Вольховский Владимир Дмитриевич (1798-1841)

В. Д. Вольховский. Рисунок неизвестного художника. 1816-1817

 Спартанскою душой пленяя нас, 
 Всегда храним суровою Минервой, 
 Пускай опять Вольховский сядет первый, 
 Последний я, иль Брольо, иль Данзас... -

писал Пушкин в первой редакции "19 октября" (1825), имея в виду твердую волю и отличные успехи своего лицейского товарища. Адъюнкт-профессор исторических наук И. К. Кайданов так отозвался о своем питомце: "Дарований прекрасных и наиболее имеет склонность к наукам, требующим размышления; прилежания примерного и успехов прекрасных".

Еще в лицейское время Вольховский вместе с И. И. Пущиным, А. А. Дельвигом, В. К. Кюхельбекером, И. Г. Бурцевым и другими "молодыми вольнодумцами" участвовал в "Священной артели". Это была ранняя преддекабристская организация, в которой, по свидетельству Пущина, велись "беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне". Это вскоре привело Вольховского в ряды участников тайных обществ - Союза спасения и Союза благоденствия.

Из Царскосельского лицея Вольховский вышел первым с большою золотою медалью. В чине прапорщика определился на службу в Гвардейский генеральный штаб - по квартирмейстерской части. Участвовал в дипломатической миссии в Бухаре (1820) и в экспедиции в Хиву (1825).

События 14 декабря 1825 года коснулись и Вольховского. Он был арестован и после допросов, как "прикосновенный" к восстанию, переведен на Кавказ. Опальный капитан Генерального штаба был в сентябре 1826 года назначен состоять при генерал-адъютанте И. Ф. Паскевиче и под его начальством находился в персидской и турецкой кампаниях. Участвуя в сражениях, Вольховский проявлял исключительную храбрость. Отличился при осаде крепостей Эривани, Карса и Эрзерума. Множество орденов украсило грудь отважного полковника. Он был награжден золотой шпагой с надписью: "За храбрость".

Занимая высокий пост в действующей армии, Вольховский делал все возможное для облегчения участи разжалованных декабристов. Он принимал живое участие в их судьбе. Ему многим обязаны М. И. Пущин, П. П. Коновницын, В. А. Мусин-Пушкин, Э. К. Шернваль, А. Миклашевский, П. Леман, А. Е. Розен. По справедливой оценке современника, Вольховский "сделался ангелом-хранителем всей довольно многочисленной семьи декабристов, поступивших по высочайшему милосердию на Кавказ рядовыми". Паскевич Вольховскому был обязан многими военными успехами на Кавказе, но честолюбивый генерал, более не нуждаясь в услугах своего помощника, "отделался от него". Последовало удаление Вольховского из армии и отъезд в Тифлис и на родину. Позднее Паскевич признался: "Одну я сделал глупость в жизни, что на Кавказе не велел повесить Сакена и Вольховского".

В 1832-1837 годах Вольховский вторично служил на Кавказе, на этот раз начальником штаба Отдельного Кавказского корпуса при корпусном командире бароне Г. В. Розене.

Пушкин встретился со своим лицейским другом летом 1829 года на поле брани. В полевом штабе Паскевича Пушкин увидел Вольховского, "запыленного с ног до головы, обросшего бородой, изнуренного заботами. Он нашел, однако, время побеседовать со мною как старый товарищ".

Дружеские связи Пушкина и Вольховского никогда не прерывались. Несколько позднее поэт обращается к нему с дружеской просьбой оказать содействие молодому офицеру К. П. Забеле, ехавшему служить в Грузию. "Радуюсь случаю издали напомнить тебе о старом, лицейском товарище, искренне тебе преданном", - писал ему Пушкин. Он посылает Вольховскому только что вышедшую "Историю Пугачевского бунта". "Мнение твое касательно моей книги во всех отношениях было бы мне драгоценно", - заключает Пушкин свое письмо. Последняя встреча друзей состоялась в Петербурге весной 1834 года. "Я простился с Вольховским, который на днях едет в Грузию", - записал Пушкин в своем дневнике.

О трагической кончине Пушкина Вольховскому сообщили М. А. Корф и М. Л. Яковлев. Он глубоко переживал эту тяжелую утрату.