<...> Вы нам ничего не говорите о ваших школьных делах, между тем М<ихаил> А<лександрович> стороной узнал, что снова было нападение от Лукина и что по этому акту губернатор писал к городничему о запрещении вашей учебной деятельности. Вчера был Фелицын и, между прочим, высказал, что консистория получила какой-то отзыв от Ст<епана> Як<овлевича>. Это можно догадываться из его горько-радостного вида, с каким он произнес: "Ведь Знам<енский> может под суд пойти. Он же человек святой и строгих правил. Никого не слушается". К тому же он прибавил положительно, что конс<история> имеет бумагу от губернатора, который просит внушить Знам<енскому> что-то на ваш и на его счет. Слушателями этих речей были Фонвизины. С ним они не пускались в расспросы, думая, что эта хитрая лиса от них выведывает. <...> Сегодня М<ихаил> А<лександрович> был у губернатора и, дознавшись от него, что относится в консисторию, просил, чтоб он позвал к себе Фелицына и убедил его не давать хода этому делу, т. е. не идти далее по духовному начальству. Верить ли этим обещаниям и будет ли от них успех, не очень известно. Странно, что губернатор ничего предварительно об этом не говорил, узнать же было трудно и М<ихаилу> А<лександровичу>, потому что строго запрещено начальнику отделения открывать канцелярскую тайну*. Вывод из этого один: признавая в полной мере чистоту ваших намерений, я вместе с тем убежден, что не иначе можно приводить их в действие, в нашем положении, как оставаясь за кулисами или заставляя молчать тем или другим способом тех, которые могут препятствовать. Во всяком случае, легально нельзя доказать своего права быть ланкастером в Сибири, и особенно когда уездные педагоги не задобрены рюмкой настойки. <...>
* (Смотритель училищ в Ялуторовске Иван Александрович Лукин неоднократно посылал в Тобольск доносы о том, что в приходском училище, по существу, преподает "государственный преступник" И. Д. Якушкин. Чтобы замять скандал, М. А. Фонвизину пришлось употребить все свое влияние. См. об этом подробнее: Фонвизин, т. 1, с. 284-285.)