Глава V. "Мой дядюшка"

Пушкин В.Л. Рисунок Пушкина А.С. 1826 г

Пушкин А.С. Автопортрет

 Ах, братцы! как я был доволен,
 Когда церквей и колоколен,
 Садов, чертогов полукруг
 Открылся предо мною вдруг!
 Как часто в горестной разлуке,
 В моей блуждающей судьбе,
 Москва, я думал о тебе! 
 Москва... Как много в этом звуке
 Для сердца русокого слилось! 
 Как много в нем отозвалось!

8 сентября 1826 года А. С. Пушкин приехал в Москву из Михайловского. Трагические события 14 декабря 1825 года, казнь руководителей восстания предшествовали его возвращению из ссылки. Он был доставлен в Чудов дворец Кремля - там состоялась беседа поэта с новым царем Николаем I:

- Пушкин, принял бы ты участие в 14-м декабря, если б был в Петербурге?

- Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем.

Из дворцовых покоев А. С. Пушкин поспешил в дом на Старой Басманной улице к дяде Василию Львовичу.

Дядя и племянник не виделись десять лет - с 1816 года, когда В. Л. Пушкин приехал в Царское Село к поэту-лицеисту вместе с С. Л. Пушкиным, Н. М. Карамзиным, В. А. Жуковским, П. А. Вяземским, А. И. Тургеневым. С тех пор дядя заметно постарел, перемена в его внешности поразила Александра Сергеевича, и несколько позже, в ноябре 1826 года, он дважды зарисовал в рабочей тетради его профиль: старый человек, с запавшей верхней губой, с редкими, едва прикрывающими лысину волосами. На этом же листе - виселица с повешенными и надпись: "И я бы мог".

И Василий Львович также видел перед собой нового Александра Пушкина. Он помнил юного лицеиста, еще только вступающего в жизнь и в литературу. А перед ним был уже сложившийся человек, поэт, признанный первым в России.

Возвращение в Москву открывало новый период в жизни и творчестве А. С. Пушкина. 1826-1830-е годы - время мучительных поисков смысла жизни, своего общественного и литературного положения в условиях реакции, время осознания крупнейшего исторического события эпохи - восстания декабристов. Творчество А. С. Пушкина этих лет отмечено философскими мотивами в лирике, подступами к прозе, требующей, по его выражению, "мыслей и мыслей". Это годы странствий - Москва, Петербург, Михайловское, Арзрум... А. С. Пушкин возобновляет старые дружеские и литературные связи с П. А. Вяземским, П. Я. Чаадаевым, И. И. Дмитриевым, заводит новые знакомства - общается с молодым поэтом Д. В. Веневитиновым, А. Мицкевичем, хозяйкой самого блистательного литературного салона Москвы З. А. Волконской. На одном из московских балов он встречает свою будущую жену Н. Н. Гончарову.

А В. Л. Пушкин? В эти годы дядя - больной старик. Он почти не выезжает в свет. Но это не мешает ему по-прежнему жить литературой, быть по-прежнему добрым, приветливым и веселым. И встречи литераторов в его доме на Старой Басманной все так же привлекательны.

Об общении дяди и племянника в 1826-1830 годах рассказывают строки их писем; нет-нет да и мелькнет что-нибудь в переписке их друзей, в мемуарах современников; и произведения двух Пушкиных интересны и в этом отношении. Правда, все это лишь мозаика, которая не сложилась еще в законченную картину. Здесь нужны дальнейшие поиски и размышления. Пока же - следующие фрагменты:

"Вчера он у меня был, и сидел долго. Я его ласкою доволен"^*, - сообщал В. Л. Пушкин 26 марта 1829 года Вяземскому.

^* (Цит. по ст.: Благой Д. Д. Пушкин в неизданной переписке современников.-В кн.: Литературное наследство, т. 58, с. 89.)

"Есть у меня больной дядя, которого почти никогда не вижу. Заеду к нему - он очень рад; нет - так он извиняет мне: повеса мой молод, ему не до меня!" - писал Александр Сергеевич в отрывке 1830 года "Участь моя решена. Я женюсь", который во многом носит автобиографический характер.

В. Л. Пушкин действительно был снисходителен к племяннику, всегда радовался его приходу. Однако

А. С. Пушкин, вопреки своему же признанию, часто бывал у дяди. Об этом можно заключить хотя бы по тому, что к Василию Львовичу адресовывали корреспонденцию Александра Сергеевича.

В. С. Голицын, знакомый Александра Сергеевича, не застав его дома, отправил ему шутливое письмо, начинающееся стихотворной сценкой между гостем и слугой, который говорит о своем хозяине:

 Не усидит никак приятель ваш на месте: 
 То к дяде на поклон, то полетит к невесте.

П. А. Вяземский в письме к жене от 19 декабря 1828 года упомянул об ужине у Василия Львовича, где Александр был с Ушаковыми.

А. А. Кононов, как мы уже говорили, вспоминал о вечере 1829 года в доме В. Л. Пушкина, на котором

А. С. Пушкин, вернувшийся из путешествия в Арзрум, делился своими впечатлениями.

Встречи с В. Л. Пушкиным, их разговоры, дядины стихотворения и стихотворения о дяде - все это иногда находило отражение в произведениях А. С. Пушкина 1826-1830 годов,

 Я в Париже; 
 Я начал жить, а не дышать -

эти слова Василия Львовича - героя стихотворной шутки Дмитриева - А. С. Пушкин поставил эпиграфом к первой главе "Арапа Петра Великого", определив тем самым тон насмешливого повествования о вызывавшем некогда восторги дяди парижском свете, правда, не XIX, а XVIII века.

В 1828 году А. С. Пушкин вместе с Вяземским и Жуковским принял участие в коллективном послании к В. Л. Пушкину:

 Любезнейший наш друг, о ты, Василий Львович! 
 Буянов в старину, а нынешний Храбров*, 
 Меж проповедников Парнаса - Прокопович! 
 Пленительный толмач и граций и скотов, 
 Что делаешь в Москве, первопрестольном граде? 
 А мы печемся здесь о вечном винограде
 И соком лоз его пьем здравие твое.

^* (А. С. Пушкин, по-видимому, интересовался новой поэмой дяди - "Капитаном Храбровым". "Василий Львович пишет романтическую поэму, - сообщал в 1828 году Е. А. Баратынский А. С. Пушкину. - Спроси о ней у Вяземского". И Александр Сергеевич, вероятно, сделал это, потому что на сей раз уже Вяземский писал ему: "Василия Львовича я еще не видел и потому ничего не могу сказать тебе о твоем новом двоюродном брате, капитане Храброве. Надобно теперь тебе и этого двоюродного братца официально признать, как и Буянова".)

В 1829 году в эпиграмме на Н. И. Надеждина, в первой ее части, А. С. Пушкин пересказал переводную эпиграмму Василия Львовича - это был своеобразный комплимент дяде.

 Наташа в обществах бывала,
 Но и с хорошеньким лицом
 Большою частью все молчала,
 Всяк может согласиться в том.

В. Пушкин

В. Л. Пушкин тем временем внимательно следил за творчеством племянника и критическими статьями о нем, радовался его успехам, его известности. Так, он спешил сообщить Вяземскому о том, что портрет Александра Сергеевича в "Северных цветах" "гравирован прекрасно", делился своим восторгом от "Полтавы", этого "превосходного творения".

А затем Василий Львович решил публично выразить свое восхищение поэзией племянника. В 1829 году в "Московском телеграфе" было напечатано его послание "К А. С. Пушкину":

 Очарователь и счастливец, 
 Сердца ты наши полонил
 Своим талантом превосходным, 
 Все мысли выражать способным. 
 Руслан, Кавказский Пленник твой, 
 Фонтан, Цыганы и Евгений
 Прекрасных полны вдохновений! 
 Они всегда передо мной, 
 И не для критики пустой
 Я их твержу, для наслажденья.

Эта публикация носила и характер дружеской поддержки: Василий Львович знал о нападках на племянника в журналах - недаром он закончил свое стихотворение словами о журналисте-зоиле:

 Зоил достоин сожаленья; 
 Он позабыл, что не вредна 
 Граниту бурная волна.

Василий Львович принимал близко к сердцу и житейские огорчения и радости племянника. Узнав о предстоящей свадьбе А. С. Пушкина, он писал, подчеркивая отдельные слова, П. А. Вяземскому: "Александр женится. Он околдован, очарован и огончарован. Невеста его, сказывают, милая и прекрасная. Эта свадьба меня радует"^*. В мае 1830 года Петр Андреевич получил из Москвы и другое письмо - уже от А. С. Пушкина: "Дядя Василий Львович также плакал, узнав о моей помолвке. Он собирается на свадьбу подарить нам стихи".

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 2611, л. 179.)

Однако этот стихотворный подарок Александр Сергеевич получил раньше, чем ожидал, - ему он был обязан одним из эпизодов журнальной полемики, в которой и дядя - старый полемист - решил по-своему принять участие. Впрочем, на этом следует остановиться подробнее.

26 мая 1830 года в № 30 "Литературной газеты" было напечатано послание А. С. Пушкина "К вельможе" под названием "Послание к К. Н. Б. Ю***". К. Н. Б. К)*** - это князь Н. Б. Юсупов, известный вельможа екатерининского времени. Дядя и племянник не раз бывали в его знаменитом подмосковном имении Архангельское.

 Ступив за твой порог, 
 Я вдруг переношусь во дни Екатерины. 
 Книгохранилище, кумиры и картины, 
 И стройные сады свидетельствуют мне, 
 Что благосклонствуешь ты музам в тишине.

В. Г. Белинский не случайно считал послание "К вельможе" одним из лучших созданий пушкинского гения. В его герое - собеседнике Вольтера и Дидро, ценителе литературы и искусства, всех радостей бытия - критик увидел "изображение целой эпохи" "через контраст" с современностью. Однако современники этот замысел не поняли. В сатирическом приложении к "Московскому телеграфу" "Новый живописец" (№ 10, май 1830) появился написанный Н. А. Полевым фельетон "Утро в кабинете знатного барина". Секретарь Подлецов вручает князю Беззубову (в нем тотчас же все узнали Юсупова) печатный листок со стихами:

"Князь (взглянув). Как! Стихи мне? А! это того стихотворца. Что он врет там?

Подлецов. Да, что-то много. Стихотворец хвалит вас; говорит, что вы мудрец: умеете наслаждаться

жизнью, покровительствуете искусствам, ездили в какую-то землю только за тем, чтобы взглянуть на хорошеньких женщин; что вы пили кофе с Вольтером и играли в шашки с каким-то Бомарше...

Князь. Нет? Так он недаром у меня обедал"^*.

^* (Московский телеграф. Новый живописец общества и литературы № 10, мая 1830, с. 170-171.)

Князь Беззубов приказывает перевести стихотворение на французский, а стихотворца приглашать обедать еще: "Только не слишком вежливо обходись с ним; ведь эти люди забывчивы, их надобно держать в черном теле".

Эта публикация наделала много шума. Юсупов жаловался генерал-губернатору Москвы кн. Д. В. Голицыну. Полевому сделали выговор. Цензора С. Н. Глинку, пропустившего фельетон, отстранили от должности. Перепечатку фельетона запретили. По Москве между тем поползли слухи: говорили, что Юсупов велел побить Полевого палками, А. С. Пушкина же обвиняли в низкопоклонстве.

Василий Львович был полон возмущения. "От Полевого житья нет, - писал он 28 июня 1830 года П. А. Вяземскому. - Читал ли ты Утро в кабинете знатного Барина? Князь Юсупов обруган, да и племяннику моему достается от злого и бранчливого журналиста. Его проучить должно не эпиграммами, а чем-нибудь другим. Он обещается выдать нам несколько томов своей истории в непродолжительном времени. Это будет пожива для литературной газеты, которую я читаю с большим удовольствием"^*.

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр 2611, л. 181 об.)

Однако В. Л. Пушкин не стал дожидаться критики на Полевого в "Литературной газете". Он написал еще одно послание "А. С. Пушкину", в котором защищал своего племянника от нападок "злого и бранчливого журналиста":

 Послание твое к вельможе есть пример, 
 Что не забыт тобой затейливый Вольтер. 
 Ты остроумие и вкус его имеешь
 И нравиться во всем читателю умеешь. 
 <...> 
 Пустые критики достоинств не умалят; 
 Жуковский, Дмитриев тебя и чтут, и хвалят; 
 Крылов и Вяземский в числе твоих друзей; 
 Пиши и утешай их музою своей, 
 Наказывай глупцов, не говоря ни слова, 
 Печатай им назло скорее Годунова.

Старый поэт подвергал осмеянию притязания Полевого - "журналиста сухого" - на роли великого историка и великого романиста - Нибура и Вальтера Скотта, Затем он прерывал свою критику:

 Но полно! Что тебе парнасские пигмеи, 
 Нелепая их брань, придирки и затеи! 
 Счастливцу некогда смеяться даже им. 
 Благодаря судьбу, ты любишь и любим.

Дядя сулил счастье племяннику в предстоящем браке и заканчивал послание наставлением:

 Блаженствуй, но в часы свободы, вдохновенья
 Беседуй с музами, пиши стихотворенья, 
 Словесность русскую, язык обогащай
 И вечно с миртами ты лавры съединяй.

Конфетчик и парикмахер

А. С. Пушкин получил от дяди этот поэтический подарок с трогательной припиской: Je veux que cette Epitre soit digne d'etre adresse a un charmant Poete comme vous, et nargue des imbeciles et des envieux!"^*

^* ("Я хочу, чтобы это послание было достойно такого поэта-чародея, как ты, и одновременно ударяло по глупцам и завистникам" (фр.) )

Послание "А. С. Пушкину" было последним стихотворением Василия Львовича - 20 августа 1830 года его не стало. Племянник взял на себя хлопоты и расходы по похоронам. Вместе с братом рассылал он траурные билеты:

"Александр Сергеевич и Лев Сергеевич Пушкины с душевным прискорбием извещают о кончине дяди своего Василия Львовича Пушкина, последовавшей сего Августа 20 дня в 2 часа по полудни; и покорнейше просят пожаловать на вынос и отпевание тела, сего Августа 23 дня в приходе Св. Великомученика Никиты, что в Старой Басманной в 10 часов утра; а погребание тела будет в Донском монастыре"^*.

^* (Пушкинский дом, ф. 244, оп. № Род., № 46.)

Саешник

В. Л. Пушкина пришла хоронить вся литературная Москва: здесь были И. И. Дмитриев, П. А. Вяземский, Н. М. Языков, М. П. Погодин, Н. А. Полевой, П. И. Шаликов. А. С. Пушкин нес гроб с телом дяди.

"Литературная газета", "Московские ведомости", "Дамский журнал", "Галатея" поместили некрологи. Среди прочих достоинств покойного отмечалось его влияние на А. С. Пушкина: "...сам его родной племянник, наш славный певец А. С. Пушкин, первыми одобрениями в занятиях словесности исключительно обязан доброму и благородному своему дяде. Мы помним то время, когда никто еще не знал Александра Сергеевича, и когда только начальные опыты сего Поэта появились в Российском Музеуме, изданном В. В. Измайловым; Пушкин дядя говаривал неоднократно: "Посмотрите, что будет из Александра!"^*

^* (Дамский журнал № 37, ч. XXXI, сентябрь 1830, с. 167.)

"Смерть дяди моего, Василия Львовича Пушкина,- писал вскоре после похорон А. С. Пушкин,- и хлопоты по сему печальному случаю опять расстроили мои обстоятельства <...> На днях отправляюсь в нижегородскую деревню, дабы вступить во владение оной", 31 августа 1830 года поэт покинул Москву.

Началась знаменитая Болдинская осень, которая была отмечена и мыслью А. С. Пушкина о Василии Львовиче.

9 сентября 1830 года Александр Сергеевич писал из Болдина Плетневу, сообщая о последних словах "бедного дяди Василия"...

Словами об умирающем дяде А. С. Пушкин начинал в 1823 году одно из своих самых замечательных произведений: "Мой дядя самых честных правил..." Это была озорная шутка племянника, перефразировавшего басню И. А. Крылова "Осел и мужик" ("Осел был самых честных правил"). Но уже в первой главе "Евгения Онегина" оказывалось, что это дядя не автора, а героя - "молодого повесы". Во второй главе дядя Онегина был представлен как деревенский старожил, сорок лет занятый наливками, бранью с ключницей, не оставивший после себя ни пятнышка чернил, ни книг - то есть человек, ничем не похожий на В. Л. Пушкина. В седьмой же главе, написанной в Болдине, появился действительно напоминающий Василия Львовича образ. В великосветской гостиной Татьяны

 ... был в душистых сединах
 Старик, по-старому шутивший: 
 Отменно тонко и умно...

В Болдине написаны "Повести Белкина". В одной из них - "Гробовщике" - нашли отражение впечатления А. С. Пушкина от общения с московскими гробовщиками в связи с похоронами дяди. Не случайно герой повести гробовщик Адриян Прохоров переселяется с Басманной на Никитскую (на Басманной, как мы знаем, жил дядя А. С. Пушкина, на Никитской - его невеста Н. Н. Гончарова). Не случайно среди рисунков к "Гробовщику" появляется профиль В. Л. Пушкина. Но дело не только в этом. Василий Львович всегда ценил шутку, пародию, и его племянник построил свою повесть на пародийной игре трагического и комического, возвышенного и низкого. Чего стоит, например, одна только вывеска, "изображающая дородного Амура с опрокинутым факелом в руке, с подписью: "Здесь продаются и обиваются гробы простые и крашеные, также отдаются на прокат и починяются старые".

В "Истории села Горюхина" упоминается "Опасный сосед" - переписывание славной поэмы В. Л. Пушкина, "ходившей по рукам" между офицерами, дало возможность И. П. Белкину приобрести некоторый навык к стихам.

В Болдине А. С. Пушкин пишет "Мою родословную", и не исключено, что и это стихотворение также освящено памятью о дяде. Здесь уместно привести такой факт, конечно же, известный поэту: 29 октября 1799 года, в год рождения А. С. Пушкина, отставной поручик В. Л. Пушкин подал в Московское дворянское депутатское собрание прошение о внесении в "Общий гербовник дворянских родов" родового герба Пушкиных. В прошении были названы предки Пушкиных, начиная с Радши, выехавшего "во дни благоверного великого князя Александра Невского из немец".

В. Л. Пушкин сам теперь становился для А. С. Пушкина предком, историей. Не об этом ли думал поэт, когда в Болдине раскрыл альбом нижегородского помещика Д. А. Остафьева, чтобы оставить там обещанную запись? На страницах альбома он нашел много автографов Василия Львовича.

 Чтобы любовь и Гименей
 Вам дали целый рой детей,
 Прелестных, резвых и пригожих
 Во всем на мать свою похожих...

К. Батюшков

Послание "К Д. В. Дашкову", написанное в Нижнем Новгороде в 1813 году, когда московский поэт жил там во время нашествия Наполеона:

 Увы! давно ли ныне, 
 Не зная мер гордыне
 И алчности своей, 
 Природы бич, злодей, 
 Пришел с мечом в столицу - 
 Мать русских городов?

Ликующие куплеты на взятие русскими Парижа в 1814 году - они обращены к покоренным завоевателям и потому написаны на французском языке:

 Messieurs, nour sommes a Paris, 
 Des Russes sont honnetes. 
 Vous avez vu notre pays, 
 Nous allons voir vos fetes, 
 La tragedie, et les ballets, 
 Brunet, le vaudeville, 
 Et nous vous ferons des couplets
 Sans bruler votre ville*.

^*

 (Мосье, в Париже мы, у вас. 
 Мы, россы, справедливы. 
 Наш край вы видели, - сейчас Мы видим ваши дивы. 
 Театр трагедий и балет, 
 Брюне и водевили. 
 Мы сочинили вам куплет, 
 Но град ваш не спалили. 
 (Перевод А. Худадовой))

Еще басни "Японец", "Лев и его любимец", "Общипанный петух", игривое стихотворение "Завещание Киприды".

Отгремела Отечественная война 1812 года, ушла в прошлое поэзия В. Л. Пушкина, и его самого не стало. И может быть, поэтому А. С. Пушкин, прочитав дядины стихи в альбоме, написал в нем не свое стихотворение, а последние стихи Г. Р. Державина:

 "Река времен в своем теченье
 Уносит все дела людей
 И топит в пропасти забвенья
 Народы, царства и царей; 
 А если что и остается
 Чрез звуки лиры и трубы, 
 То вечности жерлом пожрется
 И общей не уйдет судьбы...

1830 ноября 26. Болдино"^*.

^* (Пушкинский дом, ф 244, оп. 1, № 1757, л. 182.)

...Возвращение из Болдина, женитьба, пять московских счастливых месяцев, переезд в Петербург... Друзья и недруги... Житейские заботы и творчество... Жизнь

А. С. Пушкина продолжалась. Но память его хранила воспоминание о Василии Львовиче.

После смерти дяди А. С. Пушкин стал владельцем его печати XVIII века, полученной им в свою очередь, вероятно, от отца - Л. А. Пушкина. Этой печатью А. С. Пушкин запечатывал иногда свои письма последних лет.

Спустя год после его смерти Александр Сергеевич писал Вяземскому из Царского Села:

"20 августа, день смерти Василия Львовича, здешние Арзамасцы поминали своего старосту вотрушками, в кои воткнуто было по лавровому листу. Светлана произнесла надгробное слово, в коем с особенным чувством вспоминала она обряд принятия его в Арзамас".

В деловых бумагах А. С. Пушкина сохранился счет 1834 года из книжного магазина А. Ф. Смирдина: в нем указано, что 5 мая поэт взял в магазине "Записки в стихах В. Л. Пушкина" и должен был уплатить за книгу 4 рубля.

В 1836 году А. С. Пушкин начал работать над статьей для "Современника" о "Путешествии N. N. в Париж и Лондон".

Для А. С. Пушкина со смертью Василия Львовича ушла в прошлое часть его собственной жизни - с ним были связаны детство, Лицей, первые шаги в поэзии; да и потом, в послелицейские годы в Петербурге, в годы южной и Михайловской ссылок дядя по-своему участвовал в жизни и творчестве племянника.

В. Л. Пушкин был первым стихотворцем, которого узнал юный Александр Пушкин: дядя часто бывал в Москве в доме брата Сергея Львовича, приводил с собой известных литераторов. Его увлеченность поэзией, ставшей смыслом его жизни, постоянные разговоры о книгах, о театре не могли не повлиять на будущего поэта, так же, как, впрочем, и сама поэзия Василия Львовича: сохранились сведения о том, что в детстве Александр читал его стихи наизусть. Общение с Василием Львовичем имело и другую привлекательную сторону: доброта и веселость этого человека создавали особую атмосферу.

В 1811 году В. Л. Пушкин повез племянника в Петербург с тем, чтобы определить в Лицей. Дядя ходил с ним на вступительные экзамены. Познакомил с И. И. Пущиным, ставшим впоследствии его "первым другом, другом бесценным". Пущин в своих "Записках" вспоминал о том, как до открытия Лицея он бывал на Мойке, где Александр жил вместе с дядей, как Василий Львович водил их гулять в Летний сад, возил на ялике на Крестовский остров.

Лицей для А. С. Пушкина - это время ученичества в поэзии: он пробует свои силы в разных поэтических жанрах; в его лирике звучат голоса Парни, Вольтера, Г. Р. Державина, Д. В. Давыдова, В. А. Жуковского, К. Н. Батюшкова. И голос В. Л. Пушкина тоже слышен в этом хоре. Дело здесь не в мелких текстовых соответствиях, а в самой манере письма, в легкости изложения, в афористичности поэтической фразы: дружеские послания, мадригалы, эпиграммы Александра-лицеиста во многом навеяны чтением В. Л. Пушкина; лицейская поэма "Монах" приводит на память "Опасного соседа".

В. Л. Пушкин позаботился о том, чтобы познакомить племянника с лучшими поэтами - Н. М. Карамзиным,

В. А. Жуковским, К. Н. Батюшковым, II. А. Вяземским. Он радовался тому вниманию, которым окружили они Александра, гордился успехами начинающего поэта. Когда Александра Пушкина приняли (сначала заочно) в "Арзамас", он стал литературным единомышленником

В. Л. Пушкина в борьбе с шишковистами. В послании к дяде племянник звал его на новые схватки с литературными староверами:

 Христос воскрес, питомец Феба! 
 Дай бог, чтоб милостию неба
 Рассудок на Руси воскрес; 
 Он что-то, кажется, исчез. 
 Дай бог, чтобы во всей вселенной
 Воскресли мир и тишина, 
 Чтоб в Академии почтенной
 Воскресли члены ото сна...

Стремительный рост поэтического гения А. С. Пушкина давал повод не только восхищению, но и шуткам арзамасцев. "Если этот чертенок так размашисто будет шагать и впредь, то кому быть на Парнасе дядей, а кому племянником?" - вопрошал Вяземский. В. Л. Пушкин готов был уступить пальму первенства - в одном из своих не дошедших до нас посланий он называл племянника братом (то есть собратом по перу). Александр Сергеевич же в письме к Василию Львовичу утверждал его в звании "дяди на Парнасе". Впрочем, это письмо интересно еще и тем, что оно отражает характер взаимоотношений двух Пушкиных; в нем младший говорит о литературных заслугах старшего, и все это - в стихах и прозе, остроумно и непринужденно:

 "Тебе, о Нестор Арзамаса, 
 В боях воспитанный поэт, 
 Опасный для певцов сосед
 На страшной высоте Парнаса, 
 Защитник вкуса, грозный Вот! 
 Тебе, мой дядя, в новый год
 Веселья прежнего желанье
 И слабый сердца перевод - 
 В стихах и прозою посланье.

В письме вашем вы назвали меня братом; но я не осмелился назвать вас этим именем, слишком для меня лестным.

 Я не совсем еще рассудок потерял, 
 От рифм бахических шатаясь на Пегасе: 
 Я знаю сам себя, хоть рад, хотя не рад, 
 Нет, нет, вы мне совсем не брат: 
 Вы дядя мой и на Парнасе.

Итак, любезнейший из всех дядей - поэтов здешнего мира - можно ли мне надеяться, что Вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов племянников?

 Да, каюсь я конечно, перед вами
 Совсем неправ пустынник рифмоплет; 
 Он в лености сравнится лишь с богами, 
 Он виноват и прозой и стихами; 
 Но старое забудьте в новый год.

Кажется, что судьбою определены мне только два рода писем - обещательные и извиняющиеся: первые в начале годовой переписки, а последние при последнем ее издыхании. К тому же приметил я, что и вся она состоит из двух посланий; это мне кажется непростительным.

 Но вы, которые умели
 Простыми песнями свирели
 Красавиц наших воспевать, 
 И с гневной Музой Ювенала
 Глухого варварства начала
 Сатирой грозной осмеять, 
 И мучить бедного Ослова 
 Священным Феба языком, 
 И лоб угрюмый Шутовского
 Клеймить единственным стихом! 
 О вы, которые умели
 Любить, обедать и писать - 
 Скажите искренно - ужели
 Вы не умеете прощать?

1816 г. 22 дек."

Когда стало близиться время окончания Лицея, Пушкину вдруг пришла фантазия стать гусаром. Дядя отговаривал его от этого необдуманного намерения. Сохранилось послание, в котором племянник убеждал своего "парнасского отца" в том, что нет ничего

 ...завидней бранных дней
 Не слишком мудрых усачей, 
 Но сердцем истинных гусаров...

Пылкий лицеист предвидел возражения дяди:

 Ты скажешь: "Перестань, болтун! 
 Будь человек, а не драгун; 
 Парады, караул, ученья - 
 Все это оды не внушит, 
 А только душу иссушит..."

Если в этом воображаемом разговоре дядя ставил в пример поэта-министра И. И. Дмитриева, то для племянника образцом был поэт-гусар Д. В. Давыдов. В конце концов Александр Пушкин все же согласился с Василием Львовичем: после окончания Лицея он был зачислен на службу в коллегию иностранных дел с чином коллежского секретаря и посвятил себя поэзии.

Жизнь А. С. Пушкина в Петербурге после выпуска из Лицея почти как у Онегина - "разнообразна и пестра": балы, театры, дружеские собрания и пирушки. Но еще - творческий труд, поэзия. Ему некогда писать дяде; правда, в посланиях к друзьям он не забывает передать ему поклон и просит обнять его "за ветреного племянника". Василий Львович же интересуется всем, что с ним связано, - его здоровьем, проказами, знакомствами, его стихами, сетует иногда на его молчание. Вот выдержки из писем В. Л. Пушкина к Вяземскому:

"Жду от тебя письма нетерпеливо. Скажи мне что-нибудь о племяннике моем, о его поэме и о похождениях его. Я уверен, что ты с ним бывал нередко.

Москва, 14 февраля 1818 года".

"Тургенев здесь пробудет несколько недель. Он мне сказывал, что мой племянник пишет прекрасную поэму^*, и читал из нее отрывки в последнем Арзамасе...

^* ("Руслан и Людмила".)

Москва, 17 апреля 1818 года".

"Племянник мой совершенный урод. Он теперь пишет новую поэму, от которой Тургенев в восхищении.

Москва, 16 мая 1818 года".

"Милая наша княгиня Serge Голицына^* возвратилась также в Москву белокаменную. <...= Племянник мой Александр у нее бывал всякий день, и она меня порадовала, сказав, что он малый предобрый и преумный.

^* (Е. И. Голицына.)

Москва, 8 июня 1818 года".

 Люблю я бешеную младость
 И тесноту, и блеск, и радость,
 И дам обдуманный наряд;
 Люблю их ножки...

А. Пушкин

"Я сам удивляюсь, как в моем положении я мог написать довольно забавные стихи. Я плакал от горя. <...> Сегодня я получил пренеприятное письмо: наш поэт Александр был опасно болен, но, благодаря бога, ему легче.

[1818 год]"^*

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 2611, лл. 72-72 об., 32, 39, 45; ед. хр. 5082, л. 73.)

"Брат Сергей Львович живет в Опочке, на границе Белорусских губерний. Он приехал в свою деревню 27 июня, а 28-го, то есть на другой день, умерла его теща. <...> Александр остался в Петербурге; теперь, узнав о кончине бабушки своей, он, может быть, поедет к отцу. Я о нем знаю только по слуху. Около года я от нашего поэта не получал ни строчки.

с. Бередичи Козельского уезда, 2 августа 1818 года"^*.

^* (Цит по ст.: Благой Д. Д. Пушкин в неизданной переписке современников.- В кн.: Литературное наследство, т. 58, с. 35.)

"...о племяннике своем я слышу, что он страшно проказничает.

Москва, 1 ноября [1818 года]"^*.

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 2611, л, 63 об.)

"Шаховской все еще в Москве. Он мне сказывал, что племянник мой у него бывает почти ежедневно. Я не отвечал ни слова, а тихонько вздохнул.

Москва, 23 апреля [1819 года]".

"Пожалей о нашем поэте Пушкине. Он болен злою горячкою. Брат мой в отчаяньи, и я чрезвычайно огорчен такою печальною вестью. Тургенев пишет вчера, что ему немного лучше, но что опасность еще не миновалась.

Москва, 25 июня [1819 года]"^*.

^* (Цит по кн.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951, с. 179, 182.)

Другая опасность нависла над А. С. Пушкиным в 1820 году - его вольнолюбивые стихотворения, политические эпиграммы, во множестве списков распространявшиеся по России, дошли до правительства, и только общие усилия друзей спасли поэта от наказания. Вместо предполагаемой ссылки в Сибирь или на Соловки было решено перевести его в южные губернии под начальство генерал-лейтенанта И. Н. Инзова. 6 мая 1820 года коллежский секретарь А. С. Пушкин выехал из Петербурга в Екатеринославль.

В. Л. Пушкин, умевший даже в плохом находить хорошее, писал в июне 1820 года Вяземскому: "Я надеюсь, что пребывание его в Екатеринославле будет для него полезно, и радуюсь сердечно, что г. Капо-Дистрия к нему хорошо расположен"^*. И еще в другом письме 23 сентября 1820 года: "Генерал Инзов его любит, и я надеюсь, что в нашем поэте прок будет. Необузданная ветреность пройдет, а талант его и доброе сердце останутся в нем навсегда"^**. Василий Львович все так же ревностно следил за всем, что выходило за подписью племянника, восхищался его стихотворениями, "Кавказским пленником", перевел на французский язык "Черную шаль", внимательно читал журналы с разбором его произведений и негодовал на его критиков.

^* (Цит по кн.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951, с. 230.)

^** (Цит по кн.: Цявловский М. А. Летопись жизни и творчества А. С. Пушкина. М., 1951, с. 247.)

Племянник тем временем вступил в новую пору жизни и творчества. Екатеринославль, поездка с Раевским по Крыму и Кавказу, Кишинев, Одесса... Много новых впечатлений, новых людей... Размышления, труд, чтение... Мир романтической поэзии... Но все-таки дядя и в эти годы не забыт племянником: А. С. Пушкин пишет ему и получает от него письма (к сожалению, мы располагаем только сведениями о том, что они были), читает присланные ему "Стихотворения Василия Пушкина", вспоминает "Опасного соседа", когда сочиняет "Гаврилиаду", шуткой о дяде начинает "Евгения Онегина".

31 июля 1824 года В. Л. Пушкин писал из Москвы Н. И. Кривцову:

"Я получил вчера известие, которое меня очень огорчило. <...= Александр, мой племянник, впав в немилость графа Воронцова, только что отстранен от службы. Это внезапный удар для его родителей и истинное огорчение для меня..."^*

^* (Цит по ст.: Благой Д. Д. Пушкин в неизданной переписке современников.- В кн.: Литературное наследство, т. 58, с. 35.)Южную ссылку А. С. Пушкина сменила Михайловская ссылка.

Южную ссылку А.С. Пушкина сменила Михайловская ссылка.

Переписка Пушкиных времени Михайловской ссылки не сохранилась, да мы и не знаем, была ли она. Но упоминания племянника о дяде в письмах из Михайловского к их общему другу Вяземскому встречаются часто. И не только к Вяземскому. Так, поэт просит Плетнева взять на себя труд издания "Евгения Онегина", вспоминая при этом, что тот был издателем "Стихотворений Василия Пушкина":

 Ты издал дядю моего: 
 Творец Опасного соседа
 Достоин очень был того...

У Вяземского Александр Сергеевич спрашивает, не внушила ли смерть его тетки Анны Львовны Пушкиной Василию Львовичу какого-нибудь перевода или хоть эпитафии? Когда же к нему в Михайловское приезжает Дельвиг, они вместе пишут пародию на слезное творение безутешного Василия Львовича - "Элегию на смерть Анны Львовны":

 Ох, тетинька! ох, Анна Львовна, 
 Василья Львовича сестра! 
 Была ты к маминьке любовна, 
 Была ты к папиньке добра...

Племянник посылает элегию Вяземскому, а потом хлопочет, чтобы его приятель убедил дядю, что это произведение "какого-нибудь другого беззаконника".

А. С. Пушкин не прочь подшутить над дядюшкой. В июле 1825 года он подстрекает Вяземского мистифицировать доверчивого Василия Львовича:

"Какую песню из Beranger перевел дядя Василий Львович? уж не le bon Dieu ли? Объяви ему за тайну, что его в том подозревают в Петербурге, и что готовится уже следственная комиссия, составленная из графа Хвостова, Магницкого и г-жи Хвостовой (автора Камина, и следств. соперницы Василия Львовича). Не худо уведомить его, что уже давно был бы он сослан, если не чрезвычайная известность его Опасного соседа. Опасаются шума!"

И еще одна шутка. 15 августа 1825 года Александр Сергеевич поручает П. А. Вяземскому получить у В. Л. Пушкина 100 рублей, взятых дядею у него взаймы в 1811 году во время путешествия из Москвы в Петербург, - эти деньги были даны мальчику бабушкой и теткой на орехи: "Свидетелем оного займа был известный Игнатий; но и сам Василий Львович, по благородству сердца своего, от оного не откажется".

Тон михайловских писем о Василии Львовиче всегда шутливый, насмешливый: Александр Сергеевич как бы веселил себя в деревенской глуши. И в произведениях, написанных в северной ссылке, воспоминания о дяде также отзываются шуткой.

 "По чести, мне твоих расходов жаль". -
 "Да что, скажи, откройся смело;
 Расходы знать мое, а не твое уж дело". - 
 "Меня... стыжусь... пленила шаль".

И. Дмитриев

В Михайловском А. С. Пушкин создает деревенские главы "Евгения Онегина": в параде гостей на балу у Лариных он заставляет участвовать своего двоюродного брата Буянова, а затем разрабатывает этот созданный дядей характер, рисуя Зарецкого, "некогда буяна".

В Михайловском А. С. Пушкин пишет поэму "Граф Нулин", и здесь он вспоминает дядю, его вкусы, его модные привычки:

 Сказать ли вам, кто он таков? 
 Граф Нулин, из чужих краев. 
 < ...> 
 Себя казать, как чудный зверь, 
 В Петрополь едет он теперь
 С запасом фраков и жилетов, 
 Шляп, вееров, плащей, корсетов, 
 Булавок, запонок, лорнетов, 
 Цветных платков, чулков a jour...

Невольно вспоминаются стихи И. И. Дмитриева "Путешествие N. N. в Париж и Лондон":

 Какие фраки! Панталоны! 
 Всему новейшие фасоны!

По-видимому, упомянутые А. С. Пушкиным в "Графе Нулине" чулки a jour были особенно любимой деталью его туалета. Во всяком случае, когда В. Л. Пушкину пришлось из-за болезни изменить модным привычкам, он выразил сожаление прежде всего об ажурных чулках:

 Стар и дряхл я становлюсь
 И сквозных чулок боюсь.

Подагрику не до щегольства, и, кажется, скоро я вовсе с модою распрощаюсь"^*.

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 5082, л. 74.)

А. С. Пушкин, во многом следуя за И. И. Дмитриевым, продолжил характеристику графа Нулина его книжкой Гизо, романом Вальтера Скотта, bonsmots парижского двора, мотивами Россини, Пера, песней Беранже, которого особенно любил Василий Львович.

Интересы графа Нулина раскрываются в беседе с Натальей Павловной: он сожалеет о Париже, говорит о новых модах, о литературе, упоминает знаменитого трагика Тальма и известную актрису мадемуазель Марс, поет новый водевиль - и во всем этом угадывается дядя сочинителя, сведущий во всех литературных новинках, игравший в домашних спектаклях, близко знакомый с Тальма, у которого брал он уроки декламации.

Любовное приключение графа Нулина, также в духе В. Л. Пушкина, который писал Вяземскому: "И в сединах моих я еще смотрю на красавиц с удовольствием", и ему же признавался: "Платоники чрезвычайно походят на тех людей, которые пьют мед, по усам течет, а в рот не попадает. Что до меня касается, то я люблю его глотать, пока силы мои еще то позволяют"^*.

^* (ЦГАЛИ, ф. 195, оп. 1, ед. хр. 2611, л. 74.)

Фонарщик и кухарка

Граф Нулин, воплотивший забавный литературный лик Василия Львовича, включен А. С. Пушкиным в сюжет, построенный по принципу "Опасного соседа". Это также минус-сюжет, рассказ о том, что не случилось, но могло случиться, - поэтому так озорно упоминается двадцатитрехлетний сосед Натальи Павловны Лидин, который больше всех смеялся несостоявшемуся подвигу графа Нулина. Так же, как и в поэме В. Л. Пушкина, за персонажами "Графа Нулина" пародийно вырисовываются герои древней истории: граф Нулин объявлен Тарквинием, Наталья Павловна - Лукрецией, но пощечина - сюжетный поворот вмешавшегося в историю А. С. Пушкина - дает другой ход событиям, не позволяет Тарквинию овладеть Лукрецией, а Лукреции - покончить с собой, переводит трагедию в комический план. Как и в "Опасном соседе", главное в "Графе Нулине" не сюжет, не житейская сентенция о верных женах, с комической важностью произнесенная в конце поэмы, а великолепно описанный быт, колоритные типажи- модный граф, лукавая барыня, ее муж - провинциальный медведь, бойкая служанка - и, конечно же, легкость и изящество изложения, свободное и непосредственное обращение к читателю.

Разносчиц и кормилица

Позднее в заметке о "Графе Нулине" А. С. Пушкин напишет: "Я имею привычку на моих бумагах выставлять год и число. "Граф Нулин" писан 13 и 14 декабря. - Бывают странные сближения".

14 декабря 1825 года. Михайловское. "Граф Нулин".

14 декабря 1825 года. Петербург. Восстание декабристов.

Конец декабря 1825 года, зиму, весну и лето 1826 года А. С. Пушкин провел в мучительном ожидании: его имя не раз называлось на заседаниях Следственной комиссии, в бумагах декабристов были найдены его политические стихотворения, среди заговорщиков были его "друзья, братья, товарищи", и он готов был разделить их участь.

В начале сентября в Михайловское приехал фельдъегерь. Поэта вызывали в Москву.

8 сентября 1826 года А. С. Пушкин после пятнадцатилетней разлуки снова увидел родной город. В Чудовом дворце Кремля ему предстояла встреча с Николаем I.

Как только она закончилась, А. С. Пушкин поспешил на Старую Басманную, в дом дядюшки Василия Львовича, человека, с которым были связаны лучшие дни детства и юности, поэта, который был его первым наставником в поэзии.

Ах, братцы! как я был доволен...