"Princesse Nocturne" (Чижова И.Б.)

Поздно вечером, когда во многих домах уже гасили свечи, ярким их пламенем озарялись окна дворца княгини Евдокии Ивановны Голицыной на Большой Миллионной (ныне ул. Халтурина, 30; дом перестроен), и к нему подъезжали кареты.

В доме Голицыной собиралось немногочисленное, избранное общество, состоящее в основном из поэтов, ученых, друзей искусства. Вся обстановка дома, напоминавшего храм, создавала настроение чего-то необычного, даже таинственного. Необычность усугублялась тем, что Голицына принимала только ночью. Говорили, что цыганка нагадала ей смерть в ночи, и она решила, обманув предсказание, не дать застать себя врасплох - днем спать, ночью бодрствовать. Но как бы там ни было, за ней навсегда сохранилось название "Princesse Nocturne" ("Принцесса ночи").

Восемнадцатилетний Пушкин, недавний выпускник Лицея, познакомился с Голицыной у Карамзиных осенью 1817 года. Юный поэт был приглашен бывать в ее доме, который, по словам П. А. Вяземского, "был украшен кистью и резцом лучших из современных русских художников". Хозяйку "можно было признать жрицею какого-то чистого и высокого служения,- продолжает Вяземский.- Тут не было ничего из роскошных принадлежностей и прихотей своенравной и скороизменчивой моды. Во всем отражалось что-то изящное и строгое".

Голицына вела себя настолько независимо и необычно для светской дамы, что шокировала придворные круги, хотя у нее там были многочисленные и устойчивые родственные связи.

Дочь генерала И. М. Измайлова и А. Б. Юсуповой (родной сестры адресата пушкинского послания "К вельможе"- Н. Б. Юсупова), она рано потеряла родителей. Вместе с единственной сестрой Ириной она воспитывалась в Москве, у родного дяди - сенатора М. М. Измайлова, который ведал всеми строительными работами в Кремле и памятниками московской старины. В юности зародились у Евдокии Ивановны пламенный патриотизм и любовь к искусству. Интерес ее к истории России сохранился на всю жизнь.

Она получила в доме дяди разностороннее образование. Судя по сохранившемуся портрету Виже-Лебрен, где она изображена в ранней молодости, в виде Флоры, с корзинкой цветов на голове, у нее было красивое и чрезвычайно выразительное лицо. Когда ее стали вывозить в свет, ум, образованность и красота девушки привлекли всеобщее внимание. К несчастью, это время совпало с кратким царствованием Павла I, и молодая красавица по его капризу в девятнадцать лет была выдана замуж против воли за скучного, немолодого и неинтересного князя Сергея Михайловича Голицына, которого она так и не смогла полюбить. В 1800-1802 годах они жили в Дрездене, и тогда, вероятно, был создан ее портрет профессором Дрезденской Академии художеств, прославленным портретистом Иозефом Грасси, создавшим множество прекрасных женских образов в конце XVIII-начале XIX века, работавшим в Вене, Варшаве, Дрездене.

Вяземский не раз в письмах превозносил ум, доброту и красоту Голицыной: "Черные выразительные глаза, густые темные волосы, падающие на плечи извилистыми локонами, южный матовый колорит лица, улыбка добродушная и грациозная, придайте к тому голос, произношение необыкновенно мягкое и благозвучное,- и вы составите себе приблизительное понятие о внешности ее". Как эта характеристика близка портрету работы И. Грасси...

"...Красота ее отзывалась чем-то пластическим, напоминавшем древнее греческое изваяние. В ней ничто не обнаруживало обдуманной озабоченности, житейской женской изворотливости и суетливости. Напротив, в ней было что-то ясное, спокойное..." Это описание перекликается с образом Голицыной, созданным русским мастером А. Е. Егоровым. Видимо, в соответствии с желанием княгини Егоров изобразил ее в образе весталки. Высокий античный идеал, присущий мировоззрению этого художника, прекрасно усвоившего каноны классицизма, отмечали современники, говорившие о нем: "...приняв от Лосенко строгий и правильный рисунок, он хранил его подобно огню Весты".

Молодой, обворожительной, внушающей сочувствие и уважение, несмотря ни на что, вернулась Голицына в Петербург, найдя возможность навсегда оставить мужа.

Вскоре ее посетила любовь к достойному, умному и образованному М. П. Долгорукому. Она просила развода, по муж категорически отказал ей. Долгорукий стал искать смерти, и она его настигла в битве при Иденсальми в 1808 году...

После гибели Долгорукого все современники отмечали, что доброе ее имя оставалось безупречно-неприкосновенным. По свидетельству Вяземского, "ее независимость держалась в строгих границах чистейшей нравственности... Никогда ни малейшая тень подозрения, даже злословия не отемняли чистой и светлой свободы ее".

Голицына замкнулась в своем горе. С этих пор началась ее самостоятельная жизнь, заполненная серьезными занятиями и общением с избранным кругом единомышленников.

В 1814 году княгиня обратилась к русскому дворянству с предложением воздвигнуть в Москве памятник в честь избавления России от иноземного нашествия и приготовила для этого памятника знамя, затем переданное в Александро-Невскую лавру. Вот что писала она в сопроводительной записи:

"...На стенах Кремлевских, там, где возносилось знамя вражеское, да водрузится ныне сие священное знамя великого народа русского. Итак, основанием памятника будут стены Кремлевские, которые возвысятся ныне с новою славою, и на них имена всех тех, которые прославились воинскими подвигами или высокою добродетелью. Все сие имена, столь любезные, столь драгоценные отечеству, будут вырезаны на бронзовых досках с описанием их подвигов. Такие же бронзовые доски останутся без надписей для изображения впредь, на всякие времена для имен тех, которые окажутся достойными... Которые будут всегда поддерживать силу, законы, благоустройство государства и возвеличивать славу России...

Здесь все сословия должны быть равны... никакие происки и богатство не должны давать право быть первым среди героев... И поэтому последний из крестьян может этим правом воспользоваться..."

Так понимала патриотично настроенная Голицына роль народа в истории и в этом отношении оказалась близкой идеям будущих декабристов.

Бывая в доме Карамзиных и постоянно общаясь с автором "Истории государства Российского", она далеко не во всем соглашалась с его взглядами на историческое развитие России. Видимо, вспоминая споры с нею, Карамзин писал Вяземскому 24 декабря 1817 года: "...от ее трезубца пышет не огнем, а холодом" - и далее, слегка иронизируя: "Он [Пушкин] у нас в доме смертельно влюбился в Пифию Голицыну и теперь уже проводит у нее вечера: лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви". Однако он ошибался. Еще 30 ноября 1817 года Пушкин посвятил Голицыной стихотворный экспромт "Краев чужих неопытный любитель", свидетельствующий о восхищении поэта не только красотой и умом, но и подлинно гражданскими доблестями этой замечательной женщины,

 Краев чужих неопытный любитель
 И своего всегдашний обвинитель,
 Я говорил: в отечестве моем
 Где верный ум, где гений мы найдем?
 Где гражданин с душою благородной,
 Возвышенно и пламенно свободной?
 Где женщина - не с хладной красотой,
 Но с пламенной, пленительной, живой?
 Где разговор найду непринужденный, 
 Блистательный, веселый, просвещенный?
 С кем можно быть не хладным, не пустым?
 Отечество почти я ненавидел - 
 Но я вчера Голицыну увидел
 И примирен с отечеством моим.

Он создает благородный и прекрасный во всех движениях своего характера поэтический образ современницы, близкой ему духовно, и подчеркивает счастье общения с ней.

Но, избегая насмешек над увлечением женщиной, намного превосходящей его возрастом, поэт был осторожен в изъявлении своих чувств. Однако в осенние месяцы 1817 года он искал с нею встреч. Возможно, с мыслью о Голицыной создавалось и стихотворение, написанное несколько раньше экспромта (27 ноября 1817 года), но без указания адресата - "К...":

 Не спрашивай, зачем унылой думой
 Среди забав я часто омрачен,
 Зачем на все подъемлю взор угрюмый,
 Зачем не мил мне сладкой жизни сон; 

 Не спрашивай, зачем душой остылой
 Я разлюбил веселую любовь
 И никого не называю милой -
 Кто раз любил, уж не полюбит вновь; 

 Кто счастье знал, уж не узнает счастья.
 На краткий миг блаженство нам дано:
 От юности, от нег и сладострастья
 Останется уныние одно...

Чуткою душою юный поэт понимал всю сложность положения независимой княгини и не мог не восхищаться тактом и благородством, с каким она его принимала. Однако внушенное самому себе чувство (не столько увлечение, а поклонение и восхищение) к Голицыной постепенно угасло. И уже в декабре 1818 года А. И. Тургенев писал Вяземскому: "Жаль, что Пушкин уже не влюблен в нее [Голицыну], а то бы он передал ее потомству в поэтическом свете".

Такая женщина не могла не пробуждать глубоких и сильных чувств. Голицына на своем веку внушила несколько продолжительных привязанностей, даже поклонений. До какой степени им отвечало ее сердце - остается тайной.

Среди постоянных посетителей ее салона был и Михаил Федорович Орлов, "рыцарь любви и чести". Красавец, молодой генерал, которому вручили ключи Парижа как представителю русской армии, победившей Наполеона, он принадлежал к лагерю будущих декабристов. Вместе с братьями Александром и Николаем Тургеневыми он способствовал тому, что в салоне Голицыной утвердился дух оппозиционности, неприятия деспотизма и произвола, веры в светлое будущее России. Е. И. Голицына полноправно участвовала в этих острых политических спорах. Л. Н. Майков отмечал в своей книге "Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки": "Строгость ее приговора об "Истории государства Российского" внесла даже рознь в среду арзамасцев: между тем как влюбленный в Авдотью Ивановну Пушкин посмеивался втайне над ее суждениями о сочинении Карамзина, другой страстный ее поклонник, тоже арзамасец, М. Ф. Орлов, по словам нашего поэта, пенял Карамзину, зачем в начале своего творения не поместил он какой-нибудь блестящей гипотезы о происхождении славян".

Литературные вкусы Голицыной были прогрессивны, все ее ближайшие друзья были членами литературного общества "Арзамас".

В начале 1818 года Пушкин послал Голицыной свою оду "Вольность" со специальным посвящением - "Кн. Г-ой, посылая ей оду "Вольность"":

 Простой воспитанник природы, 
 Так я, бывало, воспевал 
 Мечту прекрасную свободы 
 И ею сладостно дышал. 
 Но вас я вижу, вам внимаю, 
 И что же?.. Слабый человек!.. 
 Свободу потеряв навек, 
 Неволю сердцем обожаю.

Пушкин посвятил Голицыной произведение, которое сам очень ценил и за которое (среди других его вольнолюбивых стихов) вскоре поплатился ссылкой. С огромным воодушевлением изобразил он гибель тирана - Павла I: "Погиб увенчанный злодей!" И вслед за этим - восторженные строки о "мечте прекрасной свободы", которую поэт разделял со своим адресатом. Завершая стихотворение изящным мадригалом, поэт относит "неволю" только к "плену" своего сердца, покоренного прекрасной Голицыной.

В 1818 году Пушкин посещал салон Голицыной особенно часто, видимо, он чувствовал потребность в постоянном общении с ней, обмене мнениями во всех областях - в литературе, истории, философии. 8 июня в письме к Вяземскому дядя поэта Василий Львович Пушкин сообщает о том, что приехавшая из Петербурга княгиня Евдокия Ивановна Голицына говорила ему накануне, что племянник его "Александр у нее бывал всякий день" и "что он малый предобрый и преумный".

К. Н. Батюшков, посещавший салон Голицыной, писал в июне 1818 года А. И. Тургеневу: "Трудно кому-нибудь превзойти вас в доброте, точно так как княгиню Голицыну Авдотью Ивановну в красоте и приятности, вы никогда не состаритесь: Вы - душою, она - лицом".

Судя по переписке А. И. Тургенева с Вяземским, Пушкин часто навещал салон княгини и в 1819 году, до самой своей ссылки и отъезда из Петербурга. Тургенев неоднократно упоминает о чтении пушкинских стихов в салоне "Принцессы ночи" в присутствии автора. Вяземский, находившийся в 1818-1821 годах в Варшаве, сожалел о своем отсутствии. Он просил Тургенева: "Напомни ей обо мне. Мало знаю женщин, которые были бы мне так по сердцу, как она". Тургенев отвечал: "Кн. А. И. читала твои о ней строки (и ей это приятно было). Она благородная и, когда не на треножнике, а просто на стуле,- умная женщина. Я люблю ее за милую душу и за то, что она умнее за других, нежели за себя".

В последний раз в переписке Тургенева с Вяземским встречается имя Пушкина, как посетителя салона Голицыной 3 сентября 1819 года: "Вчера читал я у княгини Голицыной стихи твои [Вяземского] и был свидетелем Пушкина восхищения и ея одобрения". Таким образом, можно еще раз убедиться в том, как ценили современники мнение Пушкина и как часто совпадало оно с мнением хозяйки дома на Миллионной.

В мае 1820 года Пушкин покинул Петербург, высланный Александром I из столицы на юг страны. Но и там он не забывает эту незаурядную женщину. "Вдали камина кн. Голицыной замерзнешь и под небом Италии",-" писал он в 1821 году А. И. Тургеневу. И позднее, в 1823 году, ему же: "Что делает поэтическая, незабвенная, конституциональная, антипольская, небесная княгиня Голицына..." Будучи сторонницей конституции, Голицына негодовала, что конституция дана лишь Польше, но не России.

Голицына заботилась о судьбе опального поэта, и по ее поручению ее дальняя родственница Екатерина Сергеевна Уварова (сестра декабриста М. С. Лунина) приглашала замечательного русского композитора А. Н. Верстовского "из дружбы к Пушкину" исполнить у нее в доме, на специально устроенном по этому случаю музыкальном вечере, романс "Черная шаль". На этот вечер не без умысла она пригласила приехавшего в Петербург М. С. Воронцова, к которому должен был перейти поэт на службу в Одессе.

Лунин М.С. Рисунок П. Ф. Соколова. 1822 г.

По возвращении в Петербург в мае 1827 года, ровно через семь лет, Пушкин снова появился в салоне Голицыной, но, по-видимому, не стал его завсегдатаем. Княгиня серьезно увлеклась математикой и философией, и среди ее гостей теперь больше ученых, нежели поэтов. Ее любимым собеседником стал известный русский математик академик Михаил Васильевич Остроградский. Под его руководством она написала книгу "Анализ силы", в которой пришла к конечному выводу о том, что "всё в природе жизнь и сила, ничтожества нет". Этот труд стал "замечательным подвигом мышления". В одном из откликов было отмечено, что "княгиня обнаружила такой, собственно ей принадлежащий взгляд на вещи, который не может не показаться крайне новым и вместе справедливым по глубокомысленным выводам ее".

В 1835 году Пушкин приобрел эту книгу, вышедшую в том же году во Франции, для своей библиотеки.

Последняя известная нам встреча Пушкина с Голицыной произошла в начале августа 1835 года, о чем сообщает Е. С. Уварова в письме к М. С. Лунину из Петербурга. Находясь в дружбе с Екатериной Сергеевной, Голицына, надо полагать, читала смелые письма декабриста Лунина из ссылки, содержащие критику русского государственного строя и политики Николая I.

В 1836 году Голицына, подобно другим своим соотечественникам, не желавшим мириться с наступлением реакции на русскую общественно-культурную жизнь, уехала в Париж. Там она продолжала свои философско- математические занятия, по-прежнему увлекаясь и литературой. К ее мнению прислушивались в литературном мире, о чем свидетельствует известный французский писатель и критик Сент-Бёв.

В Париже ее иногда навещал А. И. Тургенев. "Вчера заехал я к кн. А. И. Голицыной в три часа,- писал он Вяземскому.- Она еще не вставала, но приняла, выслала с девушкой рюмочку Троицкой святой воды, которую я выпил с должным чувством, потом явилась, и подали утренний чай". На столе он увидел ее книги, изданные во Франции, но с русским эпиграфом. Тургенев и другие ее соотечественники всегда отмечали неизменный интерес Голицыной ко всему касающемуся России. До последних минут жизни она оставалась патриоткой. По ее завещанию, четырем отличившимся воспитанникам военных учебных заведений из оставленных ею средств выплачивались денежные награды. Одним из таких стипендиатов был впоследствии знаменитый ученый, генерал-лейтенант В. Ф. Петрушевский.

Голицына скончалась 15 января 1850 года в Петербурге. Ее похоронили в Александро-Невской лавре.