"Волшебный край..." (Королева Н.В.)

Притягательную силу театра - околотеатральных споров, зрительских пристрастий и даже авторского желания славы - юный Пушкин ощутил задолго до первого посещения им петербургских театров. Известно, что отец поэта Сергей Львович не только писал стихи, но и играл в любительских спектаклях. "В одну из моих с ним встреч, - вспоминает о Сергее Львовиче актриса Александра Михайловна Колосова, - он рассказывал мне о своем участии в любительских спектаклях в Москве. Он отличался во французских пиесах, а Федор Федорович Кокошкин (по его словам) был его несчастным соперником в русских. Он играл в "Дмитрии Донском" и в "Мизантропе" своего перевода". Именно в это время Сергей Львович читал вслух своим детям комедии Мольера, а девятилетний Александр Пушкин начинал сочинять комедии на французском языке в подражание Мольеру. Одну из них он разыграл перед сестрой Ольгой.

Стремление не только сочинить, но и разыграть комедию, скорее всего, отражают живые впечатления юного автора от посещения московского театра - от актерской игры. Впрочем, документальных подтверждений раннего знакомства Пушкина с театральной жизнью не имеется.

Среди посетителей московских гостиных Сергея и Василия Львовичей Пушкиных были И. И. Дмитриев, Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский, котбрый в 1809 году напечатал в журнале "Вестник Европы" блистательный цикл статей о французской актрисе Жорж, приехавшей в Петербург. О театре писал и еще один друг Пушкиных - К. Н. Батюшков. О театре и для театра писали Дмитриев и Карамзин. На сцене шли драма В. М. Федорова на сюжет "Бедной Лизы" и героическая драма С. Н. Глинки "Наталья, боярская дочь" на сюжет повести Карамзина, комедия Коцебу "Ложный стыд" в переводе Жуковского. Зная все это, трудно представить себе, чтобы в гостиных Сергея Львовича и Василия Львовича не шла речь о театре, о нашумевших спектаклях, об актерах. Образованное русское дворянство 1800-х годов живо интересовалось театром. Не составляла в этом плане исключения и семья Пушкиных.

Поездка в Петербург для поступления в Царскосельский лицей позволяет предположить, что именно в середине 1811 года (июль - октябрь) состоялось первое знакомство Пушкина с петербургским театром. И возобновилось оно лишь в конце 1816 года, когда впервые лицеисты получили разрешение покинуть Царское Село и провести рождество с родными. Страстная любовь Пушкина к театру вспыхнула с 1817 года, после выпуска из Лицея.

О том, что еще до Лицея юный Пушкин уже бывал в театрах, свидетельствуют его лицейские стихи, начиная с самого первого известного нам - "К Наталье". Влюбленный в "миловидную жрицу Тальи" - актрису, поэт признается в этом стихотворении, что пролетело для него время счастья, когда он "в театре и на балах, на гуляньях и в воксалах легким зефиром летал". На детские балы Сергей Львович вывозил детей еще в Москве, с 1808 года. Упоминаемые в стихотворении Филимон, Анюта, Назора, "седой Опекун" и "легкая миленькая Розина" - театральные персонажи. Комическую оперу А. О. Аблесимова на музыку М. М. Соколовского "Мельник-колдун, обманщик и сват" Пушкин мог видеть в Москве и в 1808, и в 1809, ив 1810, ив 1811 годах, "Севильского цирюльника" Бомарше - и в драматической форме, и в виде комической оперы Дж. Паизиелло - на профессиональной и любительской сцене.

В первом номере журнала "Российский музеум" за 1815 год Пушкин напечатал "Арист нам обещал трагедию такую..." - эпиграмму, явно связанную с театральными впечатлениями. Но ведь, будучи в Лицее, Пушкин не мог видеть ни одной трагедии, если не считать поставленной лицеистами 30 августа 1812 года пьесы их гувернера А. Н. Иконникова "Роза без шипов". Остается предположить, что и эта ранняя эпиграмма отражает долицейские впечатления. Даже "домашнее" знакомство юного Пушкина с трагедиями Озерова, которые заставляли зрителей проливать слезы, делает понятными слова эпиграммы: "все от жалости в театре заревут" и "слезы зрителей рекою потекут". Эти ожидания слез публики, скорее всего, могли быть вызваны воспоминанием о широко известной озеровской трагедии "Эдип в Афинах", на которой с 1804 года в Петербурге и с 1805 года в Москве регулярно проливал слезы сочувствия зрительный зал.

"Несчастный Озеров", страдающий, гонимый, сведенный в могилу "угрюмыми супостатами", и в противоположность ему - злой гонитель талантов Шаховской, - все это театральные легенды долицейской поры, подкрепленные в лицейские годы чтением журнальных полемик, пьес, эпиграмм и пародий, а также беседами с посещающими Пушкина в Лицее его старшими друзьями, будущими "арзамасцами".

Однако во всех ранних рассуждениях Пушкина о театре (с 1817 года вплоть до его ссылки) сквозь воспринятые мнения друзей-театралов проглядывают собственные наблюдения, сделанные в зрительном зале. В это время Пушкин посещал театр каждый вечер, писал о театре и актерах, спорил о театре в "побочной управе" "Союза благоденствия" - "Зеленой лампе", посвящал актерам и драматургам стихотворения, а в недалеком будущем посвятит театру замечательные по художественной красоте и точности суждений строфы в "Евгении Онегине".

Круг "театральных откликов" в художественных произведениях Пушкина чрезвычайно обширен. Из пьес он берет эпиграфы, имена героев, отдельные сюжетные ходы и аксессуары места действия. Его герои цитируют пьесы, напевают куплеты из пьес. Именами петербургских актеров называет Пушкин своих героев в черновых набросках, чтобы легче представить себе "типаж" и характер задуманных персонажей.

Существовало мнение, что в поздние годы жизни Пушкин охладел к театру. Это, разумеется, не так. В последние годы жизни поэта они с Натальей Николаевной абонировали ложу во французском Михайловском театре - это было принято в свете. Однако Пушкин бывал на всех замечательных представлениях Александринского театра и на премьерах в Петербургском Большом театре. Он дружил с И. И. Сосницким и М. С. Щепкиным, М. И. Глинкой и семьей Каратыгиных. Причем если в начале 1830-х годов театральные знакомства были в основном продолжением дружеских отношений юности (с Александрой Михайловной Колосовой), то в последние годы жизни внимание поэта привлекали Каратыгин, Сосницкий, Мочалов и другие прежде всего как лучшие актеры Петербургского театра. Пушкин пеняет Наталье Николаевне в письме от 3 августа 1834 года, что она из Полотняного завода поехала в Калугу смотреть спектакль, "когда в Петербурге ты никогда и не думаешь посмотреть на Каратыгиных...". Он мечтал увидеть на сцене постановку отрывка из "Бориса Годунова" в исполнении Василия Андреевича и Александры Михайловны Каратыгиных. Наконец, незадолго до смерти поэт подарил Василию Каратыгину рукопись "Скупого рыцаря" для бенефиса 1 февраля 1837 года. Подготовленный спектакль не состоялся из-за трагической кончины Пушкина. Правительство запретило играть пушкинскую пьесу, заменив ее водевилем. "Вероятно, опасаются излишнего энтузиазма", - писал по этому поводу А. И. Тургенев. Только через пятнадцать лет после смерти поэта Василий Каратыгин все-таки сыграл 23 сентября 1852 года роль Барона в "Скупом рыцаре" Пушкина (в бенефис на александринской сцене московского гастролера М. С. Щепкина), а через три месяца, 9 января 1853 года, уже в Москве эту роль в свой бенефис сыграл сам Щепкин. Так русский театр отметил пятнадцатую годовщину со дня смерти поэта.

В. А. Каратыгин вместе с М. Ю. Виельгорским и П. А. Вяземским находились в квартире Пушкина на Мойке в день его смерти; по личному приглашению Н. Н. Пушкиной В. А. и А. М. Каратыгины присутствовали на отпевании великого поэта. "Мы оплакивали его как родного... Да и могло ли быть иначе!" - вспоминала Александра Михайловна.

Пушкин знал первые постановки "Горя от ума" и внимательно следил за подготовкой спектакля "Ревизор". Знакомство с постановкой "Горя от ума" в Москве и в Александринском театре ощущается в произведении Пушкина 1834-1835 годов "Путешествие из Москвы в Петербург". В пушкинском описании прежней барской Москвы и той, которую он видел, - промышленной, купеческой, в которой дух предприимчивости вытесняет былой аристократизм, - как бы отражались раздумья о грибоедовских героях, воссозданных на сцене в начале 1830-х годов Щепкиным, Мочаловым - в Москве, Брянским, Василием и Петром Каратыгиными, Сосницким - в Петербурге,

Пушкин знал русский театр, который, в свою очередь, не был безразличен и к его творчеству. С 1825 года на петербургской сцене шла романтическая трилогия А. А. Шаховского на пушкинский сюжет "Керим-Гирей, крымский хан...". Современники вспоминают о том, что Пушкин видел в Москве в этом спектакле Мочалова, с энтузиазмом приветствовал его и благодарил, придя к нему за кулисы.

С 1832 года в Петербурге ставили "Цыган" - драматическое представление Василия Каратыгина, "взятое" из поэмы Пушкина. Каратыгин же неоднократно выступал с чтением пушкинских поэм "Братья разбойники", "Медный всадник". При жизни поэта на александринской сцене, в сентябре 1836 года, шла "Пиковая дама", переложенная А. А. Шаховским, - "драматическое зрелище в 3 сутках с прологом и эпилогом". Там исполнялись в виде песен стихи Пушкина, а главная часть сюжета - "Пиковая дама, или Тайна Сен-Жермена" - превратилась в романтическую комедию, эпилог - "Крестница, или Полюбовная сделка" - в водевиль...

Все остальные произведения Пушкина - и собственно драматические, и многочисленные переложения его произведений ("Барышня-крестьянка", "Граф Нулин", "Домик в Коломне", "Евгений Онегин", "Станционный смотритель") - были поставлены на сценах Александринского и Московского Малого театров уже после смерти поэта. В 1838 году в Петербурге была впервые поставлена "Русалка", в 1847-м - "Каменный гость", в 1852 году - "Скупой рыцарь", в 1854-м - "Моцарт и Сальери" и только в 1870-м - "Борис Годунов".