11. "Я могу творить"

Могучий гений Пушкина, органическая близость его к народу направляли поэта на путь реализма. Об этом свидетельствуют также первые строфы романа "Евгений Онегин", который по этой причине был неодобрительно встречен некоторыми представителями романтического направления (К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым-Марлинским). Так, в письме от 12 февраля 1825 г. К. Ф. Рылеев писал Пушкину: "Онегин, сужу по первой песне, ниже и "Бахчисарайского фонтана" и "Кавказского пленника"¹.

¹ (Там же, с. 141.)

Первые же строфы гениального произведения Пушкина поразили современного читателя, писателей-романтиков оригинальностью, новаторской смелостью, новизной жанра ("роман в стихах"), поэтической техники, строфики (знаменитая "онегинская строфа"), сатирической критической силой ("а я на досуге пишу новую поэму "Евгений Онегин", где захлебываюсь желчью"¹, - сообщал Пушкин). А главное, роман поразил своей реалистической правдой в обрисовке героев, психологической многогранностью их характеров.

¹ (Там же, с. 80.)

Вот почему всем, кто привык видеть в поэмах Пушкина кишиневского периода, главным образом в таких, как "Кавказский пленник", "Братья разбойники", только романтизм, не видя в них "элементов жизни действительной", элементов реализма, показалось "неожиданным" появление после романтических поэм Пушкина и более того, написанных в одно время с сугубо романтическим произведением - поэмой "Цыганы", такого реалистического произведения, как "Евгений Онегин".

Для Пушкина была ясна причина изумленного недоумения, которое вызвал "Евгений Онегин" своим неожиданным для романтиков критическим реализмом, столь далеким от привычных художественных норм романтизма. В письме к брату Льву (январь-февраль 1824 г.) Пушкин, посмеиваясь над своими ошарашенными друзьями-романтиками, писал о "Евгении Онегине": "Это мое лучшее произведение. Не верь Н. Раевскому, который бранит его - он ожидал от меня романтизма, нашел сатиру и цинизм и порядком не расчухал"¹.

¹ (Пушкин А. С. Указ, соч., т. 13, 87.)

В "Евгении Онегине" Пушкин полностью стал на путь свободного, широкого отображения жизни, характеров. Именно в таком смысле и нужно понимать следующие, написанные Пушкиным в одной из заключительных Строф I главы "Евгения Онегина", полные восторга слова, в которых слышится торжество художника, после долгих мучительных исканий нашедшего, наконец, верный творческий путь.

Прошла любовь, явилась муза, 
И прояснился темный ум, 
Свободен, вновь ищу союза 
Волшебных звуков, чувств и дум... 

Пушкин не боится того, что образы героев, характеры их, как и все произведение, сложны, многогранны, противоречивы, видя в этом правду искусства, отобразившего правду и полноту жизни. В заключительной строфе той же I главы "Евгения Онегина" он пишет:

Покамест моего романа 
Я кончил первую главу; 
Пересмотрел все это строго; 
Противоречий очень много, 
Но их исправить не хочу1.

¹ (Там же, т. 6, с. 30.)

Так Пушкин открыто декларировал свою приверженность художественным принципам критического реализма, не обращая внимания на протесты тех, кто неодобрительно встретил решительный отход поэта от романтизма. Но поэт уже твердо шел по пути критического реализма. Именно в последнее время своего пребывания в Кишиневе Пушкин начал формироваться как великий национальный поэт, родоначальник новой русской литературы, литературы критического реализма. Этот процесс продолжается и позже, в Одессе, вплоть до отъезда Пушкина в 1824 г. в село Михайловское, откуда он с полным основанием писал Н. И. Раевскому (сыну) в конце июля 1825 г.: "Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития, я могу творить"¹.

¹ (Там же, т. 13, с. 192 и 542.)