7. И. П. Липранди - кто же он?

Прежде чем перейти к следующей теме: "Пушкин и южные декабристы", мы считаем необходимым особо остановиться на личности И. П. Липранди, которого некоторые исследователи (П. А. Садиков, М. В. Нечкина и другие), несмотря на наличие обличительных фактов, зачисляют в число южных декабристов и отказываются признавать тайным агентом-провокатором в тот период, когда он жил в Молдавии, относя его агентурную деятельность к более позднему периоду. Поэтому точное уяснение политического лица И. П. Липранди, его роли и места в кишиневской ячейке Южного тайного общества декабристов является крайне нужным и важным делом.

И. П. Липранди, послуживший в известной мере Пушкину прототипом Сильвио (герой повести "Выстрел"), являлся тогда для многих "загадочной фигурой". Отец его, уроженец Пьемонта, куда его предки переселились в XVIII веке из Барселоны, с 1775 г. переехал в Россию, где 17 июня 1790 г родился его первый сын, Иван Петрович Липранди. Участник войны России с Финляндией (1808 - 1809 гг.) и Отечественной войны 1812 г., И. П. Липранди уже с 1813 г. работал в военно-политическом сыске, о чем он впоследствии сам рассказывал. Это и дало повод отдельным исследователям до сего времени резко противопоставлять деятельность Липранди в военно-политическом сыске деятельности его (уже ставшей известной в 40-х годах) в качестве агента-провокатора тайной полиции.

Одна из многочисленных дуэльных историй И. П. Липранди вынудила его перейти из гвардии в рядовой армейский полк. Назначенный 7 января 1820 г. в Камчатский полк, Липранди прибыл в Молдавию, где ему, по его словам, было поручено "собирание сведений о действиях турок в придунайских княжествах и Болгарии" Высокообразованный и начитанный, он хорошо знал историю тогдашней "Оттоманской империи" и Молдавии. Отмечая в черновых набросках "Примечаний к "Цыганам" "истинную ученость" Липранди, Пушкин сообщает о написании Липранди "Исторического и статистического описания Бессарабии" (до сих пор еще не опубликованного). Имея книги, как пишет сам И. П. Липранди в своих записках, "...о крае с самой глубокой древности", он "занимался некоторыми разысканиями и сводом повествований разных историков, древних и им последовавших, вообще о пространстве, занимающем Европейскую Турцию"¹. Богатейшая библиотека Липранди, включавшая литературу о Турции на всех языках, вышедшую за период 1820 - 1830 гг., была приобретена в 1856 г. Генеральным штабом. Пушкин пользовался библиотекой Липранди, откуда брал книги по истории Молдавии, географии, литературе славянских народов и записи, доставляемые владельцу библиотеки сербскими воеводами, но в первую очередь произведения Овидия "Первое сочинение, им у меня взятое, - свидетельствует Липранди, - был Овидий". Перу Липранди, как историка и библиографа, принадлежит ряд статей в периодической печати, преимущественно в "Русском Архиве".

¹ (Липранди И. П. Из дневника... - Русский Архив, 1866, стб. 1261.)

Необходимо отметить, что в фонде И. П. Липранди, хранящемся в ЦГИА (Ленинград), имеется значительное количество неопубликованных или опубликованных частично работ, главным образом по истории Молдавии, Валахии, Бессарабии, Оттоманской империи, по национально-освободительному движению народов на Балканах. Среди этих работ можно назвать такие как: "Опыт словоистолкователя Оттоманской империи... с присовокуплением краткого по всем отраслям описания европейских областей империи Румелии, Македонии, Албании, Черногории, Герцеговины, Боснии, Турецкой Кроации, Сербии, Булгарии, земель некрасовцев, запорожцев, добруджских татар, Молдавии и Валахии...", "Краткий очерк истории Молдавии и Валахии", "Историческое, статистическое и военное описание Бессарабии", "Опыт изложения древней и новой истории Бессарабской области", "Восстание пандур под предводительством Тудора Владимиреску", "Исторические, географические и другие выписки о Болгарии, сделанные Липранди" (3 тетради), и другие¹.

¹ (ЦГИАЛ, ф. 673, оп. I.)

Что касается политического лица Липранди, то деятельность его в послекишиневский период как активного разоблачителя петрашевцев не вызывает никаких сомнений. О нем со жгучим презрением писал А. И. Герцен, а Н. Г. Чернышевский в своем "Дневнике" упомянул о нем как об одном из подлецов, которые губят людей. Но в отношении кишиневского периода имеются самые противоречивые версии. В письме к П. А. Вяземскому из Кишинева от 2 января 1822 г. Пушкин писал о Липранди: "Он мне добрый приятель и (верная рука за честь и ум) не любим нашим правительством и в свою очередь не любит его"¹. Декабрист С. Г. Волконский в своих "Записках" писал, что Липранди был "... в уважение его передовых мыслей и убеждений принят в члены открывшегося в 15-й дивизии отдела Тайного общества, известного под названием "Зеленой книги"² (по цвету обложки Устава декабристского тайного общества "Союза Благоденствия". - Б. Т.). Тайные правительственные агенты доносили властям: "Липранди говорит часовым, у него стоящим: "Не утаивайте от меня, кто вас обидел, я тотчас доведу до дивизионного командира. Я ваш защитник. Молите бога за него и за меня. Мы вас в обиду не дадим, и, как часовые, так и вестовые наставление сие передайте один другому"³. На основании этих данных ряд исследователей (П. А. Садиков и другие) считает, что Липранди был декабристом и в начале 1820 г будто бы "...далеко еще не был тем, чем стал впоследствии..." Отсюда делается вывод, что "... в дни пребывания в Бессарабии Пушкина И. П. Липранди не служил в тайной полиции, провокатором-агентом быть не мог. Все это относится к более поздним годам"⁴.

¹ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 13, с. 84.)

² (Записки Сергея Григорьевича Волконского (декабриста) СПб., 1901, с. 318.)

³ (Русская старина, 1883, т. 40, с. 657 - 658.; Щеголев П. Е. Исторические этюды. СПб., 1913, с. 191 - 192.)

⁴ (Садиков П. А. И. П. Липранди в Бессарабии. 1820 (по новым материалам). - Пушкин. Временник, 1941, № 6, с 74; Базанов В. Декабристы в Кишиневе. (М Ф Орлов и В. Ф. Раевский). Кишинев, 1951, с. 79.)

Однако, сопоставляя ряд других, не менее веских фактов, нам кажется более вероятной другая версия, выдвинутая П. Е. Щеголевым, С. Я. Гессеном, С. Штрайхом¹, согласно которой Липранди является тайным агентом во время своего пребывания в Кишиневе. Ф. Ф. Вигель в своих "Записках" сообщает, что Липранди, в бытность свою в Париже в 1816 г., был в близких отношениях с Видоком, впоследствии главой парижской сыскной полиции, одним из самых отвратительных агентов-провокаторов. Правда, в современной научной литературе этот факт опровергается². Липранди в это время выполнял ряд поручений по сыскным делам в русской армии, находившейся за границей. О давних своих и не просто обычных деловых, а дружеских связях с виднейшими руководителями политического сыска - шефами жандармского отделения А. X. Бенкендорфом и Л. В. Дубельтом Липранди и сам не скрывал. В 1872 г. он пишет о своей "испытанной 37-летней взаимной дружбе" с Л. В. Дубельтом. И здесь же в "Объяснении" к своей "Записке" в III отделение, поданной в 1849 г., которая является целым трактатом о формах и методах агентурно-провокаторской деятельности, Липранди пишет, что революционные заговоры - это "зло великой важности, угрожающее коренным потрясением общественному государственному порядку", и далее "таков мой образ мыслей и таково мое внутреннее убеждение". "Я почитал себя, в обязанности, указывает Липранди, - следить все нити порученного моему наблюдению дела, как бы они при первом взгляде не представлялись ничтожными и не заслуживающими внимания"³. Этим объясняется такая подозрительно глубокая и обширная осведомленность Липранди о кишиневской жизни, обрисованной так подробно в его воспоминаниях, которые являются отнюдь не поверхностными наблюдениями обыкновенного жителя Кишинева (какими, скажем, были В. П. Горчаков либо А. Ф. Вельтман), а заметками тайного агента, обязанного знать все "ничтожные нити" событий, дел и людей, окружающих его. Любопытно отметить, что "Записка" Липранди по ряду своих мыслей о значении агентурно-шпионской деятельности, призванной предупреждать революционные восстания, совпадает с содержанием известной записки (как предполагают, принадлежащей Грабовскому) к Александру I. Бенкендорф же счел необходимым лично "чувствительнейше" поблагодарить Липранди за его рассуждения о полицейском сыске.

¹ (Щеголев П. Е. Декабристы. Л., 1926, с. 25 - 26; Гессен С. Я. Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников. Л., 1936, с. 588; Штрайх С. Знакомец Пушкина - И. П. Липранди. - Красная Новь, кн. 2-я, 1935, февраль, с. 215.)

² (Возный А. Ф. Петрашевский и царская тайная полиция. Киев, Наукова думка, 1985, с. 130 - 138.)

³ (Записки И. П. Липранди. - Русская старина, 1872, т. 6 с. 70-71, 83, 85.)

25 июля 1821 г. И. П. Липранди был переведен из Камчатского в Якутский пехотный полк в том же чине подполковника. 4 февраля 1822 г. Липранди с подозрительной неожиданностью выезжает на четыре с лишним месяца в Петербург. А через день (!), 6 февраля, был арестован В. Ф. Раевский и затем начались репрессии против видных деятелей кишиневской ячейки Южного тайного общества. 11 ноября 1822 г. Липранди неожиданно вышел в отставку в чине полковника, а 17 января 1826 г. был арестован по делу декабристов. Однако, как он рассказывал в своих "Записках", он был вполне уверен в своем скором возвращении. И действительно, 19 февраля того же года Липранди был освобожден, причем в "Алфавите декабристов" было записано, что он, Липранди, к тайному обществу не принадлежал, о существовании такового не знал и ни с кем из членов его сношений не имел¹ (?!).

¹ (Восстание декабристов. Л., 1925, т. 8, с. 144.)

По возвращении в Кишинев Липранди становится адъютантом графа М. С. Воронцова, генерал-губернатора Новороссийского края. Н. С. Алексеев в письме к Пушкину из Кишинева от 30 сентября 1826 г. сообщает, что Липранди "живет по-прежнему здесь довольно открыто и, как другой Калиостро, бог знает, откуда берет деньги". Видимо, Алексеев уже признал в Липранди нечистоплотного в морально-политическом отношении человека, подозревая его в давних связях с полицией, ибо в другом письме к Пушкину от 20 марта 1827 т сообщает о следующем неблаговидном поступке Липранди. В местном кишиневском саду должна была состояться дуэль между Кишиневскими жителями Сушковым и Варламом. Алексеев был секундантом у Варлама, а Липранди у Сушкова. Но Липранди оповестил полицию. "...Ни гвардейский мундир, ни звание адъютанта графа Воронцова не могли переделать врожденных чувств: полиция, комендант и отряд жандармов были извещены еще с утра", - с негодованием сообщает Н. С. Алексеев.

Дуэль не состоялась, и "мы (заключает Алексеев) удалились с презрением к подлецу"¹. Примечательно и то, что Алексеев, Сушков и Варлам были привлечены к следствию за участие в дуэли, и только один участник дуэли - Липранди - избежал следствия.

¹ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 13, с. 301 и 324.)

В 1828 г. Липранди оставил Молдавию, т. к. его назначили начальником вновь учрежденной высшей тайной заграничной полиции. Назначение Липранди последовало по личному указанию Николая I. И тут возникает естественный вопрос. Как могло случиться, что человек, попавший в "Алфавит декабристов", пускай (по мнению некоторых исследователей) не состоявший членом тайного общества, оправданный, но все же бывший в подозрении в связи с делом декабристов, получил из рук самого царя столь значительный пост, который мог занять только старый и опытный, не бывший никогда на подозрении и преданный царизму агент-провокатор. Мы уже не говорим о том, что в полном несоответствии со свидетельством Волконского (не верить которому нет оснований) о пребывании Липранди в Тайном обществе и с донесениями тайных агентов о пропаганде Липранди среди солдат находится текст Алфавита декабристов, гласящий, что Липранди к тайному обществу не принадлежал, о существовании его не знал и ни с кем из членов его связей не имел. Нет, видимо "образ мыслей" и "внутреннее убеждение" Липранди как опытного агента-провокатора и оказание царизму немалых услуг в разгроме кишиневской ячейки Южного тайного общества декабристов - вот, что дало ему этот высокий пост в сыскном деле.

А есть еще интересные недавно опубликованные материалы, подтверждающие наше мнение о И. П. Липранди как агенте царизма уже в кишиневский период (см. "Вопросы литературы", 1974 г., № 6, с. 207) По свидетельству командира 17-й дивизии генерал-майора С. Желтухина, И. П. Липранди при своем аресте говорил: "Меня берут понапрасну, разве за то только, что я в коротких связях и переписке был с Муравьевым-Апостолом". Но ведь С. Муравьев-Апостол, как известно, был не рядовой декабрист, а один из руководителей восставшего (на Украине) Черниговского полка и был повешен в числе главных деятелей декабризма.

Далее С. Желтухин сообщает, что И. П. Липранди при своем аресте говорил: "Мне-де стоит поговорить с Николаем Павловичем (Николаем I - Б. Т.) и тогда оправдаюсь, буду освобожден и еще сделают меня или камергером или флигель-адъютантом".

Липранди знал, что говорил!

Все вышеприведенные факты дают основание считать, что Липранди никогда декабристом не был, что он находился на сыскной службе в качестве агента-провокатора царского правительства уже в период пребывания в Кишиневе и даже до своего приезда в Молдавию. Что же касается его "антиправительственных выступлений" и ареста царскими властями, то это лишь испытанная форма провокаторской работы, в результате которой агент, проникший в революционную организацию, а затем подвергнутый незначительным репрессиям, представляется неопытным лицам "активным борцом с самодержавием".

Нельзя не коснуться и другого вопроса: почему Липранди, который, конечно, хорошо был осведомлен об антиправительственных высказываниях Пушкина, не сообщил о них соответствующим органам? Видимо, только потому (и другое объяснение трудно найти), что Липранди считал достаточными те сведения о Пушкине, которые, как он полагал, должен был сообщить генерал Инзов, под надзор которого был послан Пушкин.

Приведенный выше положительный отзыв Пушкина о Липранди является следствием заблуждений поэта, который позднее рассматривал агентурно-политическую деятельность Липранди только как ренегатство, отступничество от его прошлой революционной деятельности. В "Программе записок", относящейся к 1833 г., мы читаем: "Кишинев... - Липр(анди) - 12 год - смерть жены - ренегат..."¹ (выделено мною. - Б. Т.).

¹ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 12, с. 310.)

В связи с вышеизложенным, кишиневские воспоминания Липранди должны быть использованы критически, с максимальной осторожностью и особенно там, где дело касается политических характеристик лиц и событий. Благодаря же исключительной подробности, воспоминания Липранди в целом дают богатый материал в части фактических данных, относящихся к жизни Пушкина в Кишиневе, самому городу, его быту и нравам.

За последнее время появились работы (Н. Эйдельмана, И. Ф. Иоввы, Е. М. Двойченко-Марковой), в которых авторы бездоказательно пытаются вновь утверждать, что И. П. Липранди не был царским агентом в бытность свою в Кишиневе. Но как же тогда быть с приведенными выше фактами: И. П. Липранди (по утверждению С. Г. Волконского) являлся членом тайного общества декабристов, был затем арестован, занесен в "Алфавит декабристов", составленный специально для царя, но вскоре оправдан царизмом, как якобы никакого отношения к декабристам не имеющий. Но этого мало, через два года после ареста И. П. Липранди лично по указанию Николая I назначается начальником вновь учрежденной высшей тайной заграничной полиции, т. е. получил из рук самого царя за какие-то заслуги крупное повышение по службе.

Как же такое могло произойти? На этот вопрос никто из упомянутых выше авторов не только не отвечает, но вообще обходит все эти факты молчанием.

В заключение приведу по этому вопросу мнение члена-корреспондента АН СССР Д. Д. Благого: "Обоснованно, например, утверждение Б. А. Трубецкого, что один из близких кишиневских знакомцев Пушкина, пресловутый И. П. Липранди, служил в тайной полиции уже в бытность свою в Кишиневе"¹.

¹ (Благой Д. Д. Пушкин в Молдавии. - Советская Молдавия, 1956, 28/IV.)