8. "Правдив и свободен их вещий язык"

Среди произведений, отражающих вольнолюбивые настроения Пушкина и характеризующих Пушкина-историка, особый интерес представляют также "Заметки по русской истории XVIII века". По политической глубине, остроте и смелости высказанных мыслей "Заметки" являются одним из замечательных произведений не только пушкинской, но и русской публицистики- начала XIX века. Уже здесь Пушкин осуществляет свою мечту "пуститься в политическую прозу". Прежде всего, обращает на себя внимание резко отрицательная, совсем в радищевском тоне характеристика, данная Екатерине II и ее государственным учреждениям. Позднее Пушкин в заметках на полях статьи М. П. Погодина о Борисе Годунове сделает характерную пометку: "Судит их (царей) история, ибо на царей и на мертвых нет иного суда"¹. И Пушкин от имени русского народа, народов России осуществлял этот суд над Екатериной и ее строем.

¹ (Пушкин А. С. Указ соч., т. 12, с. 256).

"Екатерина, - пишет Пушкин, - уничтожила пытку - а тайная канцелярия процветала под ее патриархальным правлением; Екатерина любила просвещение, а Новиков, распространивший первые лучи его, перешел из рук Шешковского (домашний палач кроткой Екатерины) в темницу, где и находился до самой ее смерти. Радищев был сослан в Сибирь; Княжнин умер под розгами - и Фон-Визин, которого она боялась, не избегнул бы той же участи, если б не чрезвычайная его известность.

Характеризуя всю гнилость государственного строя при Екатерине II, Пушкин пишет: "От канцелярии до последнего протоколиста все крало и все было продажно. Таким образом, развратная государыня развратила свое государство". И Пушкин предрекает, что история "со временем оценит влияние ее царствования на нравы, откроет жестокую деятельность ее деспотизма под личиной кротости и терпимости, народ, угнетенный наместниками, казну, расхищенную любовниками, покажет важные ошибки ее в политической экономии, ничтожность в законодательстве, отвратительное фиглярство в сношениях с философами ее столетия - и тогда голос обольщенного Вольтера не избавит ее славной памяти от проклятия России"¹.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 11, с. 17 - 18.)

Трудно острее и жестче обличить всю гниль и ханжеское лицемерие самодержавного строя, чем это сделал Пушкин! Строки "Заметок" написаны, пользуясь словами Пушкина, "пером Курбского". Кстати, Пушкин впоследствии, не умаляя прогрессивной роли Петра I, дает в "Истории Петра" изумительную по своей исторической верности, объективности характеристику и этому царю: "Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или, по крайней мере, для будущего, - вторые вырвались у нетерпеливого, самовластного помещика"¹.

¹ (Там же, т. 10, с. 256.)

Самым существенным публицистическим элементом пушкинских "Заметок" является вопрос о судьбах закрепощенных, порабощенных трудящихся масс и проблема путей и средств освобождения народа от "закоренелого рабства". И нужно сказать, что Пушкин решает эти вопросы всецело в духе южных декабристов, которые (как мы говорили об этом выше) считали решительные меры (уничтожение царской фамилии, военно-политическое восстание) единственным верным средством в деле борьбы за уничтожение царизма и крепостного права, за установление демократического строя. Так, В. Ф. Раевский в рассуждении "О рабстве крестьян", указывая, что "миллионы скрывают свое отчаяние до первой искры", заключал: "Граждане! тут не слабые меры нужны, но решительный и внезапный удар!"¹. Полностью сюда же примыкают и "неистовые меры", "крайне революционные действия", предложенные М. Ф. Орловым на московском совещании декабристов в январе 1821 г. К этому же выводу приходит Пушкин, который пишет в своих "Заметках": "Одно только страшное потрясение могло бы уничтожить в России закоренелое рабство; нынче же политическая наша свобода неразлучна с освобождением крестьян; желание лучшего соединяет все состояния противу общего зла..."².

¹ (Базанов В. Г. В. Ф. Раевский, с. 109.)

² (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 11, с. 15.)

Безусловно, этим же антикрепостническим духом проникнуты наброски, точнее план пьесы об игроке ("Скажи, какой судьбой..."), где рассказывается о том, как барин проигрывает своего старого слугу - дядьку Величкина в карты¹.

¹ (Там же, т. 7, с. 246 и 368 - 369.)

Свободолюбивые, революционно-освободительные мотивы, повторяем, скрытые в подтексте, можно проследить в ряде произведений кишиневского периода. Они имеют место не только в таком стихотворении, как "Наполеон", в котором Пушкин рисует Наполеона и как тирана-узурпатора, и как завещавшего "миру вечную свободу". Эти свободолюбивые мотивы мы можем проследить даже в таком написанном в фривольном и эротическом духе произведении, как "Царь Никита и сорок его дочерей". Действительно, какая острая сатира на тунеядцев-царей, равнодушных к судьбам государства и народа, скрыта в первоначальных строках этой стихотворной сказки:

Царь Никита жил когда-то 
Праздно, весело, богато, 
Не творил добра, ни зла, 
И земля его цвела.

Эти слова во многом напоминают написанные позже строки из сказки о "Золотом петушке": "Царствуй, лежа на боку", которые не были пропущены цензурой.

Пушкин умел в подцензурной форме высказывать вольнолюбивые мысли и чувства. Поэт иронически говорил: "Каков бы ни был мой образ мыслей, политический или религиозный, я его держу при себе".

Одним из примеров подцензурной формы выражения вольнолюбивых мыслей является стихотворение "Птичка"

В чужбине свято наблюдаю 
Родной обычай старины: 
На волю птичку выпускаю 
При светлом празднике весны. 
Я стал доступен утешенью, 
За что на бога мне роптать, 
Когда хоть одному творенью 
Я мог свободу даровать.

Это безобидно-благопристойное, на первый взгляд, стихотворение связано как будто с религиозным праздником и его ритуалом. На самом деле стихотворение антирелигиозное и свободолюбивое, ибо оно выражает не религиозные, а древние народные обычаи ("Родной обычай старины"). Светлый праздник Христова воскресения заменен праздником весны, воскресением природы, жизни. А дарование свободы - прозрачный намек на необходимость даровать свободу всем живым твореньям, человеку. Сам поэт - "ссылочный невольник", но он дарует свободу живому существу, преподает урок гуманизма царям.

Пушкин писал П. Вяземскому, что это "трогательный обычай русского мужика в светлое (вербное) воскресенье выпускать на волю птиц". Этим Пушкин как бы говорит, что народ, находящийся в цепях деспотизма, гуманен. Вот в чем истинный смысл стихотворения "Птичка".

А взять строки ("Царь Никита и сорок его дочерей"), в которых дан прозрачный намек на полицейский, аракчеевский режим, при котором каждому угрожала расправа за малейшую критику самодержавного строя.

Всякий тут разинул рот, 
Ахал, охал, дивовался, 
И иной, хоть и смеялся, 
Да тихонько, чтобы в путь 
До Нерчинска не махнуть.

Не менее сатирически остер и выпад против Царской цензуры, славившейся своим туполобым консерватизмом.

Как бы это изъяснить, 
Чтоб совсем не рассердить 
Богомольной важной дуры, 
Слишком чопорной цензуры?1

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 2 (I), с. 248 - 249.)

К слову говоря, с цензурой у Пушкина были особые счеты. Возглавляемая наиболее преданными слугами царизма, а главное, бездарными, тупыми, трусливыми чиновниками от литературы, царская цензура особо давила на Пушкина, как "крамольного", "опального сочинителя". "...Ни один из русских писателей не притеснен более моего", - писал Пушкин в черновике письма к Бенкендорфу от 23 октября 1835 г. В ряде писем, эпиграмм, стихотворений Пушкин сатирически остро обличал цензуру и ее туполобых чиновников. В одном из писем П. А. Вяземскому (от 6 февраля 1823 г. из Кишинева) Пушкин с горечью замечает: "Стыдно, что благороднейший класс народа, класс мыслящий как бы то ни было, подвержен самовольной расправе трусливого дурака... Дайте нам цензуру строгую, согласен, но не бессмысленную"¹. Эти мысли найдут свое художественное воплощение в "Послании цензору" (к цензору Бирукову), написанном во второй половине 1822 г.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 13, с. 57.)

Но, минуя все цензурные рогатки, свободолюбивая литература и, в частности, произведения самого Пушкина в списках доходили до народа, пробуждая в нем ненависть к самодержавию.

Радищев, рабства враг, цензуры избежал, 
И Пушкина стихи в печати не бывали; 
Что нужды? их и так иные прочитали1.

¹ (Там же, т. 2 (1), с. 269 - 270.)

О притеснениях цензуры Пушкин писал и позже в черновом письме к поэту-партизану Д. В. Давыдову в августе 1836 г. "Не знаю, чем провинились русские писатели... Но знаю, что никогда не были они притеснены как нынче; даже и в последнее пятилетие царст(вования) покойн(ого) им(ператора), когда вся литература сделалась рукописною благодаря Красовскому и Бирукову"¹.

¹ (Там же, т. 13, с. 160.)

Поэтому не случайно уже в кишиневский период в творчестве Пушкина появляются тема и образ свободного "поэта-пророка, поэта-гражданина", призванного "глаголом жечь сердца людей", - тема и образ, которые позднее будут широко развернуты в таких произведениях, как "Андрей Шенье", "Пророк" и "Арион".

Образ народного певца, смело вещающего правду народу и царям, дан Пушкиным в таких произведениях кишиневского периода, как "К Овидию", "Песнь о вещем Олеге", "Внемли, о Гелиос".

В "Песне о вещем Олеге" Пушкин в образе старца-кудесника показывает независимого, свободолюбивого народного предсказателя, народного пророка-певца.

...Идет вдохновенный кудесник, 
Покорный Перуну старик одному, 
Заветов грядущего вестник... 

Когда Олег, предлагая кудеснику сказать всю правду о его, Олега, будущем, высокомерно и милостиво разрешает старику не бояться его, то мудрый старец дает князю полный достоинства и величавого спокойствия ответ:

Волхвы не боятся могучих владык, 
А княжеский дар им не нужен; 
Правдив и свободен их вещий язык... 

Чтобы цензура не вымарала эти строки, ярко характеризующие независимость народного пророка от "сильных мира сего" и выражающие взгляды самого Пушкина, поэт сделал к этим строчкам знаменательную приписку: "N. В.: в Пес. о вещ. Ол. строфа Волхвы не боятся и пр. должна быть вся означана " ". Это ответ кудесника, а не мои рассуждения"¹. Примечание Пушкина, как и соответствующие строки, передающие диалог между волхвом и Олегом, чрезвычайно знаменательны и дают нам многое для понимания произведения, которое обычно рассматривают только как историческую балладу. "Песнь о вещем Олеге", - пишет Б. В. Томашевский, - имеет целью показать историческую картину, соблюдая в точности данные исторических свидетельств и предания"². Однако, помимо этого основного замысла и содержания произведения, в нем, как об этом свидетельствуют и диалог между волхвом и Олегом и примечания Пушкина, ставилась и решалась на историческом материале чрезвычайно острая и современная для поэта тема взаимоотношения свободолюбивого поэта-пророка и земных владык.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 2 (2), с. 1113.)

² (Томашевский Б. В. Пушкин. Книга первая (1813 - 1824 гг.). М., 1956, с. 545.)

"Песнь о вещем Олеге" любопытна и с той стороны, что она являет собою яркое свидетельство обращения Пушкина к народно-исторической, народно-сказочной стихии, истории жизни своего народа. Вот как рассказано об Олеге в древнерусской летописи "Повесть временных лет": "...выникнувши змиа изо лба, и уклюну в ногу, и с того разболеся и умре. И плакошася людие вси плачем великим, и несоша и погребоша его на горе, еже глаголеться Щековица, есть же могила его и до сего дни, словеть могила Олегова"¹.

¹ (Немировская К. А. Песнь о вещем Олеге Ученые за писки./Ленинград, гос. пед. ин-т им А. И. Герцена, 1949, т 76, с. 13 - 56.)

Наконец "Песнь о вещем Олеге" отличает та сюжетность, тот драматизм действия, тот показ характеров в их развитии, что было новаторской особенностью лирики Пушкина в кишиневский период, период перехода от романтизма к реализму.

Теме и образу смелого старца - сказителя древности - посвящено и стихотворение "Внемли, о Гелиос..."

Издали внемля ему, приближались и думали "Кто же 
Сей белоглавый старик, одинокий, слепой уж не бог ли? 
Горд и высок висит на поясе бедном простая 
Лира, и глас его возмущает волны и небо 

Но тема и образ свободолюбивого поэта-пророка, поэта-гражданина, гонимого деспотом-царем, так волновавшие Пушкина, даны наиболее развернуто в кишиневский период в стихотворении "К Овидию".

К этой теме тесно примыкает другая, которая не менее волнует Пушкина, - тема "узничества". Поражение революций в Европе, разгром в 1822 г. кишиневской ячейки Южного тайного общества декабристов, арест В. Ф. Раевского, отстранение от службы М. Ф. Орлова, генерала П. С. Пущина и капитана К. А. Охотникова - ближайших политических друзей Пушкина, - все это обусловило появление в настроениях и творчестве Пушкина этого периода (после февраля 1822 г.) мотивов тоски, обостренного ощущения своего положения "ссылочного невольника", "узника", "в тюрьме народов". "Я жертва клеветы и мстительных невежд", - пишет с горечью поэт.

Характерным именно для этих настроений является стихотворение "Кто, волны, вас остановил", имеющее прозрачный подтекст: страстное ожидание новой революционно-освободительной бури. Кстати говоря, это последнее стихотворение Пушкина из написанных им в Кишиневе.

Кто, волны, вас остановил. 
Кто оковал ваш бег могучий, 
Кто в пруд безмолвный и дремучий 
Поток мятежный обратил? 
Чей жезл волшебный поразил 
Во мне надежду, скорбь и радость 
И душу бурную и младость 
Дремотой лени усыпил? 
Взыграйте, ветры, взройте воды, 
Разрушьте гибельный оплот - 
Где ты, гроза - символ свободы? 
Промчись поверх невольных вод1.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т 2 (I), с. 288.)

Безусловно, чувство грусти и тоски были вызваны у Пушкина не только общественными событиями, но и являлись иногда проявлением глубоко личных настроений поэта. В письме к А. И. Тургеневу от 30 мая 1822 г. П. А. Вяземский пишет: "Он (Пушкин), сказывают, пропадает от тоски, скуки и нищеты"¹. Как бы поэтическим комментарием к этому сообщению является глубоко лирическое и одно из лучших по глубине чувств, простоте и ясности поэтического языка пушкинское стихотворение "Я пережил свои желанья".

¹ (Пушкин в воспоминаниях современников. М., 1950, с 112.)

Я пережил свои желанья, 
Я разлюбил свои мечты; 
Остались мне одни страданья, 
Плоды сердечной пустоты... 
Живу печальный, одинокий...1

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 2 (I), с. 165.)

В какой-то мере звучат эти мотивы грусти и одиночества и в стихотворении, относящемся к середине апреля 1822 года: "Таврида".

Все эти настроения как бы предваряют те скептические и даже пессимистические ноты, которые уже явственно зазвучат, как отклик на разгром революции на Западе, в стихотворении "Свободы деятель пустынный..." (написанное в Одессе в 1823 г)

Это чувство одиночества усугубится после потери "друзей, братьев, товарищей" - кишиневских декабристов Теперь Пушкин видит: в тюрьме "разбойник" Тарас Кириллов, народные мстители, в тюрьме декабрист, его политический единомышленник В. Ф. Раевский. Да и сам Пушкин - разве не узник царского правительства, которое, сослав его, не разрешает даже съездить в отпуск к родителям? И вот народная песня-стон узников царизма получает свое художественное воплощение в творчестве великого русского поэта-гражданина, который с полным правом говорил о себе: "И неподкупный голос мой был эхо русского народа". Так появляется знаменитое стихотворение "Узник", которое, отражая сокровенные думы угнетенного народа, закованного в цепи, но могучего и сильного своей жадной любовью к воле и свободе, становится вскоре любимой народной песней. Поэт народа написал истинно народное художественное произведение, и оно естественно, органически вошло в народ, став его любимой песней (известно, что существует не менее восьми вариантов этой песни).

Стихотворение "Узник" написано после ареста В. Раевского и, как указывалось уже рядом исследователей, в частности В. Г. Базановым в его книге "В. Ф. Раевский", оно теснейшим образом связано с этим событием. Кроме того, нужно учесть, что и сам Пушкин отбывал длительный домашний арест с 8 по 28 марта 1822 г. И, наконец, в это время В. Ф. Раевский пишет и посылает свое стихотворение "К друзьям в Кишинев", которое начинается типично "узническими" строками: "Итак, я здесь, за стражей я!" Все это в какой-то мере дает возможность дату написания стихотворения "Узник" предположительно отнести не ко второй, а к первой половине (февраль - июнь) 1822 г.

Совершенно по-иному освещены в творчестве Пушкина религиозные празднества, обряды и верования, когда поэт отражает их с позиции обличения религиозного мистицизма, ханжества и лжи официальных кругов, господствующих классов царской России. Тогда не лирическое любование родными обычаями народной старины, а страстное негодование, сатирическое обличение звучит в атеистических произведениях Пушкина, ненавидевшего одинаково жандармский кнут и поповский крест.