"Есть дача за Невой..."

'Есть дача за Невой...'

Строительство дачи, а точнее - мызы, т. е. дома с хозяйственными службами, огородами, садом, скотным двором и всем прочим, необходимым для получения продуктов питания, вызвано было, по-видимому, рождением первых детей.

Господскую усадьбу предполагалось поставить на левом берегу Лубьи, в то время довольно-таки полноводной речки, в которую впадали несколько ручьев с чистой водой, пригодной для питья.

Большую часть купленных земель, а всего по плану числилось 774 десятины, занимал строительный лес, но было много и болот, осушение которых требовало значительных затрат. Почвы правого берега реки были суглинистые, левого - изобиловали гравием и песком, пригодным для изготовления кирпича. И Оленин не преминул этим воспользоваться. За рекой он поставил кирпичный заводик, обеспечивший кирпичом строительство всех зданий.

Рис. 11. Гнедич Николай Иванович. Гравюра неизвестного художника

В записной книжке Оленина в 1797-1799 годах появились планы и зарисовки деревянных хозяйственных служб и записи, связанные с ведением строительства. Перечисляя необходимые ему строения, Оленин записал: "Дом господский. Перестроить. Когда? - Когда деньги будут. А когда они будут? - После дожжика, в четверг"^*. Нехватка средств затянула строительство на многие годы. К 1799 году были поставлены господский дом, скотный двор и конюшня; заканчивалась отделка людской, бани, птичника, кузницы; шла подготовка к строительству риги, молочной, сараев, амбаров. Предполагалась постройка овощного погреба, оранжереи и даже больницы.

^* (РО ГПБ, ф. 542, № 1, л. 11-11 об.)

Для господского дома выбрано самое высокое место на берегу Лубьи. Парадным фасадом он обращен к Рябовской дороге. Дом двухэтажный, под железной крышей.

Планировка помещений характерна для многих усадебных домов конца XVIII века. На главной оси находились два просторных зала: столовая и галерея; вокруг них симметрично расположились гостиная, кабинет, спальня, девичья, буфетная, передняя, лакейская - всего девять комнат. Обычным был и длинный коридор, идущий вдоль всего дома и разделяющий его на две половины. В Приютине такой коридор сохранился на втором этаже. В него выходили 14 комнат, из которых шесть обычно занимали гости. Три коридора, устроенные в первом этаже, не сохранились, и мы не знаем их расположения.

Господский флигель, тоже двухэтажный и тех же наружных размеров, что и главный дом, строился позже. Назовем его гостевым флигелем, так как большая часть комнат в нем отводилась многочисленным гостям хозяев дачи. Этот флигель построен напротив главного усадебного дома, почти параллельно ему и Рябовской дороге, у которой он стоит. Одним фасадом, где находились и входные двери, он обращен к дороге, другим - парадным - к парадному фасаду главного дома. Через много лет, когда Елизавета Марковна постареет и ей будет трудно ездить в церковь на Пороховые, Алексей Николаевич добьется разрешения оборудовать домовую церковь в одном крыле этого флигеля. 20 сентября 1830 года, в субботу, к 9 часам, в Приютино съехались друзья и родственники на освящение церкви Олениных^*.

^* (РО ГПБ, ф. 777, № 2597.)

Образовавшийся между двумя господскими домами дворик замыкался справа, т. е. с востока, еще одним двухэтажным флигелем - людской, меньших размеров, с рубленым вторым этажом. За людской, справа и слева, Оленин соорудил господскую кухню и хлебный магазин, где хранилась мука.

Рис. 12. Здание Публичной библиотеки. Гравюра С. Ф. Галактионова с рисунка П. П. Свиньина

В крутом берегу Лубьи, вблизи от дома, были устроены три погреба с кирпичными сводами и с кладовой над ними, господская банька с двумя жилыми комнатами на чердаке, а чуть поодаль - каменные теплицы и оранжереи с персиковыми деревьями, виноградом, различными экзотическими растениями, цветами и даже ананасами.

Украшением усадьбы стал пруд с проточной водой, появившийся после перекрытия двумя деревянными плотинами одного из ручьев, недалеко от его впадения в Лубью. Глубокая впадина наполнилась водой, а ее излишки сбрасывались через шлюз в речку.

Оба господских дома, оранжерея, людская, теплицы, господская банька и винный погреб находились в английском пейзажном парке, что было данью новому направлению в садово-парковом искусстве.

Расчищая от леса участок вдоль реки под усадьбу, Оленин сохранил часть старых берез и елей, вдоль берега пруда посадил ивы, а по гребню левого берега Лубьи - молодые липы. В парке всегда было много цветов, которые пересаживались из оранжереи на клумбы и рабатки. Пальмы и другие теплолюбивые растения выносились в парк в кадках, а с первыми холодами снова убирались в оранжерею. Елизавета Марковна любила цветы, и при ней усадьба напоминала живописный букет.

Вся господская усадьба и парк как бы заключены в треугольник, основанием которого служит берег пруда, а боковыми сторонами - Лубья и Рябовская дорога, пересекающиеся в вершине этого треугольника. Где-то на берегу пруда была построена небольшая каменная крепость, оживлявшая пейзаж и использовавшаяся во время игр.

Рис. 13. Грибоедов Александр Сергеевич. Миниатюра неизвестного художника. ИРЛИ

На противоположном берегу пруда, у дороги, стояла каменная кузница, молочная в виде ротонды с погребом под ней, каменный птичник в два этажа и скотный двор. В той части пруда, что находилась южнее дороги, возвышался остров Кроликов. Поблизости был заложен фруктовый сад, а в нем построены два арбузных и дынных парника, а также сарай, где укрывались от холодов вишневые деревья. В этой части находилась и конюшня. На северо-западе от господской усадьбы, за рекой на возвышенности, разместились 4 крестьянских двора на 8 семей, в которых находилось 4 одинаковых кирпичных дома, разделенных на две половины, 8 ледников, горшечная, крестьянская рига, сарай для молотьбы и кирпичный завод. На Рябовской дороге - через пруд, Лубью и ручей - были сооружены деревянные свайные мосты. Со временем на Лубье была поставлена и мельница.

Пока не удалось найти авторские проекты или чертежи, по которым строилась усадьба. Назвать имя зодчего господских домов, анализируя их архитектурный облик, тоже затруднительно, так как для них характерны элементы, присущие многим мастерам того времени.

Главный усадебный дом имеет прямоугольную форму с четким трехчастным делением по вертикали. Выступ-ризалит в центральной части парадного фасада завершается фронтоном с большим полуциркульным окном. В первом этаже центральной части парадного фасада, в ризалите, находятся два узких прямоугольных окна, которые венчают профилированные карнизы-сандрики, а между ними три двустворчатые остекленные двери, ведущие в зал-галерею. Верхняя полукруглая часть дверей подчеркнута своеобразной кладкой кирпичей, расположенных веерообразно, причем часть этих кирпичей, выступающая из стены, не прямоугольна, а с выкружками, что создает игру света и тени. По бокам ризалита находилось тоже по одному окну.

По обе стороны ризалита в плоских нишах расположено по три окна (в гостиной и кабинете) с полуциркульным завершением. Такие же окна находятся в центральной части противоположного фасада в зале-столовой. Остальные окна первого этажа прямоугольной формы, с рустовкой в виде замковых камней, а окна второго этажа первоначально были почти квадратными. Разнообразие форм, размеров и оформления оконных проемов делало неоштукатуренные кирпичные фасады дома более привлекательными. Украшали дом и небольшие балконы с деревянной балюстрадой, расположенные в центральной части всех фасадов, а также карниз, отделяющий первый этаж от второго. Этот карниз оформлен своеобразными сухариками-кронштейнами, каждый из которых состоит из спаренных кирпичей с округленной торцовой частью. Парадные двери галереи вели на просторное каменное крыльцо, на котором стояли две скульптуры.

Рис. 14. Толстой Федор Петрович. Автопортрет. Гравюра Т. Райта

В гостевом флигеле также используются четкое трехчастное деление фасадов по вертикали и ризалиты в центральной части северного и южного фасадов. Окна первого этажа прямоугольной формы и одних размеров, и все они, кроме семи окон северного ризалита, находятся в плоских прямоугольных или с полуциркульным завершением нишах. Часть окон украшена рустовкой в виде замковых камней.

Квадратные и полуциркульные окна второго этажа здесь чередуются с такими же плоскими нишами. На фронтонах находятся большие полуциркульные окна.

Выделяется своим оформлением ризалит северного фасада, обращенный к главному господскому дому. На фронтоне - большое трехчастное полуциркульное окно; под ним, на втором этаже, - застекленная дверь, по ширине соответствующая средней части окна на фронтоне. По обе стороны двери, выходящей на просторный балкон, фланкируя ее, находятся глубокие полукруглые ниши, напоминающие вместе с этой дверью тоже тройное окно. И обилие полуциркульных окон, и трехчастные полуциркульные окна фронтонов, под которыми находятся трехчастные окна (а в нашем случае наружная дверь и ниши), очень характерны для архитектуры конца XVIII - начала XIX века.

Зато во многих хозяйственных зданиях усадьбы, украсивших парк, видна рука конкретного архитектора. Эти постройки имеют очень много общего с постройками известного зодчего Н. А. Львова.

Львов всегда стремился придать подсобным строениям усадьбы необычные формы, украсить их портиками, колоннами. Любил использовать для их оформления естественный камень, даже крупные валуны. Обычно подобные сооружения у Львова несли двойную нагрузку - хозяйственную и эстетическую. Каждая постройка малых форм, будь то кузница, погреб, птичник, ледник или кладовая, вписывалась Львовым в природную среду, оживляла ее, доставляя эстетическое удовольствие, радуя глаз, и архитектор строил их в виде гротов, ротонд, пирамид... Молочная у Олениных построена в форме ротонды - одной из самых излюбленных форм в русском классицизме конца XVIII века, часто использованной Львовым. По периметру ротонды расположены полуциркульные ниши; над дверью - полуциркульная фрамуга. Вход в ротонду украшал четырехколонный портик на цоколе из естественных камней. И освещение внутреннего помещения было решено по-львовски: свет проникал в ротонду через верхнюю часть купола, как, например, в церкви- усыпальнице, построенной Львовым у себя в Никольском под Торжком.

Ротонда поставлена на пологом склоне пруда среди старых берез и елей, сохраненных после вырубки леса. И трудно было предположить, что в этом строгом и изящном строении, напоминающем, по словам Оленина, римский пантеон, находилась русская печь для приготовления топленого молока, а под ротондой - погреб, где молоко хранилось. Вход в погреб, выложенный булыжником, походил на грот. Подобное сочетание ротонды и погреба-грота Львов использовал в усадьбе Глебова в Райке вблизи Торжка.

Совершенно во вкусе Львова построен и винный погреб с кладовой над ним. И выбор места их расположения, и сама постройка так похожи на известные нам постройки архитектора, что трудно избежать соблазна называть их Львовскими. Место под погреб выбрано поблизости от господского дома, на берегу Лубьи. Погреб вырыт в основании горы. Наружную стену из красного кирпича с тремя входами в отдельные помещения архитектор декорировал небольшими гранитными валунами. В своей усадьбе Никольское Львов также построил кузницу в основании горы, с тремя входами в отдельные камеры, сооруженные из крупных валунов. Напоминает винный погреб усадьбы Олениных и кузницу в Митине, тоже под Торжком.

Над погребом в Приютине была устроена кладовая со сводчатым потолком и обрамленным валунами трехчастным полуциркульным окном (опять по-львовски), занимавшим всю наружную стену, обращенную к реке. Львовский элемент декора хозяйственных построек - в данном случае деревянный портик на четырех колоннах, украсивший вход в кладовую, - мы видим и здесь. По флангам дверей, как и в погребе-пирамиде в Никольском и на скотном дворе в Митине, были устроены две ниши для скульптуры.

Рис. 15. Жуковский Василий Андреевич. Гравюра Ф. Вендрамини с рисунка О. А. Кипренского. 1817

Львов придавал очень большое значение пейзажу и при выборе места для строительства, и при размещении тех или иных строений. Вода, водопады, пасущиеся на лугах стада, лес в отдалении, возвышения, петляющие среди лугов и полей дороги и тропинки - все это составляло "движение в видах", которое с удовольствием отметил П. А. Вяземский после первого визита в Приютино.

От господского дома и из парка открывалась живописная панорама: внизу среди заливных лугов петляла спокойная река с впадающими в нее ручьями (летом на этих лугах вырастали копны сена). Далее взгляд останавливался на крестьянских кирпичных домах, построенных на возвышении; потом начинался лес, который уходил за горизонт. С другой стороны взгляд останавливался на водном зеркале вытянувшегося с юга на север пруда с нависшими над ним пышными ивами и плакучими березами, оставленными при вырубке леса; на стоящей на противоположном берегу ротонде и причудливом птичнике. И плотины, и водопад на шлюзе, и спокойное течение ручья, и пороги на реке, возможно искусственные, и находящийся вдали за лугами, огородами и пашней лес, и, наконец, многие необычно оформленные хозяйственные постройки, а также мосты и мостики через реку, ручьи и каналы - все появилось не случайно, а по замыслу архитектора, на определенных местах.

К сожалению, отсутствуют документы, подтверждающие наши предположения об участии Львова в строительстве Приютина. В архиве Олениных нашелся только план первого этажа господского дома, сделанный, возможно, в процессе строительства, а может быть и позже, когда Оленин собирался перестраивать свои пенаты. На плане просматриваются карандашные пририсовки к фасадам полуротонд с колоннами, подобных львовским в домах Державина в Петербурге и Званке, В. С. Томары на Неве, в Митине - у С. Д. Львова, дальнего родственника архитектора. Только планы усадебных построек, сделанные в 1838 году и сохранившиеся в бумагах А. П. Брюллова, да сами постройки при сопоставлении с известными работами Львова заставляют сделать предположение, что архитектор Львов принимал участие в проектировании или строительстве многих усадебных зданий оленинской дачи за Невой. Усиливает это предположение и тот факт, что Львов проектировал дома для многих своих друзей: Соймонова, Державина, Капниста.

И еще не менее важный и серьезный довод в пользу авторства Львова - это его многолетняя дружба с Олениным. К кому мог обратиться в первую очередь молодой и тогда еще малоизвестный подполковник за помощью (как это было и в случае со сватовством), когда начал строительство? Несомненно, к самым близким друзьям, среди которых был и архитектор Львов.

Рис. 16. Козлов Иван Иванович. Литография неизвестного художника с рисунка О. А. Кипренского

Скорее всего, знакомство с Николаем Александровичем Львовым состоялось в самом начале 1791 года у Полторацких (вспомним его письмо о необходимости приданого за Лизой). Вероятно, именно способности Оленина, его тяга к искусству и наукам привлекли внимание Львова к нему. "Малейшее отличие в какой-либо способности привязывало Львова к человеку и заставляло любить его, служить ему, давать все способы к усовершенствованию его искусства", - отметил в своих воспоминаниях двоюродный брат Николая Александровича, Ф. П. Львов. Достаточно познакомиться с письмами Львова к Олениным, чтобы убедиться в искренности чувств старшего товарища к своим молодым друзьям. Это непринужденно-шутливые послания в стихах, на которые Львов был большой мастер. Нередко они писались по случаю различных торжеств и событий. После рождения у Олениных первого сына, Николая, 29 ноября 1793 года, Львов, будучи тяжело больным, просил Дарью Алексеевну Дьякову, сестру своей жены, написать под его диктовку письмо, в котором в шуточной форме поздравил своих друзей с важным событием в их жизни. "К Лизаньке больной, к здоровому Оленину", - начал свое послание Николай Александрович, потом шли стихи:

 20 градусов морозу, - 
 Я в горячке третий день. 
 В ноябре живую розу 
 На Сенной родил олень...*

^*(РО ГПБ, ф. 542, № 758; в деле № 621 - копия этого послания.)

Львов сохранил в своей памяти и день 8 ноября 1791 года, когда обвенчались Оленины; спустя много лет он посылает им стихи "На 8-й день ноября каждого года" и сопровождает их припиской, в которой напоминает другу, бывшему тогда в отъезде: "Ты, я думаю, не позабыл, что после завтра у нас 8-е ноября, и не позабыл, я думаю, что в этот день 12 лет^* тому случилось. Смотри же, помни это прочно и постарайся таким же быть чудесником".

^* (По-видимому, Львов ошибся на год: не 12, а 11 лет прошло, и письмо следует датировать 1802 годом, когда Львов находился в Петербурге, а Оленин был в отъезде. Осенью же 1803 года Львов находился на Кавказе, откуда его привезли больным в Москву. )

Пользуясь случаем, он сообщает и о здоровье Елизаветы Марковны: "Умница твоя Лизавета меня очень любит и по- прежнему добра, только не по-прежнему здорова, приезжай же поскорее, привези ей здоровья, а нам, грешным, яви вид твой благочестивый".

В примечаниях к стихотворению Львов сообщал, что "стихи эти положены на роговую и человеческую музыку, которую роги, я, Петр Лукич (Вельяминов.- А. Т.) и Прасковья Михайловна Бакунина, петь будем"^*.

^* (РО ГПБ, ф. 542, № 247.)

Тема дружбы звучит и в строках, которыми Львов сопровождал посылаемый Оленину микроскоп:

 Ты увидишь крупным слогом,
 Что старинной дружбы связь
 Мы не втаптываем в грязь,
 Что в числе людей немногом,
 Где быть можно без затей,
 Дружество всего милей.
 Как былинку к солнцу клонит,
 Клонит душу к дружбе так,
 Что тот дружбы не уронит,
 Кто... не впрямь ли я дурак?..

Эта дружба, продолжавшаяся до смерти Львова, по всей вероятности, способствовала не только развитию интересов и эстетических вкусов Оленина, но и расширению круга его знакомств и литературной и художественной среде столицы. Оленин сблизился с друзьями Львова: В. В. Капнистом, Г. Р. Державиным, М. Н. Муравьевым, охотно посещал их дома в Петербурге. Начал он бывать и во многих салонах петербургских вельмож, собиравших в своих просторных и богатых гостиных многих известных поэтов и художников.