"Приятель всех арзамасцев" (Зажурило В.К.)

Величественная фигура, высокий рост, черные волосы, всегда коротко остриженные, лоб крутой и высокий, черные глаза за золотыми очками, голос сильный, речь страстная и красноречивая - таким запомнили друзья и знакомые Николая Ивановича Кривцова.

Кривцов Н.И. Акварель неизвестного художника. 1810-е гг.

Участник войны 1812 года, офицер лейб-гвардии егерского полка, он был ранен в руку под Бородином; в битве под Кульмом 18 августа 1813 года ему оторвало ядром левую ногу. Это произошло на глазах Александра I и других коронованных особ, участвовавших в этом сражении, и он был отмечен высокими наградами.

Человек сильной воли, Кривцов сумел превозмочь свое тяжелое увечье. Позднее, в Лондоне, ему сделали пробковый протез, с которым он мог не только ходить, но даже танцевать. После излечения он остался за границей, объехал большую часть Европы - Австрию, Швейцарию, Германию, побывал в Англии, полтора года прожил в Париже, где слушал лекции, знакомился с судопроизводством, посещал школы, тюрьмы и больницы, занося свои впечатления в дневник.

В избранном парижском обществе можно было встретить двадцатичетырехлетнего русского офицера, сначала передвигавшегося на костылях, а затем на протезе. Блеск истинной образованности, внешний лоск и светские манеры - все это было присуще Кривцову,

Его принимали в литературных и политических салонах Парижа. Он познакомился с Бенжаменом Констаном, бывал у госпожи де Сталь. Проездом через Веймар навестил Гёте.

В Россию Кривцов вернулся в феврале 1817 года: сначала он появился в Москве, а в середине марта - в Петербурге. 10 апреля он был пожалован в камергеры и причислен к Коллегии иностранных дел, куда вскоре поступил на службу и Пушкин.

Двадцатишестилетний Кривцов и восемнадцатилетний Пушкин дружески сошлись на "ты". В 1817 году они встречались во многих домах Петербурга. В дневнике Кривцова 28 июля 1817 года сохранилась такая интересная запись: "Вечером был я у Тургенева, где был молодой Пушкин, преисполненный ума и обещающий еще больше, чем то, что он дает в настоящее время". Несомненно, что ему было уже известно суждение о гениальности Пушкина от таких людей, как Карамзин, Тургенев, Жуковский, Вяземский.

Кривцов не принадлежал к "арзамасскому штату", но, по словам Вяземского, "был приятелем всех арзамасцев". В одном из писем Карамзин сообщает, что среди его собеседников часто бывали "Кривцов, добрый espritort (вольнодумец.-Авт.), и поэт Пушкин".

Республиканец, противник крепостничества, Кривцов и в обществе слыл вольнодумцем. Вяземский охарактеризовал его так: "Был он более человеком рассудка, разбора, анализа. Он питал в себе чувства искренней приязни и уважения к некоторым исключительным лицам и остался им верен до конца".

Пушкин, обращаясь к Кривцову, писал:

 Пусть остылой жизни чашу
 Тянет медленно другой;
 Мы ж утратим юность нашу
 Вместе с жизнью дорогой.

В 1818 году Кривцов был причислен к русскому посольству в Лондоне. Пушкин подарил ему в дорогу изящную, переплетенную в темно-синий сафьян книжечку Вольтера "La pucelle d'Orleans" ("Орлеанская девственница") с надписью: "Другу от друга" - и стихотворение, в котором писал:

 Когда сожмешь ты снова руку,
 Которая тебе дарит
 На скучный путь и на разлуку
 Святую Библию Харит?
 Амур нашел ее в Цитере, 
 В архиве Шалости младой.
 По ней молись своей
 Венере Благочестивою душой.
 Прости, эпикуреец мой!
 Останься век каков ты ныне,
 Лети во мрачный Альбион!

Живя за границей, Кривцов не порывал дружеских сношений с петербургскими друзьями и с Пушкиным. 28 августа 1818 года А. И. Тургенев писал П. А. Вяземскому, что Кривцов "не перестает развращать Пушкина и из Лондона прислал ему безбожные стихи из благочестивой Англии".

В письме Кривцову из Михайловского в августе 1819 года Пушкин, называя его "жителем свободной Англии", тепло вспоминает о вечерах, проведенных с ним у Тургеневых и Карамзиных.?

Неуравновешенный и несдержанный, Кривцов очень скоро не поладил с русским послом X. А. Ливеном и в 1821 году вернулся в Россию. Пушкина в Петербурге уже не было, но он напомнил о себе теплым письмом из Одессы, которое начал словами: "Милый мой Кривцов, помнишь Пушкина?" - и закончил просьбой: "Но не забывай демократических друзей 1818 года. Все мы разбрелись. Все мы переменились. А дружба, дружба". Письмо датировано октябрем-ноябрем 1823 года. В декабре в письме Вяземскому Пушкин спрашивает: "Что Кривцов? Его превосходительство мог бы аукнуть".

Как раз в этом году, по ходатайству Н. М. Карамзина, Кривцов получил назначение губернатором в Тулу. Не без тревоги, зная его тяжелый характер, Вяземский писал А. И. Тургеневу: "Кривцов воюет в хвост и в голову, делами занимается усердно... будет ли успех - бог знает, но худо то, что он, кажется, не умеет водиться с людьми".

Беспокойство его оправдалось. В деятельности Кривцова расцвел невероятный деспотизм, казалось, совершенно несовместимый с его общими либеральными взглядами. Его энергия, несомненно, приносила пользу, но он иногда прибегал к таким крутым мерам, какие были нетерпимы даже в николаевской России. Его уволили с выговором Сената. Такая же приблизительно история повторилась с ним и в Воронеже, и в Нижнем Новгороде, где он также занимал губернаторские посты.

В 1827 году ему, наконец, пришлось выйти в отставку.

Переезжая из одного губернского города в другой, в ноябре 1826 года он останавливался в Москве у П. А. Вяземского, который сообщил в письме Пушкину в Михайловское: "Кривцов проездом в свой новый пашалык (область, управляемая пашой.- Авт.) живет с нами, жалеет, что тебя уже не застал, и дружески обнимает". Свидание с поэтом состоялось только в 1827 году в Петербурге, в первый приезд его после ссылки. Вдвоем они навестили осиротевшую семью Карамзиных.

С 1826 года круг друзей страшно поредел: "Иных уж нет, а те далече..." Декабрьские события коснулись семьи Кривцовых. Младший брат Николая Ивановича Сергей, член тайного общества, был арестован. Судьба разметала братьев: "государственный преступник" Сергей отправился в сибирскую каторгу, а Николай, бывший губернатор, до конца дней жил в тамбовской глуши.

Поселившись в своем имении Любичи, Кривцов прежде всего выстроил себе усыпальницу, а затем усердно и успешно занялся хозяйством. "Эксфаворит императора, эксгубернатор трех губерний, эксбогач, посещавший все дворы Европы... имевший блистательные и основательные надежды... с гордым повелительным характером, с умом светлым, с знаниями обширными, с деятельностью непомерной... в 37 лет обречен был на житие в пустынной деревне",- писал один из современников. "Редко выезжал он из нее в Москву на несколько недель, еще реже являлся в Петербург, и то на время еще короче",- вспоминал Вяземский.

В 1832 году Кривцов решил снова поступить на службу - на этот раз в Министерство внутренних дел, куда был назначен министром бывший его сослуживец по Лондону, советник русского посольства Д. Н. Блудов. В течение трех лет он находился "на испытании" и, наконец, не дождавшись назначения на должность, подал в отставку в ноябре 1835 года.

В эти годы, наезжая в Петербург, он встречался с Пушкиным. Но поэт и раньше не забывал его: отправляя Кривцову только что вышедшую в свет трагедию "Борис Годунов", он писал в 1831 году: "Посылаю тебе, милый друг, любимое мое сочинение. Ты некогда баловал первые мои опыты - будь благосклонен и к произведениям более зрелым". Далее Пушкин предается теплым воспоминаниям о прошлом и мечтам о встрече, которой суждено было сбыться: "Мне брюхом хотелось с тобою увидеться... бог ведает, когда и где судьба сведет нас опять". Здесь и грустные размышления о будущем: "Счастья мне не было. Il n'est de bonheur que dans les voies communes ("Счастье можно найти лишь на проторенных дорогах".- Авт.). Мне за 30 лет. В тридцать лет люди обыкновенно женятся - я поступаю как люди, и вероятно не буду в том раскаиваться. К тому же я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет мне неожиданностию".

Судя по этим строчкам, Пушкин видел в Кривцове близкого человека - он поделился с ним самыми сокровенными мыслями.

Это последнее известное нам письмо Пушкина Кривцову было бережно вклеено его дочерью С. Н. Батюшковой в семейный альбом.

Имена Пушкина и Николая Ивановича Кривцова упоминаются П. А. Вяземским, когда он, сообщая жене из Петербурга в 1833 году о своем именинном пире, перечислял гостей. Новый 1835 год Пушкин и Кривцов встречали у В. Ф. Одоевского.

Узнав о трагическом исходе дуэли Пушкина, Кривцов писал А. И. Тургеневу: "Смерть Пушкина была для меня очень чувствительна; мы были так давно знакомы, и он всегда был так добр ко мне, что эта потеря, помимо национального чувства, заставившего меня оплакивать смерть нашего единственного поэта во цвете лет, была для меня настоящей скорбью".