Булгарин Фаддей Венедиктович (1789-1859)

Ф. В. Булгарин. Рисунок К. Мазера. 1838

 Я знал, что пошлый он писатель, 
 Что усыпляет он с двух строк, 
 Что он доносчик и предатель 
 И мелкотравчатый Видок, 
 Что на все мерзости он падок, 
 Что совесть в нем - истертый знак, 
 Что он душой и рожей гадок; 
 Но я не знал, что он дурак.

В этой эпиграмме друга Пушкина П. А. Вяземского "сформулирована" репутация Булгарина, какой она сложилась к тридцатым годам прошлого века в передовых литературных кругах. Таким представлен Булгарин в эпиграммах и памфлетах Пушкина, таким вошел и в наше сознание. Между тем было время, когда он сотрудничал в "Полярной звезде" К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева, близко дружил с А. С. Грибоедовым, был на подозрении у правительства за свои либеральные взгляды и авантюристическое, полное темных приключений прошлое (Булгарин был сын польского шляхтича, сражался под знаменами Наполеона).

Декабрьское восстание 1825 года стало поворотным пунктом в его судьбе. Едва оно было разгромлено, Булгарин не только предал своих вчерашних друзей, но и стал постоянным осведомителем политической полиции (III отделения). Издаваемые им совместно с Н. И. Гречем журнал "Сын Отечества" и газета "Северная пчела" стали столпами официозной благонамеренности.

Однако прямой разрыв между Пушкиным и Булгариным, после ожесточенной полемики, произошел только в 1829 году с организацией "Литературной газеты", которую Пушкин и его друзья намеревались противопоставить "Северной пчеле".

До этих пор их отношения были относительно приятельскими.

Знакомство (заочное) завязалось в 1823 году: Булгарин напечатал несколько стихотворений ссыльного поэта, лестно отозвался о "Бахчисарайском фонтане". В последующие годы Пушкин хотя и сочувствовал полемике против Булгарина, которую вели его друзья (Е. А. Баратынский, П. А. Вяземский, круг "Московского вестника"), но сам в нее не вступал. Он так и не узнал, что, по-видимому, именно Булгарин был автором секретного отзыва о "Борисе Годунове" (1826), задержавшего издание трагедии на целых пять лет. Летом 1827 года в Петербурге состоялось личное знакомство, и Пушкин стал изредка бывать у Булгарина. "Не стыдно ли тебе, пакостнику, обедать у Булгарина",- укорял его Вяземский.

Но после выхода первых номеров "Литературной газеты" все изменилось. К 1830-1831 годам относится ряд пасквилей Булгарина, в которых личные оскорбления в адрес Пушкина подкреплялись политическим доносом. Так, в "Анекдоте" Пушкин изображен неким французским писателем, который "служит усерднее Бахусу и Плутусу (то есть вину и наживе. - Л. Ч.), нежели музам... у которого сердце - холодное и немое существо, как устрица, а голова - род побрякушки, набитой гремучими рифмами, где не зародилась ни одна идея... чванится пред чернью вольнодумством, а тишком ползает у ног сильных..."

Пушкин ответил серией блестящих эпиграмм ("Не то беда, Авдей Флюгарин", "Не то беда, что ты поляк"), стихотворением "Моя родословная", полемическими статьями, из которых одна - "О записках Видока" (1830) - навсегда ославила Булгарина как полицейского шпиона, платного доносчика и в значительной степени подорвала его литературное влияние.

Вскоре полемика утихла, но отношения остались враждебными. Пушкин не упускает случая в письме или в разговоре ввернуть ядовитое словцо о Булгарине. Тот, в свою очередь, так отозвался на смерть Пушкина: "Жаль поэта и великого, - а человек был дрянной".