Пушкин в книжных лавках

Пушкин был частым посетителем книжной лавки Смирдина на Невском проспекте, против Казанского собора.

Это была не обычная книжная лавка, и Смирдин был не обычный книгопродавец. Александр Филиппович Смирдин - значительная и интереснейшая фигура в литературном мире пушкинского времени. Страстный любитель книги, он был одновременно и культурным издателем. Его лавка являлась своеобразным литературным клубом, где "сочинители" почти ежедневно сходились для литературных бесед. С многими из них Смирдин находился в дружеских отношениях.

В пушкинское время книжные лавки вообще были в Петербурге своего рода профессионально-литературными клубами. Но "литературный салон" Смирдина занимал среди них особое место.

После переезда на Невский проспект Смирдин устроил торжественный обед, "новоселье". Стремясь объединить всех писателей, независимо от их взглядов и направлений - это было его мечтой,- он пригласил на свое новоселье весь цвет тогдашней литературы: Пушкина, Гоголя, Жуковского, Одоевского, Вяземского, Крылова, Языкова - и одновременно реакционнейших литераторов той поры: Булгарина, Греча и Сенковского.

Смирдин объединил их и на страницах выпущенного им по этому поводу двухтомного сборника "Новоселье". Недовольство такой всеядностью Смирдина нашло отражение в известной эпиграмме, которую приписывали Пушкину:

 Коль ты к Смирдину войдешь, 
 Ничего там не найдешь, 
 Ничего ты там не купишь, 
 Лишь Сенковского толкнешь 
 Иль в Булгарина наступишь.

С Пушкиным у Смирдина сложились особые отношения. Смирдин был основным издателем произведений Пушкина. Он чуть ли не первым стал выплачивать писателям и поэтам гонорар за их литературные труды. До того поэты, большею частью состоятельные люди из аристократических кругов, считали неприличным получать деньги за свое поэтическое творчество.

Смирдину Пушкин предоставил впоследствии монопольное право издания его сочинений. Смирдин никогда не стремился снизить Пушкину авторский гонорар: он платил ему по червонцу за строку.

Пушкин не только передал Смирдину право издания созданных им произведений, но принимал постоянное и деятельное участие в издававшемся им журнале "Библиотека для чтения".

Известный собиратель редких книг Н. П. Смирнов-Сокольский приводит в своей последней книге о прижизненных изданиях Пушкина любопытный подсчет полученного гениальным поэтом авторского гонорара. За семнадцать лет своей литературной деятельности, начиная с 1820 года, Пушкин получил всего 230 180 рублей авторского гонорара и 25 000 рублей "государева жалованья", итого 255 180 рублей, что составляет округленно 15 000 рублей в год или 1250 рублей в месяц ассигнациями.

В переводе на золото это равнялось 358 рублям в месяц.

Половину всего заработанного Пушкиным литературного гонорара - 122 800 рублей - ему выплатил за эти годы Смирдин.

Развив широкую издательскую деятельность, издав ряд собраний произведений русских писателей, Смирдин, на редкость бескорыстный человек, не всегда руководствовавшийся материальными соображениями, разорился и умер в бедности...

Быть может, Смирдина видел пред собою мысленно Пушкин, когда писал в 1824 году свое стихотворение "Разговор книгопродавца с поэтом".

Книгопродавец четко и ясно определил их взаимоотношения:

 Позвольте просто вам сказать:
 Не продается вдохновенье,
 Но можно рукопись продать.

Пушкин в письме к Вяземскому от 8 марта 1824 года и сам решительно подчеркнул свое желание и право жить только за счет литературного труда: "...я не принадлежу к нашим писателям 18-го века: я пишу для себя, а печатаю для денег..."

Смирдин с большим размахом пошел навстречу этому необычному в пушкинское время желанию и праву писателя и поэта жить за счет своего литературного труда. Достаточно сказать, что, получив через Вяземского право на первое издание "Бахчисарайского фонтана", Смирдин уплатил за это Пушкину в 1824 году неслыханную по тем временам сумму - 3000 рублей за тираж в 1200 экземпляров, по 5 рублей за строку.

Вяземский "вогнал цену сочинениям Пушкина в "байроновскую", как он писал об этом А. Тургеневу, и Пушкин был доволен. Находясь в то время в Михайловской ссылке, поэт, со своей стороны, стремился оградить интересы книгопродавца: в письме к брату Льву он выражал недовольство по поводу того, что тот дает всем желающим переписывать "Бахчисарайский фонтан". "Остается узнать,- писал он брату в начале февраля 1824 года,- раскупится ли хоть один экземпляр, печатный теми, у которых есть полные рукописи...".

По возвращении Пушкина из михайловской ссылки в Петербург, в конце 1827 года, Смирдин приобрел право выпустить вторым изданием три поэмы Пушкина: "Бахчисарайский фонтан", "Руслан и Людмила" и "Кавказский пленник".

Давая разрешение на новое издание книги, Пушкин писал Смирдину:

"Милостивый государь мой

Александр Филиппович,

По желанию Вашему позволяю Вам напечатать вторично поэму мою "Бахчисарайский фонтан" числом тысячу экземпляров.

Ваш покорный слуга Александр Пушкин.

25 октябрь. 1827. С.-Петербург".

Как и за первое издание, Смирдин заплатил Пушкину за "Бахчисарайский фонтан" 3000 рублей, а за "Руслана и Людмилу" и "Кавказского пленника" - 7000 рублей, всего 10 000 рублей.

Получив деньги, Пушкин дал для своих друзей обед в ресторане Доминика. Вошедший лейб-гусар граф Завадовский с некоторым сарказмом заметил:

- Однако, Александр Сергеевич, видно, туго набит у вас бумажник.

- Да ведь я богаче вас,- ответил Пушкин.- Вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревни, а у меня доход постоянный - с тридцати шести букв русского алфавита...

"Деревенькой на Парнасе" называл еще Пушкин постоянный источник своих поэтических доходов.

Своеобразным литературным клубом была в начале XIX века и книжная лавка Ивана Оленина. Ее также часто посещал Пушкин, о чем рассказывает книгопродавец той поры И. Т. Лисенков: "К Ивану Васильевичу Оленину по Невскому проспекту заходили мимоходом во время прогулок литераторы, так как в его магазине принимались подписки на получение газеты "Русский инвалид", и он был комиссионером редакции... Поэт барон Дельвиг, издатель "Литературной газеты", бывший у него часто на чае, приводил с собою всех своих литературных тружеников на перепутье по Невскому к Оленину, где и отличались один перед другим разными остротами и сарказмами на все им знакомое. Оленина, который понимал французский их разговор и любил шутки, это весьма интересовало. Поэты Воейков, Розен, Пушкин и прежние литераторы и журналисты тянулись побеседовать вкупе с Олениным о прежнем и новом житье-бытье русской литературы. Торговля была Ивана Васильевича умеренная и спокойная, и он мало заботился о ней".

В течение тридцати лет Лисенков имел книжную лавку в Петербурге на Садовой, в доме Пажеского корпуса. Он приводит любопытные подробности о посещении его лавки Пушкиным, причем пишет о себе в третьем лице:

"Пушкин посещения делал к Лисенкову довольно часто, когда издавал журнал "Современник"; ему нужно было знать о новых книгах для помещения беглого разбора о них в его журнале "Современник"; иногда ему приходила охота острить у Лисенкова в магазине над новыми сочинениями; взявши книгу в руки в прозе, быстро пробегал ее, читая гласно одно лишь предисловие, и по окончании приговаривал, что он имеет об ней полное понятие; стихотворные же книги он просматривал еще быстрее и забавнее, и Лисенков иногда невольно хохотал, и сам Пушкин улыбался, читая одни кончики слова, рифмы, и, закрывая книги, произносил: "а! бедные!", а заглавия их выписывал дома, из газет своих. Но как литераторы не все были достаточны, то Лисенков одолжал их без процентов на короткое время, но время это проходило иногда до конца их жизни; так за А. С. Пушкиным, по смерти его, Лисенков получил в уплату по акту 5 тысяч рублей от попечителя семейства Пушкина, графа Строганова, по сборам за отпечатанные его сочинения...

В последний раз А. С. Пушкин посетил Лисенкова за три дня до своей смерти, где в магазине пробыл два часа с знакомым Лисенкову автором Б. М. Федоровым; целые два часа не переставая вели они трактат о литературе..."

Помимо Смирдина, Оленина и Лисенкова, в Петербурге в ту пору пользовались известностью книгопродавцы и издатели: Глазуновы, Заикин, Ширяев, Овсянников.

Книжные лавки размещались по преимуществу на Невском и Литейном проспектах и на Большой Морской.

В 1825 году в Петербурге было 22 типографии, в Москве - 10, а всего в России - 61. Каждая из них выпускала в год лишь по нескольку новых книг. Это дает представление о состоянии издательского и книготоргового дела в России в первой четверти прошлого столетия.

Помимо русских книжных лавок, было в Петербурге несколько иностранных. Ими владели: Беллизар, Ашер, Диксон, Греф, Гаугер. Пушкин бывал и у них частым гостем.

Академик Я. К. Грот рассказывал, как летом 1832 года, только что окончив лицей, он случайно встретился с Пушкиным в английском книжном магазине Диксона. "Увидя Пушкина,- писал он,- я забыл свою собственную цель и весь превратился во внимание: он требовал книг, относящихся к биографии Шекспира, и, говоря по-русски, расспрашивал о них книгопродавца".

Приезжая в Москву, Пушкин также часто посещал книжные лавки. В Москве в то время было три государственных книжных лавки и тридцать частных. Из них четырнадцать помещались на Никольской улице, сейчас улице 25 октября, и рядом, у Китайской стены. При лавке Базунова на Никольской улице была библиотека для чтения.

Шесть лавок торговали иностранными книгами, из них: Готье - на Большой Дмитровке, сейчас Пушкинской улице, Бува - в Столешниковом переулке, Урбен и Рисс - на Петровке. Два брата Глазунова, Иван и Матвей, торговали на Никольской.

К концу тридцатых годов книжные лавки перекочевали на Кузнецкий мост. Появилось пять новых французских книжных лавок, одна немецкая и много русских: Ширяева, еще двух Глазуновых, двух Кольчугиных, двух Свешниковых, Салаева, Логинова, К. Полевого, Ферапонтова, Ступина, Наливкина и других.

Книжные лавки находились близко друг от друга, и их нетрудно было обойти в один день. Нередко Пушкин встречался в них с друзьями, такими же книголюбами, как и сам он.

Пушкин охотно посещал и книжные ларьки. Их было в Москве великое множество на нынешней площади Дзержинского. Люди старшего поколения хорошо помнят эти ларьки и книжный "развал", где среди всякого книжного и журнального хлама можно было неожиданно обыскать и купить за гроши драгоценную книжную жемчужину или гравюру...

Внимательно следя за выходившей в свет литературой, Пушкин чуть ли не ежедневно посещал книжные лавки и тратил значительные суммы на покупку книг. В течение одного месяца 1836 года, когда нужда особенно давила поэта, он истратил на книги: 16 июня - 58 руб.; 18 июня - 199 руб.; 20 июня - 5 руб.; и в тот же день в другом магазине - 68 руб.; 23 июня - 40 руб,; 25 июня - 19 руб; 2 июля - 316 руб. 75 коп.; 7 июля - 16 руб.; 8 июля - 9 руб.; 17 июля - 27 руб. 75 коп. Всего 758 руб. 50 коп.

Это была по тем временам значительная сумма. И мы еще более ощутим ее, если познакомимся с сохранившимся листком из приходо-расходной книжки Пушкина, в которой поэт ежедневно отмечал свои мелкие расходы. 8 марта 1836 года, выйдя из дому, Пушкин, например, израсходовал: на извозчика 40 коп. и на булку 6 коп.; 18 марта - на извозчика 15 коп. и на яблоко 5 коп.; 30 марта - на извозчика 45 коп. и на свечи 25 коп. и т. д.

Всего в течение месяца - 39 рублей 30 копеек на мелкие личные расходы и 758 рублей 50 копеек на покупку книг!

Пушкин между тем всегда нуждался.

В конце сентября 1835 года он писал жене из Михайловского:

"А о чем я думаю? Вот о чем: чек нам Жить будет? Отец не оставит мне имения; он его уже вполовину промотал; ваше имение на волоске от погибели. Царь не позволяет мне ни записаться в помещики, ни в журналисты. Писать книги для денег, видит бог, не могу. У нас ни гроша верного дохода, а верного расхода 30 000".

Пушкин вынужден был вести огромные расходы еще потому, что Николай I навязал ему оскорбительное для его положения и возраста придворное звание камер-юнкеpa. Выезды жены ко двору требовали расходов, которые были поэту непосильны. И потому он часто занимал деньги под векселя и расписки. После его смерти осталась большая сумма неоплаченных долгов.

В связи с этим здесь интересно познакомиться с любопытным рассказом, приводимым А. Панаевой-Головачевой в своих известных воспоминаниях.

"Панаеву понадобилась какая-то старая книга, и мы зашли в магазин Смирдина. Хозяин пил чай в комнате за магазином, пригласил нас туда и, пока приказчики отыскивали книгу, угощал чаем; разговор зашел о жене Пушкина, которую мы только что встретили при входе в магазин.

- Характерная-с, должно быть, дама-с,- сказал Смирдин.- Мне раз случилось говорить с ней... Я пришел к Александру Сергеевичу за рукописью и принес деньги-с; он поставил мне условием, чтобы я всегда платил золотом, потому что их супруга, кроме золота, не желала брать других денег в руки. Вот-с Александр Сергеевич мне и говорит, когда я вошел-с в кабинет: "Рукопись у меня взяла жена, идите к ней, она хочет сама вас видеть", и повел меня; постучались в дверь; она ответила: "Входите". Александр Сергеевич отворил двери, а сам ушел; я же не смею переступить порога, потому что вижу-с даму, стоящую у трюмо, опершись одной коленой на табуретку, а горничная шнурует ей атласный корсет.

- Входите, я тороплюсь одеваться,- сказала она.- Я вас для того призвала к себе, чтобы вам объявить, что вы не получите от меня рукописи, пока не принесете мне сто золотых вместо пятидесяти. Мой муж дешево продал вам свои стихи. В шесть часов принесите деньги, тогда и получите рукопись... Прощайте...

Все это она-с проговорила скоро, не поворачивая головы ко мне, а смотрелась в зеркало и поправляла свои локоны, такие длинные на обеих щеках. Я поклонился, пошел в кабинет к Александру Сергеевичу и застал его сидящим у письменного стола с карандашом в одной руке, которым он проводил черты по листу бумаги, а другой рукой подпирал голову-с, и они сказали-с мне:

- Что? с женщиной труднее поладить, чем с самим автором? Нечего делать, надо вам ублажить мою жену; ей понадобилось заказать новое бальное платье, где хочешь, подай денег... Я с вами потом сочтусь.

- Что же, принесли деньги в шесть часов? - спросил Панаев.

- Как же было не принести такой даме! - ответил Смирдин".

Речь, видимо, шла здесь о стихотворении "Гусар" -

 Скребницей чистил он коня,
 А сам ворчал, сердясь не в меру:
 "Занес же вражий дух меня
 На распроклятую квартеру!.."

Стихотворение это написано было Пушкиным 12 апреля 1833 года, через два года после женитьбы. В нем было, к слову сказать, двадцать девять строф, по четыре строки в каждой, всего сто шестнадцать строк...

В 1862 году заканчивался 25-летний срок авторского права детей Пушкина на сочинения отца. Вдова поэта, Наталья Николаевна, возбудила ходатайство о предоставлении ее детям пожизненного права пользоваться доходами с издания произведений Пушкина.

Ходатайство это удовлетворено было лишь частично: право наследования было продлено детям Пушкина еще на двадцать пять лет.

Пятидесятилетний срок со дня смерти Пушкина истек 29 января 1887 года, и произведения поэта уже можно было печатать, не выплачивая наследникам авторского гонорара за них.

К этому дню было подготовлено и выпущено в свет несколько полных дешевых Собраний сочинений Пушкина; десятитомное Собрание сочинений поэта стоило всего полтора рубля.

Газеты той поры передают, как набросились читатели на эти издания произведений любимого поэта.

"Такого дня не было никогда. Книжный магазин подвергся решительной осаде. Несмотря на то, что приняты были меры, усилен состав приказчиков, экземпляры запакованы были заранее, толпа сказалась в этом случае как хорошими своими, так и дурными сторонами. Еще до открытия магазина стояла толпа, с минуты на минуту она увеличивалась. Магазин был битком набит, была давка и смятение. Приказчики и артельщики сбились с ног; некоторые из публики влезли на столы, забирались за прилавки, сами хватали сдачу. К И часам магазин представлял картину разрушения - в углах, за прилавками, были беспорядочно нагромождены груды разорванных, запачканных, истоптанных ногами различных книг, которых не успели вовремя убрать с прилавка, разломана мебель и повержена на пол, конторка с кассой опрокинута, конторские книги намяты и растоптаны... С помощью полиции магазин был закрыт, и публику стали пускать частями, в очередь. Покупатели входили уже с заранее сжатыми в кулаке деньгами. Их прямо совали в карманы артельщикам, брали что нужно и уходили, пробираясь через толпу... В двенадцатом часу дня все 600 экземпляров, приготовленные на этот день, были проданы..."

Необходимо сказать, что одно из лучших собраний произведений Пушкина вышло в те дни тиражом всего в 15 000 экземпляров.

Как незначительна эта цифра в сравнении с нынешними тиражами... Завершенное в 1962 году в Москве десятитомное издание Сочинений Пушкина отпечатано тиражом почти в 300 000 экземпляров. Но и при этом огромном тираже не все желавшие могли на него подписаться.

Всего за годы Советской власти в нашей стране произведения Пушкина были изданы 2054 раза общим тиражом в 96 203 000 экземпляров на 84 языках населяющих Советский Союз народов.

Лишь в советское время Пушкин получил полное всенародное признание...

Еще находясь в Лицее, в 1815 году, Пушкин написал стихотворение "Городок". Оно продиктовано было мечтою 16-летнего поэта о городке книг, которые мерещились ему в трех простых комнатах воображаемого светлого дома. Этюдом "Городок" мы и открываем наши рассказы о книгах и друзьях Пушкина.