Загадочная поэма

Пушкин изучен более, чем какой-либо другой классик: ему посвящены сотни книг, тысячи статей. Но и тут есть "белые пятна". Далеко не все еще ясно в биографии великого поэта, в его творческой деятельности. К таким "белым пятнам" относится и поэма Пушкина "Анджело", связанная с пьесой Шекспира "Мера за меру". Пушкин создал эту поэму в период высшего расцвета своего гения (она относится к 1833 году), но была встречена очень холодно. Пушкин говорил по этому поводу: "Наши критики не обратили внимание на эту поэму. Они думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучшего я не написал"^*. Вскоре после выхода в свет один из критиков назвал поэму "вялой, пустой"^**. Другой критик отметил, что в ней много "ума скрытого в простоте разительной", но не пояснил свою оценку и тут же упрекнул автора "в безразличии к современности"^***. Даже Белинский, так глубоко понимавший пушкинское творчество, в характеристике "Анджело" ошибался. Он видел в ней признак упадка таланта автора. И позже в своем знаменитом цикле статей о Пушкине он сказал об "Анджело": "Эта поэма недостойна таланта Пушкина. Больше о ней нечего сказать"^****.

^* ("Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым". М., 1925, стр. 47.)

^** ("Молва", 1834, № 24.)

^*** ("Молва", 1834, №21, стр. 340-341.)

^**** (В. Г. Белинский. Полн. собр. соч., т. VII, стр. 553.)

Шли годы, но поэма не была понята. А. В. Дружинин говорил о ней: "вещь странная и загадочная", и это мнение повторялось не раз^*. П. В. Анненков писал: "До сих пор многие критики еще затрудняются определением намерений поэта при переложении в рассказ шекспировской драмы "Measure for measure" ("Мера за меру")^**. Не мог понять истинного смысла "Анджело" и Н. Черняев автор единственного исследования о поэме, несмотря на сделанные им ценные наблюдения^***, В советском пушкиноведении специальных работ об "Анджело" пока нет, но в статьях Н. Нусинова^****, А. Македонова^***** высказаны верные соображения о гуманизме поэмы, ее художественной ценности. Но все же недооценка поэмы, прохладное к ней отношение до сих пор не преодолено. Б. В. Томашевский, так много сделавший для изучения Пушкина, в своем отношении к "Анджело" остался, однако, на традиционных позициях: "...Пушкин, - писал он, - неравнодушно принимал бранчивые оценки критики. Но это объясняется значительностью поставленных задач, а не достоинствами поэмы самой по себе". А эти задачи (как полагал Томашевский вслед за предшественниками) заключались в том, чтобы "присвоить эпосу... приемы психологического развертывания образа героя"^******; содержания "Анджело" исследователь не касался. До сих пор бытует и характеристика поэмы Пушкина как "пересказа" пьесы Шекспира.

^* (А. В. Дружинин. Собр. соч. СПб., 1865-1867, т. VII, стр. 558.)

^** (П. В. Анненков. А. С. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений. СПб., 1873, стр. 381.)

^*** (Н. Ю. Черняев. "Анджело". - В кн.: Н. Ю. Черняев. Критические статьи и заметки о Пушкине. Харьков, 1900. Исследователь обращал главное внимание на жанр "Анджело", сделал ряд сопоставлений рассказа Пушкина с пьесой Шекспира, указал на итальянский колорит, подчеркнутый Пушкиным. Но консервативные взгляды Черняева сказались на нелепых домыслах: Пушкин будто бы, работая над поэмой, видел в одном из ее героев - Дуке "кроткого, рыцарски благородного Александра I", сам замысел произведения трактовал в религиозном плане и т. д.)

^**** (И. М. Нусинов. История литературного героя. Гослитиздат. М., 1959, стр. 307-309.)

^***** (А. Македонов. Гуманизм Пушкина. "Литературный критик", 1937, № 1, стр. 67-69.)

^****** (Б. В. Томашевский. Пушкин, кн. 2. Материалы к монографии, 1824-1837. Изд. АН СССР. М.-Л, 1961, стр. 444-447.)

Чем же заинтересовала Пушкин а "Мера за меру"? Об этом мы можем судить прежде всего по его собственным словам. Пушкин относил к самым сильным разоблачительным образам Шекспира образ Анджело, который "произносит судебный приговор с тщеславною строгостью, но справедливо; он оправдывает свою жестокость глубокомысленным суждением государственного человека; он обольщает невинность сильными, увлекательными софизмами, не смешною смесию набожности и волокитства. Анджело лицемер - потому что его главные действия противоречат тайным страстям!" Обычно это рассуждение Пушкина приводится как пример оценки мастерского раскрытия характера в его противоречиях. Это, конечно, так. Но важно, что Пушкин говорит здесь не о лицемере вообще, а об определенном типе, то есть об определенном типе "государственного человека". В самом деле, "Мера за меру" глубоко раскрывает целую философию истории, морально-этическую и психологическую картину поведения тирана, облеченного абсолютистской, неограниченной властью. Эта внутренняя идейная доминанта пьесы Шекспира не лежит на поверхности. Она до сих пор достаточно не раскрыта, так как внешняя сюжетная схема часто затемняла для критика всю ее остроту.

В чем заключается вкратце основа интриги?

Изабела, сестра Клавдио, приговоренного к казни за прелюбодеяние, просит верховное лицо - Анджело о помиловании брата. Анджело согласен, если она отдаст ему свою невинность, то есть правитель цинично ставит условием помилования как раз то, за что сам он приговорил юношу к смертной казни! Вместо себя Изабела посылает на тайное свидание бывшую невесту Анджело. Анджело вполне уверен, что получил желаемое, обладал Изабелой, но тем не менее иезуитски велит привести приговор в исполнение - казнить ее брата. Хотя по независящим от Анджело причинам Клавдио не был казнен, но в самом решении лицемера выражена его безграничная жестокость.

В пьесе Шекспира, по сравнению с поэмой Пушкина, много других мотивов, значительно больше действующих лиц. Шекспировская пьеса носит характер комедийный. Английские критики именуют ее "мрачной комедией". Но Пушкин выделил в шекспировском произведении для своей поэмы только линию, непосредственно связанную с характером Анджело. В результате в пушкинской поэме центральной проблемой стала сущность тирании, неограниченной власти деспота, отношения власти и народа, догмы карающего закона и логики человеческого чувства. Глубина раскрытия образа Анджело не только в психологических корнях поведения лицемера. Действие "Анджело" обусловлено неограниченной деспотической властью, когда верховное лицо может безнаказанно творить произвол, притом еще оправдываемый личиной закона. Вот в чем суть "государственного человека", который, по словам Пушкина, так умело "оправдывает свою жестокость"! Критики не уловили эту глубокую идею Шекспира, Пушкин же понял ее и, оригинально, по-своему толкуя, воплотил в поэме "Анджело".

Надо ли говорить, насколько острой и актуальной для России времен Николая I была эта проблема! Многие суждения шекспировской драмы поразительно совпадают с суждениями Пушкина о тирании, о деспотической власти, о законности, которые поэт высказывал в своих произведениях и письмах. Эти совпадения могут быть объяснены только логикой истории. Хотя деспотизм проявлялся в разных странах и в разных формах по-своему, но все же эта форма правления имеет единую природу и внутреннюю логику. В философской и политической насыщенности шекспировской пьесы и поэмы Пушкина разгадка того огромного значения, которое Пушкин придавал "Анджело", выделяя эту поэму среди других своих произведений ("...ничего лучшего я не написал..."). Могут возразить, достойна ли постановка такай серьезной проблемы на столь "легкомысленной" сюжетной схеме, какой она представляется некоторым критикам в "Анджело"? Но по сути дела такого рода коллизия предоставляет гениальному художнику возможность вскрыть пружины деспотизма не менее глубоко, чем на материале непосредственно политической истории. В самом деле, Клавдио, приговоренный в смертной казне, не был участником заговора, он стоял вообще вне политики. Речь идет лишь о молодом человеке, вступившем в любовную связь с девушкой до формального брака, но желавшем жениться на ней. Клавдио был привлечен к суду по доносу (не случайная черта: ведь доносы тоже неотъемлемый элемент тиранического образа правления). Анджело привел в действие механизм деспотической "законности", и Клавдио осужден на смертную казнь.

Иллюстрация Пушкина к поэме 'Анджело'

В связи с этим стоит вспомнить мысли Пушкина о применимости понятия закона в личной жизни человека. Среди бумаг Пушкина сохранилась короткая выписка из "Истории Государства Российского" Карамзина: "Где обязанность, там и закон". Дальше у Карамзина было сказано: "...никто и никогда не сомневался в обязанности монархов блюсти счастие народов". Не ограниченная ничем воля монарха - наместника бога на земле - высшая суть, - такова точка зрения Карамзина. Признание неограниченной власти монархов тиранией Карамзин считал "легкомысленным суждением". Пушкин думал иначе и по поводу слов Карамзина об обязанности и законе писал: "Г-н Карамзин неправ. Закон ограждается страхом наказания. Законы нравственности, коих исполнение оставляется на произвол каждого, а нарушение не почитается гражданским преступлением, не суть законы гражданские". А в другом месте Пушкин заметил: "Есть дела человеческие, которые закон оставляет на произвол совести". В осторожной форме Пушкин утверждает, что в жизни человека есть сферы, где он ответствен перед другими людьми, перед совестью, но не подлежит расправе монархической власти. А случай с Клавдио (в нем не было и состава преступления) принадлежал именно к тем, при которых Пушкин исключал вмешательство "закона". Все это объясняет, почему сюжет "Анджело" открывал возможности для широких обобщений и политических аналогий.

Эта направленность пушкинского замысла подтверждается исключительным интересом поэта к проблемам деспотической власти, законности, тирании и милосердия. Они отражены в различных его произведениях и в особенности в оде "Вольность", затем в "Стансах", "Друзьям", вплоть до стихотворения "Я памятник себе воздвиг..." с как бы итоговым признанием:

 ...в мой жестокий век восславил я свободу 
 И милость к падшим призывал.

В 1830-е годы эти проблемы возникли с новой остротой. Вспомним строки из стихотворения "Герой": "Оставь герою сердце! Что же он будет без него? Тиран..." Именно в этот период, когда Пушкин ощущал себя пленником реакции, когда декабристы - "друзья, товарищи, братья" - томились на каторге, его все сильнее занимали темы о сущности государственного строя. "Правление в России - самовластие, ограниченное удавкою", - вспоминал он слова г-жи де Сталь. "Какая глубокая безнравственность в привычках нашего правительства" - эта возмущенная реплика возникла у Пушкина по поводу частного случая - полицейской слежки за его перепиской с женой, но в этой реплике - обличение самой сути режима.

Пушкин, желая выделить в своей поэме "Анджело" основную, особенно актуальную линию сюжета, совершенно исключил развитую Шекспиром комедийную линию и намного сократил число действующих лиц. "Анджело" не пересказ "Мера за меру", а оригинальная поэма по мотивам Шекспира. Совсем иной, чем у Шекспира, и характер пушкинского произведения. Жанр поэмы позволил Пушкину выступить в "Анджело" с прямым выражением своей позиции, со своими оценками изображаемых событий и людей (что исключается самим жанром драмы, где авторская позиция проявляется лишь в развитии сюжета и скрыта в речах героев), Пушкин с такой настойчивостью подчеркивает в поэме свою авторскую позицию, что допускает в тексте даже непосредственное, прямое обращение к русскому читателю (напр. "Друзья, пора мне вам сказать..."). Это характерный пушкинский прием. Такие обращения встречаются и в "Руслане и Людмиле", и в "Евгении Онегине". Здесь же, в произведении острого политического характера (пусть на материале нерусском и условно историческом), обращение к читателям-друзьям приобретало особое значение. Кстати говоря, стихотворение Пушкина "Нет, я не льстец, когда царю..." (где затрагивался вопрос о различии между жестоким деспотом и царем, способным на помилование, - речь шла о Николае I) было озаглавлено "Друзьям" и содержало также обращение к читателям в самом тексте.

Поэма "Анджело" невелика по размеру. "Мера за меру" - большое драматическое произведение, у Пушкина же всего 534 строки. В первой части Пушкин очень лаконично, обобщая несколько сцен шекспировской пьесы, рисует политическую ситуацию - основу конфликта - и сопоставляет двух разных государственных правителей. Изображение первого из них явно рассчитано на симпатии читателя:

 В одном из городов Италии счастливой 
 Когда-то властвовал предобрый, старый Дук, 
 Народа своего отец чадолюбивый, 
 Друг мира, истины, художеств и наук...

Возникшая ситуация истолкована далее иначе, чем у Шекспира. Дело не только в том, что у Шекспира действие происходит в Вене, а у Пушкина в одном из городов Италии, - важно, что Пушкин дает свою оценку состояния страны до перемены политической ситуации как "счастливой". В этой стране не произошло никаких событий, которые оправдывали бы после наступления диктаторства Анджело еженедельные казни (в поэме усилен мотив террора). Кроме того, Пушкин в самом начале подчеркнул постоянно волновавшую его тему властителя и народа.

В отличие от Шекспира у Пушкина образ Дука - властителя, близкого народу, дан путем сгущенного обобщения. Оно необходимо для резкого противопоставления Дуку Анджело, властителя другого типа. В первой же строфе поэмы завязывается конфликт. Дук доброте своей "слишком" "предавался", законы ослабли; он хотел восстановить порядок. Для этого ему пришлось призвать на время другого властителя - Анджело. Он был таков:

 ...муж опытный, не новый 
 В искусстве властвовать, обычаем суровый, 
 Бледнеющий в трудах, ученье и посте, 
 За нравы строгие прославленный везде, 
 Стеснивший весь себя оградою законной, 
 С нахмуренным лицом и с волей непреклонной...

Этому наместнику Дук и передал неограниченные права: "...в ужас ополчил и милостью облек..." Дальше у Пушкина целая строфа, которой нет соответствия у Шекспира, строфа весьма многозначительная. В ней повествуется о том, что произошло в этом городе счастливой Италии после смены правления:

 Лишь только Анджело вступил во управленье, 
 И все тотчас другим порядком потекло, 
 Пружины ржавые опять пришли в движенье, 
 Законы поднялись, хватая в когти зло, 
 На полных площадях, безмолвных от боязни, 
 По пятницам пошли разыгрываться казни, 
 И ухо стал себе почесывать народ 
 И говорить: "Эхе! да этот уж не тот".

Приведу еще пример, чтобы показать, как Пушкин изменял, осторожно, но весьма существенно, политическую ситуацию по сравнению с тем, как она изображена Шекспиром. У Шекспира закон о наказании за прелюбодеяние, примененный Анджело, в стране не действовал лет пятнадцать. У Пушкина этот мотив дается несравненно острее:

 Такого приговору 
 В том городе никто не помнил, не слыхал. 
 Угрюмый Анджело в громаде уложенья 
 Открыл его...

Как известно, такого рода "открытие" законов было характерно и для русского самодержавия. Когда надо было учинить кровавую расправу над декабристами, стали ворошить старинные судебники и уложения в поисках законов, которые бы дали возможность применить изощренные способы казни за самую попытку "возмущения" (ведь сначала наиболее видных вождей восстания приговорили к четвертованию и отсечению головы...). Когда же нужного закона не оказывалось, выдавали вновь придуманный закон за якобы уже существовавший...

Но вернемся к тексту поэмы. Анджело, получив власть, с необычайной быстротой изменил всю атмосферу в стране:

 ...Анджело на всех навел невольно дрожь, 
 Роптали вообще, смеялась молодежь 
 И в шутках строгого вельможи не щадила, 
 Меж тем как ветрено над бездною скользила...

Начались явления, характерные для всякого деспотического строя - доносы, предательства, запугивание наказаниями за попытки протеста:

 Нас неудачами предатели стращают 
 И благо верное достать не допущают...

Как все это характерно для действительности империи Николая I после разгрома восстания декабристов!

Очень интересна линия Изабелы - чудесного женского образа. Следуя Шекспиру, Пушкин показывает, как поначалу неопытная, наивная девушка, не понимавшая даже, чего требует от нее воспылавший страстью Анджело, способная лишь к мольбе, становится героиней, мужественно обличающей тирана. Она обращается к Анджело не только с просьбами о помиловании Клавдио, - в ее речах звучит и мотив милосердия как меры облика властителя - мотив, столь характерный и для легальной политической поэзии самого Пушкина:

 ...ни царская корона, 
 Ни меч наместника, ни бархат судии, 
 Ни полководца жезл - все почести сии - 
 Земных властителей ничто не украшает, 
 Как милосердие. Оно их возвышает...

И этот мотив приобретал для Пушкина особый смысл. Ведь в стихах, с которыми Пушкин обращался прямо или косвенно к Николаю I, он намеками убеждал в необходимости смягчения участи осужденных декабристов. Об этом же он твердил и в письмах друзьям, зная, что содержание этих писем не остается тайной. Но для тиранической власти всегда есть ссылка на закон: "Не я, закон казнит", - этот лицемерный ответ Анджело Изабеле однотипен для деспотических правителей. Но в условиях абсолютизма единственный путь к смягчению участи осужденных - царская милость.

О том, что в эпоху Пушкина мотивы казни вызывали немедленные ассоциации с казнью декабристов, свидетельствует изъятие цензурой из текста поэмы следующих строк из обращения Изабелы к Анджело:

 ...казнить его не можно... 
 Ужели господу пошлем неосторожно 
 Мы жертву наскоро. Мы даже и цыплят 
 Не бьем до времени. Так скоро не казнят. 
 Спаси, спаси его...*

^* (Впервые поэма появилась в 1834 году в альманахе "Новоселье". По словам цензора Никитенко, Пушкин "взбесился", увидев вычерки и что они были сделаны по требованию министра просвещения Уварова. (См. А. В. Никитенко. Дневник, т. I, Гослитиздат. Л., 1955, стр. 141-142).)

Как Пушкин ни старался во втором издании поэмы восстановить (в составе сборника "Поэмы и повести", 1835 г.) приведенные строки (как и некоторые другие искажения), разрешения на это добиться он так и не смог. Кстати говоря, в цензурной истории "Анджело" не все ясно, так как до сих пор нам неизвестна рукопись поэмы, которая была представлена властям для получения визы на печатание. Поэтому мы не можем с точностью сказать о всех искажениях и вычеркнутых местах в самом тексте поэмы. Сопоставление "Анджело" и "Мера за меру" позволяет предположить, что могли быть запрещены и другие места, обличающие лицемерие, деспотизм, его лживость и жестокость. Но в некоторых случаях и сам Пушкин мог не включать слишком прозрачные намеки в тексте. Так, например, во второй строфе второй части поэмы Пушкина есть строка многоточий, которые, быть может, являются указанием на пропуск следующего места из Шекспира (цитирую в прозаическом переводе: "О власть!.. О внешность! Как часто ты своей оболочкой внушаешь страх глупцам и действуешь на умных своим ложным подобием. Кровь - ты есть кровь! Давайте напишем на роге дьявола, что он ангел. Но от этого он не станет ангелом").

Все это подтверждает, насколько злободневно было для Пушкина содержание "Анджело". Но было бы совершенно неправильно искать в поэме прямые аллегории и иносказания. Известно, что Пушкин решительно возражал против примитивных приемов в искусстве, когда конкретных героев переодевали в одежды прошлых времен. Поэтому совершенно произвольными были, например, попытки некоторых литературоведов увидеть в Анджело отражение образа Аракчеева или в Дуке - Александра I. Суть замысла - в стремлении раскрыть историко-философскую и этическую актуальность проблематики, с исключительной остротой звучавшей и в период николаевского царствования. Именно такого рода актуальность имел в виду Пушкин, когда, работая над "Борисом Годуновым", называл изображение события далекого прошлого животрепещущим и признавался, что смотрел на образ Бориса с политической точки зрения. Именно потому открывалась возможность ассоциаций и аналогий между политической ситуацией в "Анджело" и русской действительностью 30-х годов. Несомненно, для усиления возможных ассоциаций и аналогий при восприятии "Анджело" читателями Пушкин убрал в заголовке поэмы при ее печатании ссылку на источник - "Мера за меру" (хотя, добиваясь второго издания поэмы, Пушкин, чтобы усыпить бдительность цензуры, назвал свое произведение "Переводом из Шекспира").

Для понимания замысла поэмы важны также некоторые обстоятельства личной биографии поэта. Тяжелейшие политические условия, в которых находился Пушкин в период работы над "Анджело", совмещались с назреванием конфликта, который в конце концов привел поэта к роковой дуэли. В травле Пушкина самодержавием и реакционными кругами, закончившейся его гибелью, значительное место занимала история отношения придворного и светского общества к Наталье Николаевне, вокруг которой искусственно раздувались всякого рода клеветнические слухи. Характерно, что в письмах жене из Болдино (где он находился во время работы над "Анджело") Пушкин неоднократно касался именно этой темы. В особенности выразительно предупреждение в письме Пушкина 11 октября, где есть знаменательная фраза: "Не кокетничай с царем, ни с женихом княжны Любы"^*. В связи с этим стоит обратить внимание на строфу поэмы "Анджело", где Пушкин касается темы подобного рода. Симптоматично, что именно эта строфа начинается обращением к читателям-друзьям (как я уже упоминал, в пьесе Шекспира такого рода обращений, разумеется, нет и не могло быть); о жене Анджело (напомним, что у Шекспира речь идет не о жене, а об отвергнутой невесте) здесь сказано:

^* (Люба - княжна Л. А. Хилкова, фрейлина императрицы, невеста флигель-адьютанта С. Д. Безобразова, любовница Николая I. После свадьбы, когда молодожен обнаружил связь жены с царем, возник скандал, получивший шумную огласку.)

 ...Летунья легкокрыла, 
 Младой его жены молва не пощадила, 
 Без доказательства, насмешливо коря...

Надо полагать, что эти строки ассоциировались у Пушкина с проходившей в его письмах к жене темой о возможности ее дискредитации в свете. Но важно другое. Когда Пушкин писал поэму об Анджело - лицемерном блюстителе строгих нравов, а на самом деле цинике, не погнушавшемся воспользоваться невинностью сестры осужденного, то не могло не возникнуть психологических ассоциаций с поведением Николая I, который (как было широко известно) носил маску благочестия и хранителя семейной этики, а на самом деле считал вполне естественным для себя пользоваться правом первой ночи... Но эти ассоциации относятся уже к сложной области психологии творческого процесса.

Главное же, к чему мы приходим в результате нашего анализа поэмы, - признание ее безусловной актуальности и политической остроты. Как мы видим, это произведение не выражало отхода от интересов современности, в чем упрекал Пушкина Белинский. Поэма "Анджело" должна занять свое место и в характеристиках творческого пути Пушкина, и в его биографии, и в изучении его политических взглядов. Невнимание к "Анджело", которое проявлялось до сих пор, недопустимо.

Необходимо рассеять также проникшее в среду читателей мнение некоторых критиков о том, что "Анджело" - художественно неполноценное произведение. Ведь именно в нем находятся исполненные громадной поэтической силы стихи о жизни и смерти:

 ...умереть, 
 Идти неведомо куда, во гробе тлеть 
 В холодной тесноте... Увы! Земля прекрасна, 
 И жизнь мила. А тут: войти в немую мглу, 
 Стремглав низвергнуться в кипящую смолу, 
 Или во льду застыть, иль с ветром быстротечным 
 Носиться в пустоте, пространством бесконечным." 
 И все, что грезится отчаянной мечте... 
 Нет, нет: земная жизнь в болезни, в нищете, 
 В печалях, в старости, в неволе... будет раем 
 В сравненьи с тем, чего за гробом ожидаем.

Этот жизнеутверждающий гимн усиливает приговор тирании и человеконенавистничеству, который вынесен всем глубоким, историко-философским содержанием поэмы "Анджело".