Не видясь, виделись... (Кузьмина Л.И.)

Среди тех, кто в траурные дни 27-29 января 1837 года стоял в толпе перед домом поэта, был и студент Петербургского университета Иван Сергеевич ТУРГЕНЕВ. С юных лет Пушкин был для Тургенева "чем-то вроде полубога".

Живого Пушкина он видел дважды. Впервые - в передней квартиры профессора русской словесности П. А. Плетнева, куда его, студента третьего курса университета, пригласили на литературный вечер. Уже в передней Тургенев "столкнулся с человеком среднего роста, который, уже надев шинель и шляпу и прощаясь с хозяином, звучным голосом воскликнул: "Да, да! хороши наши министры! Нечего сказать!" - засмеялся и вышел. Я успел только, - вспоминал Тургенев,- разглядеть его белые зубы и живые, быстрые глаза. Каково же было мое горе, когда я узнал потом, что этот человек был Пушкин, с которым мне до тех пор не удавалось встретиться, и как я досадовал на свою мешкотность!"

И второй раз увидел Тургенев великого поэта в зале Энгельгардта уже за несколько дней до его смерти. В "Лйтературных и житейских воспоминаниях" Тургенев рассказывал, как тот "стоял у двери, опираясь на косяк, и, скрестив руки на широкой груди, с недовольным видом посматривал кругом. Помню, - пишет Тургенев,- его смуглое небольшое лицо, его африканские губы, оскал белых крупных зубов, висячие бакенбарды, темные желчные глаза под высоким лбом почти без бровей - и кудрявые волосы..." Тургеневу запомнилось, что Пушкин производил в тот вечер впечатление человека "не в духе": заметив к себе пристальное внимание молодого человека, он "словно с досадой повел плечом" и "отошел в сторону".

И вот теперь Пушкин мертв, а Тургенев невольно повторял про себя:

 Недвижим он лежал... И странен 
 Был томный мир его чела.

Тургеневу как-то удалось срезать локон Пушкина, Медальон с прядью волос великого поэта Тургенев хранил всю жизнь. Вместе с ним бережно хранился и пушкинский перстень-талисман, переданный ему сыном В. А. Жуковского Павлом Васильевичем. Тургенев знал историю этого подаренного поэту княгиней Е. К. Воронцовой перстня, воспетого в стихотворении "Талисман", - обладание этим перстнем имело для Тургенева сокровенный смысл: "После моей смерти я бы желал, чтобы этот перстень был передан графу Льву Николаевичу Толстому, как высшему представителю современной русской литературы, с тем чтобы, когда настанет и "его час", гр. Толстой передал бы мой перстень по своему выбору достойнейшему последователю пушкинских традиций между новейшими писателями".

Через два года после гибели Пушкина в Петербург навсегда переселился из Москвы Виссарион Григорьевич БЕЛИНСКИЙ. Это был важный шаг в его жизни: Петербург оказался для критика "пробным камнем", здесь от примирения с действительностью он перешел на позиции революционно-демократические.

Основоположник новой русской литературы и родоначальник русской реалистической критики в истории национальной культуры стоят рядом: Белинский первым раскрыл художественное и национальное значение творчества Пушкина. А в жизни они разминулись...

Так и не встретившись с Пушкиным лично, Белинский знал о сочувственном интересе к нему поэта. По поручению Пушкина о переезде в Петербург для сотрудничества в "Современнике" с критиком вел переговоры друг поэта П. В. Нащокин. В конце 1836 года он писал в Петербург: "Теперь, коли хочешь, Белинский к твоим услугам. Я его не видел, но его друзья, и в том числе Щепкин, говорят, что он будет очень счастлив, если придется ему на тебя работать".

Белинский не мог знать о том, что в библиотеке Пушкина хранились книжки журналов "Телескоп" и "Молва" с его статьями, разрезанные преимущественно на этих страницах. Резко полемические выступления критика против "Московского наблюдателя" с его аристократическими тенденциями сразу же были поддержаны пушкинским "Современником", самим поэтом и статьей Н. В. Гоголя "О движении журнальной литературы в 1834 и 1835 гг.". Послав в мае 1836 года Белинскому первый том своего журнала, Пушкин сожалел при этом, что в Москве "с ним не успел увидеться". В "Письме к издателю" Пушкин (его авторство не было известно Белинскому, статья была подписана: "А. Б.") сказал о молодом критике, что тот "обличает талант, подающий большую надежду".

Вскоре имя Белинского стало известно всей России. В цикле статей о Пушкине критик блистательно раскрыл роль и значение пушкинской поэзии как самого колоссального явления в истории русской литературы. В 1842 году Белинский писал Н. В. Гоголю: "Я не заношусь слишком высоко, но признаюсь - и не думаю о себе слишком мало; я слышал похвалы себе от умных людей и - что еще лестнее - имел счастье приобрести себе ожесточенных врагов; и все-таки больше всего этого меня радует доселе и всегда будут радовать, как лучшее мое достояние, несколько приветливых слов, сказанных обо мне Пушкиным и, к счастью, дошедших до меня из верных источников, и я чувствую, что это не мелкое самолюбие с моей стороны, а то, что я понимаю, что такое человек, как Пушкин, и что такое одобрение со стороны такого человека, как Пушкин".