1827

* * *

Весна, весна, пора любви, 
Как тяжко мне твое явленье, 
Какое томное волненье 
В моей душе, в моей крови... 
Как чуждо сердцу наслажденье... 
Все, что ликует и блестит, 
Наводит скуку и томленье.
         ———
Отдайте мне метель и вьюгу 
И зимний долгий мрак ночей.

* * *

О ты, который сочетал
С глубоким чувством вкус толь верный,
И точный ум, и слог примерный;
О ты, который избежал
Сентиментальности манерной
И в самый легкий мадригал
Умел...

Е. А. Баратынский. Рисунок Пушкина. 1828

Из Alfieri

Сомненье, страх, порочную надежду
Уже в груди не в силах я хранить;
Неверная супруга я Филиппу,
И сына я его любить дерзаю!..
Но как же зреть его и не любить?
Нрав пылкий, добрый, гордый, благородный,
Высокий ум, с наружностью прекрасной
Прекрасная душа... Зачем природа
И небеса таким тебя создали?
Что говорю? Ах! так ли я успею
Из глубины сердечной милый образ
Искоренить? - О, если пламень мой
Подозревать он станет! Перед ним
Всегда печальна я; но избегаю
Я встречи с ним. Он знает, что веселье
В Испании запрещено. Кто может
В душе моей читать? Ах, и самой
Не можно мне. И он, как и другие,
Обманется - и станет, как других,
Он убегать меня... Увы мне, бедной!..
Другого нет мне в горе утешенья,
Окроме слез, и слезы - преступленье.
Иду к себе: там буду на свободе...
Что вижу? Карл! - Уйдем, мне изменить
И речь и взор - все может: ах, уйдем.

* * *

В роще карийской, любезной ловцам, таится пещера, 
Стройные сосны кругом склонились ветвями, и тенью 
Вход ее заслонен на воле бродящим в извивах 
Плющем, любовником скал и расселин. С камня на камень 
Звонкой струится дугой, пещерное дно затопляет 
Резвый ручей. Он, пробив глубокое русло, виется 
Вдаль по роще густой, веселя ее сладким журчаньем.

* * *

Я знаю край: там на брега 
Уединенно море плещет; 
Безоблачно там солнце блещет 
На опаленные луга; 
Дубрав не видно - степь нагая 
Над морем стелется одна.

В альбом Павлу Вяземскому

Душа моя Павел, 
Держись моих правил:
Люби то-то, то-то,
Не делай того-то. 
Кажись, это ясно. 
Прощай, мой прекрасный.

Рефутация г-на Беранжера

Ты помнишь ли, ах, ваше благородье,
Мусье француз, < - - - > капитан,
Как помнятся у нас в простонародье 
Над нехристем победы россиян? 
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

Ты помнишь ли, как за горы Суворов 
Перешагнув, напал на вас врасплох? 
Как наш старик трепал вас, живодеров, 
И вас давил на ноготке, как блох? 
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

Ты помнишь ли, как всю пригнал Европу 
На нас одних ваш Бонапарт-буян?
Французов видели тогда мы многих < - - - >,
Да и твою, <- - -> капитан! 
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

Ты помнишь ли, как царь ваш от угара 
Вдруг одурел, как бубен гол и лыс, 
Как на огне московского пожара 
Вы жарили московских наших крыс? 
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

Ты помнишь ли, фальшивый песнопевец, 
Ты, наш мороз среди родных снегов 
И батарей задорный подогревец, 
Солдатский штык и петлю казаков? 
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

Ты помнишь ли, как были мы в Париже, 
Где наш казак иль полковой наш поп 
Морочил вас, к винцу подсев поближе,
И ваших жен похваливал < - - - >?
Хоть это нам не составляет много, 
Не из иных мы прочих, так сказать; 
Но встарь мы вас наказывали строго, 
Ты помнишь ли, скажи, < - - - >?

* * *

Сводня грустно за столом
 Карты разлагает. 
Смотрят барышни кругом,
 Сводня им гадает: 
"Три девятки, туз червей
 И король бубновый - 
Спор, досада от речей
 И притом обновы...

А по картам - ждать гостей
 Надобно сегодня". 
Вдруг стучатся у дверей;
 Барышни и сводня 
Встали, отодвинув стол,
 Все толкнули < - - - >, 
Шепчут: "Катя, кто пришел?
 Посмотри хоть в щелку".

Что? Хороший человек...
 Сводня с ним знакома, 
Он < - - - > целый век,
 Он у них, как дома. 
< - - - > в кухню руки мыть
 Кинулись прыжками, 
Обуваться, пукли взбить,
 Прыскаться духами.

Гостя сводня между тем
 Ласково встречает, 
Просит лечь его совсем.
 Он же вопрошает:
"Что, как торг идет у вас?
 Барышей довольно?" 
Сводня за щеку взялась
 И вздохнула больно:

"Хоть бывало худо мне,
 Но такого горя 
Не видала и во сне,
 Хоть бежать за море. 
Верите ль, с Петрова дня
 Ровно до субботы 
Все девицы у меня
 Были без работы.

Четверых гостей, гляжу,
 Бог мне посылает. 
Я <- - -> им вывожу,
 Каждый выбирает. 
Занимаются всю ночь,
 Кончили, и что же? 
Не платя, пошли все прочь,
 Господи мой боже!"

Гость ей: "Право, мне вас жаль.
 Здравствуй, друг Анета, 
Что за шляпка! что за шаль,
 Подойди, Жанета. 
А, Луиза, - поцелуй,
 Выбрать, так обидишь; 
Так на всех и < - - - >,
 Только вас увидишь".

"Что же, - сводня говорит, -
 Хочете ль Жанету? 
В деле так у ней горит
 Иль возьмете эту?"
Бедной сводне гость в ответ: 
 "Нет, не беспокойтесь,
Мне охоты что-то нет, 
 Девушки, не бойтесь".

Он ушел - все стихло вдруг,
 Сводня приуныла, 
Дремлют девушки вокруг,
 Свечка 
Сводня карты вновь берет,
 Молча вновь гадает, 
Но никто, никто нейдет -
 Сводня засыпает.

Эпиграмма на Шаликова

Князь Шаликов, газетчик наш печальный, 
Элегию семье своей читал, 
А казачок огарок свечки сальной 
Перед певцом со трепетом держал. 
Вдруг мальчик наш заплакал, запищал. 
"Вот, вот с кого пример берите, дуры!" - 
Он дочерям в восторге закричал. - 
"Откройся мне, о милый сын натуры, 
Ах! что слезой твой осребрило взор?" 
А тот ему: "Мне хочется на двор".

Кн. П. И. Шаликов. Рисунок Пушкина. 1829