5. "И память каменки любя..."

В середине ноября 18.20 г. Пушкин выехал из Кишинева в Каменку. О своем пребывании в Каменке поэт сообщает в письме к Н. И. Гнедичу от 4 декабря 1820 г.: "Был я на Кавказе, в Крыму, в Молдавии и теперь нахожусь в Киевской губернии, в деревне Давыдовых, милых и умных отшельников, братьев генерала Раевского"¹.

¹ (Там же, с. 20.)

Семья Давыдовых состояла из близко знакомых Пушкину людей. Прежде всего, это была сама хозяйка Каменки - Екатерина Николаевна Давыдова (Раевская) - мать героя Отечественной войны 1812 г. генерала Н. Н. Раевского - во втором браке за Л. Д. Давыдовым. Александр и Василий Львовичи - дети ее от второго брака, кстати сказать, двоюродные братья знаменитого партизана Отечественной войны 1812 г., поэта Д. В. Давыдова, с которым Пушкин тоже встречался в Каменке. Александру Львовичу Давыдову, отставному генерал-майору, заурядному сибариту-помещику, Пушкин посвятил стихотворное послание от 1824 г. (из Одессы) "Нельзя, мой толстый Архетип..." Жене Александра Львовича, Аглае, отличавшейся легкостью поведения, посвящены четыре эпиграмматические стихотворения: "Любовнику Аглая без сопротивления..." (на французском языке), "Кокетке", "Оставя честь судьбе на произвол" и "Иной имел мою Аглаю..." Маленькой же дочери ее Адели поэт посвятил полное светлого лиризма стихотворение "Адели", начинающееся строками: "Играй, Адель, не знай печали..."

Среди Давыдовых Пушкину был близок Василий Львович. Герой Отечественной войны 1812 г., адъютант генерала Багратиона, дважды раненный в боях под Кульмом и Лейпцигом, полковник в от ставке с 1820 г., В. Л. Давыдов был одним из деятельнейших членов Южного общества декабристов, руководителем (вместе с С. Волконским) Каменской управы (Южное общество имело еще две управы: Тульчинскую - руководители Пестель и Юшневский и Васильковскую - руководители С. Муравьев-Апостол и М. Бестужев-Рюмин). Любопытно свидетельство одного из современников В. Л. Давыдова - А. А. Ивановского, который, сделав рисунок пером с Давыдова на следствии, внизу рисунка написал: "Василий Львович Давыдов, на слова, что тайные общества наши были модою и подражанием немецкому Тугенбунду (немецкий "Союз добродетели". - Б. Т.), отвечал: "Извините, господа! Не к немецкому Тугенбунду, а просто к бунту я принадлежал". Сохранились также от рывки из сатирического произведения В. Л. Давыдова на Николая I - "Николосор", в котором есть такие строки:

Он добродетель страх любил 
И строил ей везде казармы, 
И где б ее ни находил, 
Тотчас производил в жандармы.

После событий 14 декабря 1825 г. В. Л. Давыдов, будучи "...обвинен в умыслах на царство и истребление императорской фамилии, о чем и совещания происходили в его дому", был отправлен в Нерчинские рудники. Через тридцать лет В. Л. Давыдов вышел на поселение в г. Красноярск, где и умер в 1855 г.

Первая встреча Пушкина с Давыдовыми произошла во время приезда А. Л. и В. Л. Давыдовых в начале ноября 1820 г. в Кишинев к генералу М. Ф. Орлову. Видимо, с Давыдовыми Пушкин и выехал в середине ноября 1820 г. в Каменку, где прожил (включая поездку в Тульчин и Киев) до конца февраля - начала марта 1821 г. После этого Пушкин виделся с Давыдовыми в июне 1821 г., когда они приезжали в Кишинев с семьей генерала Н. Н. Раевского к генералу М. Ф. Орлову. Пушкин мог, очевидно, еще встречаться с ними в период предполагаемой его поездки в октябре - ноябре 1822 г. в Каменку и Киев. И наконец, как последнее воспоминание о Каменке, явилась встреча Пушкина с малолетними дочерьми Василия Львовича - Екатериной и Елизаветой Васильевнами, жившими у Чернышевых-Кругликовых в Яропольце, близ имения Гончаровых, в бывшем Волоколамском уезде. Видимо, это было в 1833 г., когда Пушкин был в Яропольце. Елизавета Васильевна Давыдова помнила, что Пушкин, разговаривая с нею, рассказал ей, что он хорошо знал ее отца и часто бывал в Каменке¹.

¹ (Лобода A. M. Пушкин в Каменке - Университетские известия, 1899, май, с. 98 - 99.)

Здесь, кстати, мы считаем необходимым отметить тот факт, что сын Василия Львовича Давыдова, Лев Васильевич Давыдов был женат на сестре П. И. Чайковского. Внук же В. Л. Давыдова и племянник П. И. Чайковского - Юрий Львович Давыдов был до конца жизни хранителем Дома-музея П. И. Чайковского в Клину.

Общие сообщения о семье Давыдовых и их имении в Каменке заключим следующим интересным свидетельством. Великий русский композитор П. И. Чайковский, проживавший в Каменке с 1878 по 1884 г., в письме к баронессе Н. Ф фон Мекк от 19 апреля 1884 г приводит любопытные сведения о Каменке пушкинского времени со слов А. И. Давыдовой, вдовы В. Л. Давыдова.

"...Я остался один в доме, а обедать хожу к старушке Александре Ивановне Давыдовой. Не нарадуешься, когда смотришь на эту 80-летнюю старушку, бодрую, живую, полную сил. Память ее необыкновенно свежа, и рассказы о старине так и льются. А в молодости своей она здесь видела много интересных исторических людей. Не далее, как сегодня, она мне подробно рассказала про жизнь Пушкина в Каменке (выделено мною. - Б. Т.). Судя по ее рассказам, Каменка в то время была большим великолепным барским имением с усадьбой на большую ногу; жили широко по тогдашнему обычаю, с оркестром, певчими и т. д. Никаких следов от всего этого не осталось. Тем не менее, если что скрашивает безотрадно-скучную и лишенную всяких прелестей Каменку, то это именно исторический характер ее прошлого"¹. Позднее, никем не сохраняемые старые здания были, видимо, все уничтожены, ибо, как свидетельствует А. М. Лобода, побывавший в Каменке в 1899 г., "все постройки здесь новые"². Сохранились только старая "мельница" и грот, где собирались (по преданию) декабристы. Теперь бывшее имение Давыдовых Каменка (Черкасской области, в двадцати километрах от станции Шевченко) охраняется советским правительством как Дом-музей А. С. Пушкина и П. И. Чайковского.

¹ (Чайковский Модест. Жизнь Петра Ильича Чайковского. Т. 2, с. 639.)

² (Лобода А. М. Пушкин в Каменке, с. 63.)

Пребывание Пушкина в Каменке теснейшим образом связано с кишиневским периодом его жизни, с взаимоотношениями его с южными декабристами. Поездки Пушкина в Каменку, Тульчин и Киев происходили во время самых важных событий в жизни Южного тайного общества (о чем, конечно, Пушкин не знал) - в периоды обсуждений и решения на заседаниях в Каменке, Тульчине и Киеве (на так называемых контрактовых ярмарках) важнейших организационных и программных вопросов. К сожалению, не совсем еще научно обоснованы и доказаны даты посещения Пушкиным Каменки, Киева и Тульчина (кроме известной поездки Пушкина в ноябре 1820 г - марте 1821 г.). И если в какой-то мере благодаря исследованиям М. А. и Т. Г. Цявловских почти достоверно установлена дата (ноябрь - декабрь 1822 г.) еще одного посещения Пушкиным Каменки и Киева, то все еще остается неясным, сколько раз и когда Пушкин бывал в Тульчине, этом политическом центре южных декабристов. Мы согласны с указанием М. А. Цявловского, что Пушкин был в Тульчине в период своей поездки в Каменку и Киев в ноябре 1820 г. - марте 1821 г. Однако считаем маловероятным и неубедительным предположение, будто Пушкин эту поездку в Тульчин совершил после приезда в феврале из Киева, оттуда выехал назад в Каменку, а затем через Одессу в Кишинев. Достаточно взглянуть на карту, чтобы увидеть, что путь от Балты (находящейся на пути между Кишиневом и Каменкой) до Тульчина примерно в пять раз короче пути Киев - Тульчин - Балта - Каменка. И поэтому намного вероятнее, что Пушкин заезжал в Тульчин в середине ноября 1820 г., по дороге из Кишинева в Каменку (или, в крайнем' случае, из Каменки в Одессу - Кишинев). Поэтому маршрут поездки Пушкина в ноябре 1820 г. - марте 1821 г., думается, можно построить так: Кишинев - Тульчин (заезд) - Каменка - Киев Каменка - Одесса - Кишинев.

Кроме пребывания Пушкина в Тульчине в 1820 г. не исключена возможность заезда туда и в 1822 г., в период посещения им Каменки и Киева.

О том, что Пушкин заезжал в Тульчин в 1822 г., говорит следующее. Известно, что Н. В. Басаргин в своих воспоминаниях пишет, что он "имел случай видеть его (Пушкина) в Тульчине у Киселева"¹) (выделено мною, - Б. Т.). Поскольку Басаргин был адъютантом генерала Киселева с 16 октября 1821 г., то есть все основания предполагать, что Басаргин мог видеть Пушкина в Тульчине у генерала Киселева в период своего адъютантства. Отсюда выводим доказательство в пользу предположения об еще одном посещении Пушкиным Тульчина, куда он мог заехать в ноябре - декабре 1822 г. либо по дороге в Каменку, либо возвращаясь оттуда.

¹ (Записки Н. В. Басаргина - Огни, Птрг., 1917 (примеч. 2, с. 24 - 25).)

После Тульчина Каменка была одним из самых главных центров, где происходили важнейшие заседания и собрания членов Южного тайного общества декабристов.

Пушкин только впоследствии узнал об истинных делах, которые творились в Каменке и о которых он лишь смутно догадывался. Уже позже, когда воспоминания о Каменке станут ему особенно дороги, поэт, "память Каменки любя", расскажет о ней и о ее людях, великих патриотах Родины, в одном из самых острых своих политических произведений -X главе "Евгения Онегина". О каменских и киевских делах Пушкин вспомнит, когда будет написана трагедия "Борис Годунов". В неотосланном (по-видимому, к Н. Н. Раевскому-сыну) письме от 1826 г. Пушкин замечает о трагедии: "Она полна славных шуток и тонких намеков, относящихся к истории того времени, вроде наших киевских и каменских обиняков. Надо понимать их - это непременное условие"¹.

¹ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 14, с. 4,6 (395), О взаимоотношениях Пушкина с южными декабристами и, в частности, о пребывании в Каменке см.: 1) Записки, статьи, письма декабриста И. Д. Якушкина, 1951, с. 42 и 43, 2) Гессен С. Я. Пушкин и декабристы. - Вестник литературы, 1921, № 10; 3) Нечкина М. О Пушкине, декабристах и их общих друзьях. По исследованным архивным материалам. - В кн.: Каторга и ссылка, 1930, кн. 4. (65), с. 7 - 40; 4) Нечкина М. В. Пушкин и декабристы. - Вестник Академии наук СССР, 1937, № 2 - 3, с. 150 - 168 (стенограмма публичной лекции на эту же тему). М., 1950.)

"Пушкин любил свободу искренне и жарко, - писал Горький, - в то время не один он ждал, когда же, наконец, вспыхнет над родиной заря "свободы просвещенной", но только он ожидал ее с тоской и страстью, до него никем не испытанными"¹.

¹ (Горький М. История русской литературы. М., 1939.)

О пребывании Пушкина в Каменке сообщает очень интересные сведения декабрист И. Д. Якушкин в своих "Записках". Он пишет, что сразу же при встрече с Пушкиным прочитал поэту его стихотворение "Noel" ("Сказки"):

Ура! В Россию скачет 
Кочующий деспот. 
Спаситель горько плачет, 
А с ним и весь народ.

Пушкин "очень удивился, как я его (стихотворение) знаю, а между тем все его ненапечатанные сочинения: "Деревня", "Кинжал", "Четырехстишие к Аракчееву", "Послание к Петру Чаадаеву" и много других были не только известны, но в то время не было сколько-нибудь грамотного прапорщика в армии, которые не знал их наизусть".

"И вот, может быть, - говорит И. Д. Якушкин, - почему он был поэт истинно народный, каких не было прежде в России".

На совещании декабристов, тайном от Пушкина, но в его присутствии, как рассказывает И. Д. Якушкин, "М. Ф. Орлов предложил вопрос: насколько было бы полезно учреждение Тайного Общества в России... Пушкин с жаром доказывал всю пользу, которую могло бы принести Тайное Общество России... Я старался доказать, что в России совершенно невозможно существование Тайного Общества... Раевский стал мне доказывать..., что Тайное Общество могло бы действовать с успехом и пользой... Я ему сказал: "Я предложу Вам вопрос: если бы теперь уже существовало Тайное Общество, вы наверно к нему не присоединились бы?" "Напротив, наверное бы присоединился", - отвечал он. "В таком случае давайте руку", - сказал я ему. И он протянул мне руку, после чего я расхохотался, сказав Раевскому: "Разумеется, все это только одна шутка". Другие также смеялись... Пушкин, когда увидел, что из этого вышла только шутка..., сказал со слезой на глазах: "Я никогда не был так несчастлив, как теперь; я уже видел жизнь мою облагороженною и высокую цель перед собой, и все это была только злая шутка". В эту минуту он был точно прекрасен"¹.

¹ (Якушкин И. Д. Записки, статьи, письма. М., изд-во АН СССР, 1951, с. 41 - 43.)

Позже Пушкин скажет: "Я очень понимаю, почему эти господа не хотели принять меня в свое Общество; я не стоил этой чести".

Нет, поэт был достоин этой чести! Но декабристы не хотели принимать его в Тайное общество, оберегая жизнь великого русского поэта.

Политическая активность Пушкина в период пребывания его в Кишиневе нашла свое выражение в устных и письменных выступлениях поэта, в ряде его писем к друзьям¹.

¹ (Пушкин А. С. Полн. собр. соч., т. 13, с. 24 - 25, 27 - 28, 31, 47, 54 - 55.)

В воспоминаниях князя П. И. Долгорукова приводятся особенно резкие высказывания поэта, дающие богатый материал для характеристики его политических настроений в кишиневский период.

Особенно замечательно высказывание Пушкина в связи с революционными событиями тех лет в Европе (по записи П. И. Долгорукова в дневнике, 27 мая 1822 г.): "Прежде народы восставали один против другого, теперь король Неаполитанский воюет с народом, Прусский воюет с народом, Гишпанский - тоже; не трудно расчесть, чья сторона возьмет верх". Эффект, произведенный этими словами Пушкина за столом у генерала Инзова, был столь велик, что, как свидетельствует Долгоруков, "...глубокое молчание (наступило) после этих слов. Оно продолжалось несколько минут, и Инзов прервал его, повернув разговор на другие предметы"¹.

¹ (Бонч-Бруевич Вл. Ценный документ о Пушкине. - Правда, 1936, 11 декабря, № 340; Цявловский М. Новое о Пушкине в Кишиневе (по дневнику П. И. Долгорукова). - Новый мир, 1937, кн. I, январь, с. 287 - 290; Долгоруков П. И. 35-й год моей жизни или два дни вёдра на 363 дня ненастья. Кишинев, 1822. - Звенья, М., 1951, т. 9, с. 27, 79, 88, 89.)

Касаясь отношений Пушкина и южных декабристов, нам, безусловно, интересно осветить вопрос о влиянии декабристских идей на передовые круги местного, кишиневского общества и то, как Пушкин оказывал своими вольнолюбивыми устными и письменными выступлениями определенное революционизирующее влияние на прогрессивные круги не только русского дворянства, но и молдавского боярства, а также на деятелей национально-освободительного движения балканских народов. Правда, сведения, которыми мы располагаем, пока еще отрывочны и скудны, но и они дают возможность осветить в какой-то мере влияние декабристского русского революционного мировоззрения в лице Пушкина на прогрессивные круги местного общества. Так, И. П. Липранди сообщает, что у Николая Рознована "собирались политики", и Пушкин любил беседовать с Ризо, автором "Истории Гетерии", и "очень начитанным" Скиной, в которых он встречал людей "с глубокими и серьезными познаниями"¹. Но особенно примечательно замечание Липранди о том, что если реакционные круги боярства ненавидели Пушкина, то было немало из числа тогдашней кишиневской молодежи, увивающейся за Пушкиным"². Любопытно отметить и следующий примечательный' факт. В период своего пребывания в Молдавии Пушкин был дружен с молодым сыном боярина Ралли Константином Ралли и, как сообщает в своих воспоминаниях Замфир Ралли-Арборе (сын Константина Ралли), позже, в 1834 г, т е через 10 лет после отъезда Пушкина из Молдавии, о Константине Ралли "даже был запрос официальный, в котором указывалось на вредный образ мыслей бывшего друга Пушкина". Вследствие заподозренности в неблагонадежности Константин Ралли был вынужден скрыться от глаз жандармских ищеек, уехать за границу³. Думается, этот факт дает нам одно из ярчайших свидетельств политического влияния Пушкина на передовые круги молдавского общества.

¹ (Липранди И. П. Из дневника... - Русский Архив, 1866, стб. 1244 - 1245.)

² (Из воспоминаний И. П. Липранди /Впервые опубликовано М. А. Цявловским. - Летописи литературного музея, т. I, с. 554 - 558; см. также: Пушкин в воспоминаниях современников. Л., 1936, с. 266.)

³ (Ралли-Арборе Замфир. Из семейных воспоминаний об А. С. Пушкине. - Минувшие годы, СПб., 1908, июль, с. 4.)