Дидло венчался славой..." (Королева Н.В.)

Балеты, поставленные балетмейстером Шарлем Луи Дидло, с восторгом смотрел весь Петербург начиная с 1802 года. Пушкин стал постоянным посетителем его балетов с 1817 года.

Составитель "Летописи жизни и творчества А. С. Пушкина" М. А. Цявловский указывает: "Пушкин очень часто посещает театр. Вероятно, он присутствует на всех первых представлениях более или менее интересных пьес, ...знакомится со многими актерами и актрисами". Специально выделена в "Летописи" лишь одна дата - 1 июня 1817 года, когда на сцене Петербургского театра шел балет "Молодая молочница, или Нисета и Лука". Возможно, именно этот балет видел А. С. Пушкин впервые после выпуска из Лицея.

Балеты Шарля Дидло в этот период - безусловно одно из самых интересных для Пушкина театральных зрелищ. Поэт писал о них: "Балеты г. Дидло исполнены живости воображения и прелести необыкновенной. Один из наших романтических писателей находил в них гораздо более поэзии, нежели во всей французской литературе". Под "одним из романтических писателей" Пушкин подразумевает себя.

Поэт видел на сцене балеты Дидло "Ацис и Галатея", "Тезей и Арианна, или Поражение Минотавра", балетные сцены в операх в постановке Дидло (например, 20 августа 1819 года - в опере "Красная шапочка" Буальдье, перевод с французского Р. М. Зотова), балет "Хеши и Тао" ("Красавица и чудовище") и, очевидно, многие другие, поставленные знаменитым хореографом. Всего за период работы в России Дидло поставил свыше шестидесяти балетов. Мемуарист П. А. Каратыгин говорит о Дидло как об эпохе в жизни русского театра конца 1810-х годов: "Знаменитый балетмейстер Дидло был тогда в полном развитии своего гениального таланта, и монополия его деспотически распоряжалась".

Именно таким - гениальным балетмейстером и не терпящим возражений деспотом, который получил в театре неограниченную власть - запомнили Шарля Дидло актеры и посетители кулис конца 1810-х-начала 1820-х годов. Прохожий, увидевший Дидло на улице, не мог не заметить его, - столь характерной была его внешность. "Я живо помню его личность, - рассказывает П. А. Каратыгин.- Он был среднего роста, худощавый, рябой, с небольшой лысиной, длинный горбатый нос, серые, быстрые глаза, острый подбородок, вся вообще его наружность была некрасива. Высокие воротнички его манишки закрывали вполовину его костлявые щеки. Он был в беспрерывном движении, точно в его жилах была ртуть вместо крови. Голова его была беспрерывно занята сочинением или какого-нибудь pas, или сюжетом нового балета, и потому его беспрерывно как-то подергивало; ноги его были необыкновенно выворотны, одну из них он каждую минуту то поднимал, то отбрасывал в сторону. Это он делал, даже ходя по улице, точно он страдал пляскою святого Витта. Кто видел его в первый раз, мог принять его за помешанного, до того все его движения были странны и угловаты. Вообще этот замечательный человек был фанатик своего искусства и все свое время посвящал на беспрерывные занятия".

В зените славы Дидло был истинным властителем и сцены, и зрительного зала. Он был и либреттистом, и постановщиком, и исполнителем главных ролей в своих балетах, сам готовил новых исполнителей, обучая балетному искусству всех без исключения воспитанников театрального училища, в том числе и будущих драматических актеров, вокалистов и музыкантов.

"Истина страстей и правдоподобие чувствований", по выражению А. С. Пушкина, раскрывались и в балетах Дидло. В мифологических сюжетах, в балетах-пантомимах на исторические и литературные темы, волшебно-героических и сказочных балетах-феериях и даже в балетах-комедиях Дидло умел раскрыть поэзию и сложность человеческих помыслов и переживаний. Необыкновенной выразительности достиг танец в разработке Дидло, раскрывая сложные черты характера героя, его намерения, страсти, оттенки переживаний. Дидло не затруднялся в передаче средствами танца самых сложных сюжетных коллизий. Ему не нужно было посреди действия вывешивать надписи, рассказывающие о ходе сюжета, как это делал А. П. Глушковский, одновременно с ним работавший на московской сцене. Так, в балете 1821 года "Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора" специальные надписи на транспарантах возвещали: "Страшись, Черномор! Руслан приближается!"

Драматическое мастерство балетов Дидло высоко оценил Белинский: "При Пушкине балет уже победил классическую комедию и трагедию".

Действительно, Дидло не затруднялся превратить в балет "Федру" Расина или "период войны между Гуаскаром и Аталибою". Он готов был передать средствами балета войны - его останавливала только "невозможность представить на театре нашем кавалерийские маневры". В его сценах использовались исторически достоверные детали и всевозможные чудеса: демоны, крылатые амуры, гении и сильфы то вылетали из самой глубины сцены - от двенадцатой кулисы и, пролетев всю сцену, потрясали над зрителями факелами, то спускались на зрителей с неба и как бы по волшебству останавливались у самой рампы.

Дидло изобрел трико (это одеяние получило свое название от имени парижского чулочного мастера Трико, выполнившего заказ Дидло), газовую тунику и ввел в балет исторические костюмы, уже установленные для трагических постановок Лекеном и Тальма.

Скорее всего, Пушкин не был лично знаком со знаменитым балетмейстером. Однако творчество поэта стало источником вдохновения хореографа.

В 1823 году Дидло поставил балет "Кавказский пленник, или Тень невесты" на пушкинский сюжет с музыкой Кавоса. В 1824 году он перенес на петербургскую сцену поставленный в Москве Глушковским балет "Руслан и Людмила, или Низвержение Черномора". О постановке "Кавказского пленника" стало известно Пушкину, находившемуся в ссылке, - он просил друга написать ему о Дидло и о Черкешенке - Истоминой. Балетмейстер А. П. Глушковский очень высоко оценивал достижения Дидло в разработке им пушкинской темы: "...верно, никогда еще поэт не перелагал поэта в новые формы так полно, близко, так красноречиво, как это сделал Дидло, переложив чудные стихи народного поэта в поэтическую немую прозу пантомимы. Местность, нравы, дикость и воинственность народа, все схвачено в этом балете... Игры, борьба, стрельба - все верно и естественно, но все прикрыто колоритом грации и поэзии. Балет сделался в руках Дидло великолепной иллюстрацией поэмы".

Обращение балетного театра к сюжету "Руслана и Людмилы" - не менее органично и естественно. Эту поэму многие рассматривают и сейчас как написанную под воздействием современного Пушкину театра, в особенности волшебных опер и балетов Дидло.

Фанатизм Дидло не знал границ и, разумеется, был темой различных рассказов и анекдотов, сохраненных памятью мемуаристов. Одна из "героических" легенд театрального мира рассказывала об отставке балетмейстера Дидло. В 1829 году после ссоры с директором императорских театров князем С. С. Гагариным Дидло был посажен под арест. "Такого человека, как Дидло, не сажают", - сказал старый балетмейстер и, отбыв арест, вышел в отставку. Позже лишь при нечастом возобновлении его балетов публика единодушно вызывала отставленного балетмейстера...

В 1836 году Дидло отправился в южные губернии России для поправки здоровья, но было уже поздно, и 7 ноября 1837 года он умер в Киеве.