Ранние стихотворения, незавершенное, отрывки, наброски

1813

  К Наталье 

              Pourquoi craindrais-je de le dire? 
              C'est Margot qui fixe mongout*.

( Почему мне бояться сказать это?

Марго пленила мой вкус (франц.).)

   Так и мне узнать случилось, 
 Что за птица Купидон; 
 Сердце страстное пленилось; 
 Признаюсь - и я влюблен! 
 Пролетело счастья время, 
 Как, любви не зная бремя, 
 Я живал да попевал, 
 Как в театре и на балах, 
 На гуляньях иль в воксалах 
 Легким зефиром летал; 
 Как, смеясь во зло Амуру, 
 Я писал карикатуру 
 На любезный женский пол; 
 Но напрасно я смеялся, 
 Наконец и сам попался, 
 Сам, увы! с ума сошел. 
 Смехи, вольность - все под лавку, 
 Из Катонов я в отставку, 
 И теперь я - Селадон! 
 Миловидной жрицы Тальи 
 Видел прелести Натальи, 
 И уж в сердце - Купидон! 

   Так, Наталья! признаюся, 
 Я тобою полонен, 
 В первый раз еще, стыжуся, 
 В женски прелести влюблен. 
 Целый день, как ни верчуся, 
 Лишь тобою занят я; 
 Ночь придет - и лишь тебя 
 Вижу я в пустом мечтанье, 
 Вижу, в легком одеянье 
 Будто милая со мной; 
 Робко, сладостно дыханье, 
 Белой груди колебанье, 
 Снег затмившей белизной, 
 И полуотверсты очи, 
 Скромный мрак безмолвной ночи - 
 Дух в восторг приводят мой!.. 
 Я один в беседке с нею, 
 Вижу... девственну лилею, 
 Трепещу, томлюсь, немею... 
 И проснулся... вижу мрак 
 Вкруг постели одинокой! 
 Испускаю вздох глубокой, 
 Сон ленивый, томноокой 
 Отлетает на крылах. 
 Страсть сильнее становится, 
 И, любовью утомясь, 
 Я слабею всякий час. 
 Все к чему-то ум стремится, 
 А к чему? - никто из нас 
 Дамам вслух того не скажет, 
 А уж так и сяк размажет. 
 Я - по-свойски объяснюсь. 

   Все любовники желают 
 И того, чего не знают; 
 Это свойство их - дивлюсь! 
 Завернувшись балахоном, 
 С хватской шапкой набекрень 
 Я желал бы Филимоном 
 Под вечер, как всюду тень, 
 Взяв Анюты нежну руку, 
 Изъяснять любовну муку, 
 Говорить: она моя! 
 Я желал бы, чтоб Назорой 
 Ты старалася меня 
 Удержать умильным взором. 
 Иль седым Опекуном 
 Легкой, миленькой Розины, 
 Старым пасынком судьбины, 
 В епанче и с париком, 
 Дерзкой пламенной рукою 
 Белоснежну, полну грудь... 
 Я желал бы... да ногою 
 Моря не перешагнуть, 
 И, хоть по уши влюбленный, 
 Но с тобою разлученный, 
 Всей надежды я лишен. 

   Но, Наталья! ты не знаешь, 
 Кто твой нежный Селадон, 
 Ты еще не понимаешь, 
 Отчего не смеет он 
 И надеяться? - Наталья! 
 Выслушай еще меня: 

   Не владетель я Сераля, 
 Не арап, не турок я. 
 За учтивого китайца, 
 Грубого американца, 
 Почитать меня нельзя, 
 Не представь и немчурою, 
 С колпаком на волосах, 
 С кружкой, пивом налитою, 
 И с цигаркою в зубах. 
 Не представь кавалергарда 
 В каске, с длинным палашом. 
 Не люблю я бранный гром: 
 Шпага, сабля, алебарда 
 Не тягчат моей руки 
 За Адамовы грехи. 

   - Кто же ты, болтун влюбленный? - 
 Взглянь на стены возвышенны, 
 Где безмолвья вечный мрак; 
 Взглянь на окна заграждении, 
 На лампады там зажженны... 
 Знай, Наталья! - я ... монах!

  Несчастие Клита 

 Внук Тредьяковского Клит гекзаметром песенки пишет, 
 Противу ямба, хорея злобой ужасною дышит; 
 Мера простая сия все портит, по мнению Клита. 
 Смысл затмевает стихов и жар охлаждает пиита. 
 Спорить о том я не смею, пусть он безвинных поносит, 
 Ямб охладил рифмача, гекзаметры ж он заморозит.

  Двум Александрам Павловичам 

 Романов и Зернов лихой, 
      Вы сходны меж собою: 
 Зернов! хромаешь ты ногой, 
      Романов головою. 
 Но что, найду ль довольно сил 
      Сравненье кончить шпицом? 
 Тот в кухне нос переломил, 
      А тот под Австерлицем.