"У беспокойного Никиты..." (Зажурило В.К.)

Никита Михайлович Муравьев познакомился с Пушкиным при посещении Царскосельского лицея в 1814 году, и, очевидно, юный поэт привлек его внимание, потому что в письме к своей матери Е. Ф. Муравьевой 25 апреля 1815 года он спрашивал: "Что делает Пушкин?" Затем их знакомство продолжилось в Петербурге. Встречались они на собраниях "Арзамаса", членами которого были оба, и у самого Никиты Михайловича, жившего на Фонтанке в доме своей матери Екатерины Федоровны Муравьевой (ныне дом 25; надстроен двумя этажами).

После смерти мужа Е. Ф. Муравьева переехала в Петербург и купила дом у купца Кружевникова. Гостеприимная и хлебосольная, она радушно принимала друзей, знакомых и родственников. У нее любили бывать В. А. Жуковский и Н. И. Гнедич, И. А. Крылов и братья Тургеневы, художник О. А. Кипренский и многие-многие... К ней наезжал и жил месяцами поэт К. Н. Батюшков, Почти пять лет снимал квартиру у Муравьевой, своей московской приятельницы, Н. М. Карамзин.

Муравьев Н.М. Рисунок О. А. Кипренского. 1813 г.

Семья Муравьевых принадлежала к образованному дворянству. Ее глава Михаил Никитич был известным писателем, видным деятелем народного просвещения, другом и покровителем Н. М. Карамзина. Он заботился о разностороннем образовании своих сыновей, Никиты и Александра, стремился развить в них широту взглядов, высокие патриотические чувства и привить любовь к науке, Еще мальчиком Никита, или, как его звали, Никотинька, постоянно бывал в кругу друзей своего отца равноправным собеседником. После смерти М. Н. Муравьева в 1807 году образование сыновей продолжила его жена Екатерина Федоровна.

Питомец Московского университета, Никита еще в юности удивлял всех блестящими способностями: превосходно знал французский, английский, немецкий, латинский и греческий языки, серьезно занимался историей, тяготел к кабинетным занятиям. Не случайно М. С. Лунин, один из выдающихся декабристских деятелей, сказал впоследствии, что "Никита один стоит целой академии".

Узнав о падении Смоленска и об отступлении русской армии к Москве, шестнадцатилетний юноша стал грустен, потерял сон и, как он сам говорил, "в 1812 году не имел... образа мыслей, кроме пламенной любви к родине". Мать не решалась удовлетворить желание сына пойти на военную службу, и он тайно ушел из дома, надеясь попасть в армию Кутузова. Но крестьяне задержали подозрительного барчука, который, к их великому удивлению, расплатился за еду золотым. У него нашли список наполеоновских маршалов и военные карты и препроводили связанным в Москву, где посадили в тюрьму. Только после допроса графа Ростопчина он был отпущен домой. Екатерина Федоровна перестала противиться, и Никита, поступив на военную службу, оказался участником военного похода 1813-1814 годов. Он сражался под Дрезденом и Лейпцигом, участвовал во взятии Гамбурга, вступил с русскими войсками в Париж. Здесь окунулся в бурную политическую жизнь послевоенной французской столицы.

Вернувшись из похода, Никита Михайлович окружил себя друзьями, которые постоянно собирались у него в доме на Фонтанке, в его кабинете. Это были большей частью офицеры, недавние участники сражений, прошагавшие вместе с русскими солдатами всю Европу, его политические единомышленники. По словам одного из современников, Ф. Ф. Вигеля, "молодые люди с богатым состоянием, по службе на прекрасной дороге... готовы были, вопреки пословице, променять ястреба на кукушку, бессмысленно твердящую одно слово - свобода. Ими населена была гостиная г-жи Е. Ф. Муравьевой...". Все свои силы ума и сердца они обратили на "внутреннее устройство" России.

Среди этих людей бывал и Пушкин, политические стихи которого были необычайно популярны. Здесь постигал он "мятежную науку", слушал, как в горячих спорах сталкивались различные суждения:

 Витийством резким знамениты, 
 Сбирались члены сей семьи 
 У беспокойного Никиты...

"Умный и пылкий", Муравьев был одним из наиболее деятельных членов тайных организаций - сначала "Союза спасения" и "Союза благоденствия" и наконец - Северного общества. В эти годы он сблизился с П. И. Пестелем.

История, политическая экономия, публицистика, право, социология - вот далеко не полный перечень наук, которые интересовали Никиту Михайловича. Друзья возлагали на него большие надежды как на будущего талантливого историка.

В журнале "Сын отечества" за 1816 год появилось его "Рассуждение о жизнеописаниях Суворова" - критический обзор вышедших в свет русской и иностранных биографий великого полководца. Свой обзор двадцатилетний автор начал словами: "Муза истории дрехмлет у нас в России".

Батюшков в стихотворении 1817 года, посвященном своему родственнику и другу, писал:

 Твой дух встревожен, беспокоен; 
 Он рвется лавры пожинать: 
 С Суворовым он вечно бродит
 В полях кровавыя войны
 И в вялом мире не находит
 Отрадной сердцу тишины.

Оба поэта - Батюшков и Пушкин, обращаясь к характеристике Муравьева, пользуются одним эпитетом "беспокойный".

В кабинете Никиты молодежь обсуждала только что вышедшую в свет "Историю" Карамзина, и "вдруг вошел... сам Николай Михайлович, живший в одном доме (Муравьевых.- Авт.). Они обратились к нему со своими замечаниями". Высоко ценя и уважая Карамзина, Н. Муравьев в то же время не разделял его концепции.

Готовясь написать свои "Мысли об "Истории государства Российского"", Муравьев читал Ливия, Геродота, Страбона, Диодора, Иордана - на латинском, греческом, французском языках, обращался к трудам Полибия и Макрабия, мимо которых прошел Карамзин. Свою статью он начал словами: "История принадлежит народам". Отдавая честь писателю, который создал труд, являющийся "неоценимым благодеянием", критик замечает: "Но сомнения, изложенные с приличием, могут ли быть оскорбительными?" Для него неприемлема позиция Карамзина, призывающего к примирению "с несовершенством видимого порядка вещей, как с обыкновенным явлением во всех веках". Но должна ли история мирить с несовершенством?

Карамзина Е.А. Неизвестный художник 1830-е гг.

"Не мир, но брань вечная должна существовать между злом и благом",- утверждал критик. Для него история-борьба, развитие, а творец истории-народ; народная масса - это сила, определяющая движение истории. В критике Н. Муравьева сказалась прогрессивность новых исторических воззрений будущих декабристов. С гордостью говорит он о величии и нравственной силе русского народа, на долю которого выпали небывалые испытания. Свой очерк он показал Карамзину и получил разрешение его распространять. Это было "научное соревнование" двух людей, глубоко уважавших друг друга.

С 1821 года Никита Михайлович начал огромную подготовительную работу, необходимую для создания проекта конституции. Он изучил всевозможные действовавшие в те времена конституции, штудировал основные законы революционной Франции, Северо-Американских Соединенных Штатов, испанскую конституцию 1812 года и многие другие. Используя опыт Западной Европы, он создал самостоятельный проект конституции. Друзья запомнили благородное выразительное лицо Никиты Михайловича, его задумчивую и нежную улыбку, с какой он "в беседе невыразимой прелести" обсуждал свой труд. По словам И. Д. Якушкина, его проект- "наиболее полное выражение конституционных идей если не всех декабристов, то, по крайней мере, членов Северного общества".

Якушкин И.Д. Рисунок П. Ф. Соколова (1818 г.) с оригинала Н. И. Уткина (1816 г.)

Следственной комиссией по делу декабристов Н. М. Муравьев был приговорен к двадцати годам каторги. 10 декабря 1826 года он и его брат Александр, в цепях, были отправлены в Сибирь. Его жена Александра Григорьевна одна из первых среди жен декабристов последовала в Сибирь за мужем.

Встретившись с А. Г. Муравьевой в Москве, Пушкин передал ей два стихотворения: "И. И. Пущину" и "Во глубине сибирских руд". Со словами ободрения и глубокого преклонения обратился поэт к далеким узникам. Он хотел вселить в их души "бодрость и веселье":

 Оковы тяжкие падут,
 Темницы рухнут - и свобода
 Вас примет радостно у входа,
 И братья меч вам отдадут.