам помогали?" - писал Оленин в последних строках своего письма, выражая признательность своим друзьям за их участие в его судьбе.

Но и в августе свадьба не состоялась. Алексей Николаевич и Лиза обвенчались только 8 ноября 1791 года.

Рис. 9. Оленина Елизавета Марковна. Портрет работы В. Л. Боровиковского. 1791. X., м. ГТГ

За Елизаветой Марковной был дан трехэтажный дом, расположенный на Фонтанке в 3-м квартале 3-й Адмиралтейской части, между Семеновским и Обуховским мостами (под № 125, ныне № 101).

Некогда глухая окраина Петербурга, бывшая границей города, Фонтанка в 80-е годы XVIII столетия заметно изменилась. В 1789 году закончилось сооружение гранитных набережных, началась замена деревянных мостов однотипными трехпролетными, каменными, с гранитными башнями. Набережные застраивались каменными домами знати и украшались спусками, пристанями и тротуарами, выложенными гранитными плитами.

Дом был построен на большом участке, принадлежавшем Агафоклее Александровне. Владения Полторацкой занимали пространство между Фонтанкой и Сенной площадью, с одной стороны, и Обуховским проспектом и проходным переулком (позже Полторацкий переулок, ныне ул. Ефимова) от Фонтанки к Сенной площади - с другой. Рядом с домом Елизаветы Марковны Агафоклея Александровна поставила еще два жилых дома, за которыми был разбит большой сад, стояли многочисленные хозяйственные постройки, водочный завод, трехэтажный и одноэтажный жилые флигеля по переулку. На Сенной площади расположились общественные бани, тоже принадлежавшие Полторацкой, и четвертый каменный дом со службами; пятый дом выходил своим фасадом на Обуховский проспект.

В этих домах разместились многочисленные дети Полторацких. Один из домов (ныне № 99), что стоял рядом соленинским, Агафоклея Александровна отдала в приданое за дочерью Варварой Марковной, вышедшей замуж за сенатора Д. Б. Мертваго. Чуть поодаль, на Обуховском проспекте (ныне Московский пр., 8), поселилась Агафоклея Марковна - еще одна дочь Полторацких, вышедшая замуж за генерала А. Д. Сухарева.

Рис. 10. Батюшков Константин Николаевич. Гравюра С. Ф. Галактионова (1834) с оригинала О. А. Кипренского

На лето Полторацкие выезжали на мызу Оккервиль за Охтой, где у Агафоклеи Александровны стоял трехэтажный каменный дом и флигель. Вскоре после женитьбы Оленин приобрел на приданое Елизаветы Марковны земли для своей дачи, находящиеся поблизости от дачи Полторацкой.

В марте 1795 года он оставил военную службу и определился в учрежденную при Государственном банке контору по покупке металлов. В том же году началось строительство и дачи, которой Оленины дали многообещающее название - Приютино.