Джордж Байрон

Имя Байрона было одним из самых значительных для Пушкина. В годы южной ссылки он от Байрона "с ума сходил", называл его гением, а произведения его бессмертными.

Получая новые непереплетенные книги, Пушкин обычно не полностью разрезал их, а выбирал для ознакомления лишь отдельные, интересовавшие его главы и страницы. Но тома Байрона разрезаны им от начала до конца. В опубликованных Томасом Муром в 1830 году мемуарах Байрона им отмечены на полях отдельные фразы и целые абзацы.

В библиотеке Пушкина было пятитомное Собрание сочинений Байрона и несколько томов мемуаров и переписка английского поэта.

Отпрыск одной из самых старинных аристократических фамилий Англии лорд Джордж Байрон явился родоначальником литературного течения, известного под именем байронизма. Происхождению и жизни Байрона Пушкин посвятил очерк, в котором между прочим писал: "Говорят, что Байрон своею родословного дорожил более, чем своими творениями. Чувство весьма понятное! Блеск его предков и почести, которые наследовал он от них, возвышали поэта: напротив того, слава, им самим приобретенная, нанесла ему и мелочные оскорбления, часто унижавшие..."

Этот очерк Пушкин закончил словами: "В самую минуту его рождения нога его была повреждена - и Байрон остался хром на всю свою жизнь. Физический сей недостаток оскорблял его самолюбие. Ничто не могло сравниться с его бешенством, когда однажды мистрис Байрон выбранила его хромым мальчишкою. Он, будучи собою красавец, воображал себя уродом и дичился общества людей, мало ему знакомых, опасаясь их насмешливого взгляда".

Имя Байрона часто упоминается в переписке Пушкина с друзьями. И когда начали выходить из печати отдельные главы "Евгения Онегина", современники сравнивали его с "Чайльд-Гарольдом" и "Дон Жуаном" Байрона.

В мае 1825 года К. Ф. Рылеев писал Пушкину в Михайловское: "Слышал от Дельвига и о следующих песнях "Онегина", но по изустным рассказам судить не могу. Как велик Байрон в следующих песнях "Дон Жуана"! Сколько поразительных идей, какие чувства, какие краски! Тут Байрон вознесся до невероятной степени... Пушкин, ты приобрел уже в России пальму первенства... тебя ждет завидное поприще: ты можешь быть нашим Байроном, но, ради бога, ради Христа, ради твоего любезного Магомета, не подражай ему. Твое огромное дарование, твоя пылкая душа могут вознести тебя до Байрона, оставив Пушкиным. Если б ты знал, как я люблю, как я ценю твое дарование. Прощай, чудотворец. Рылеев".

Сам Пушкин высоко ценил "Дон Жуана". "Что за чудо "Дон Жуан"! - пишет он в ноябре того же 1825 года П. А. Вяземскому,- я знаю только пять первых песен; прочитав первые две, я сказал... что это Chef d'oeuvre Байрона".

Но поэт решительно не согласен с своим другом А. А. Бестужевым (Марлинским), который сравнивает "Евгения Онегина" с "Дон Жуаном", "...ты смотришь,- пишет он ему,- на "Онегина" не с той точки, все-таки он лучшее произведение мое. Ты сравниваешь первую главу с "Дон Жуаном".- Никто более меня не уважает "Дон Жуана"... но в нем ничего нет общего с "Онегиным". Ты говоришь о сатире англичанина Байрона и сравниваешь ее с моею, и требуешь от меня такой же! Нет, моя душа, многого хочешь. Где у меня сатира? о ней и помину нет в "Евгении Онегине"... если уж и сравнивать "Онегина" с "Дон Жуаном", то разве в одном отношении: кто милее и прелестнее (gracieuse), Татьяна или Юлия?"

Считая "Дон Жуана" "чудом", Пушкин, однако, критикует трагедии и драмы Байрона. Сравнивая Байрона и Шекспира, он пишет своему другу Н. Н. Раевскому-сыну письмо на французском языке: "Как мелок по сравнению с ним Байрон-трагик! Байрон, который создал всего-навсего один характер... этот самый Байрон распределил между своими героями отдельные черты собственного характера; одному он придал свою гордость, другому, свою ненависть, третьему - свою тоску и т. д., и таким путем из одного цельного характера, мрачного и энергичного, создал несколько ничтожных - это вовсе не трагедия".

Пушкин находился в Одессе, когда, приняв участие в борьбе за освобождение Греции, 36-летний Байрон погиб в Мисолонгах. Узнав об этом, Пушкин коротко записал: "1824 19/7 avr. mort de Byron"^*.

^* (1824 19/7 апреля умер Байрон (фр.).)

Друзья были уверены, что Пушкин отзовется на смерть замечательного английского поэта. "...Смерть его, в виду всей возрождающейся Греции, конечно, завидная и поэтическая. Пушкин, верно, схватит момент сей и воспользуется случаем",- писал по этому поводу Вяземскому А. Тургенев.

И Вяземский дважды напоминал Пушкину, что ждет "его надгробной песни Байрону". Но Пушкин в это время уже переоценивал творчество Байрона. Он ответил Вяземскому: "Гений Байрона бледнел с его молодостию. В своих трагедиях, не выключая и Каина, он уж не тот пламенный демон, который создал "Гяура" и "Чильд-Гарольда". Первые две песни "Дон Жуана" выше следующих. Его поэзия видимо изменялась. Он весь создан был навыворот; постепенности в нем не было, он вдруг созрел и возмужал - пропел и замолчал; и первые звуки его уже ему не возвратились - после 4-ой песни Child-Harold Байрона мы не слыхали, а писал какой-то другой поэт о высоким человеческим талантом".

Покидая вскоре после этого Одессу, Пушкин, однако, вспомнил в стихотворении "К морю" "одну скалу", где угасал Наполеон, и посвятил в нем Байрону строки:

 И вслед за ним, как бури шум,
 Другой от нас умчался гений,
 Другой властитель наших дум. 

 Исчез, оплаканный свободой,
 Оставя миру свой венец.
 Шуми, волнуйся непогодой: 
 Он был, о море, твой певец. 

 Твой образ был на нем означен,
 Он духом создан был твоим:
 Как ты, могущ, глубок и мрачен,
 Как ты, ничем неукротим. 

 Мир опустел...

В годовщину смерти Байрона, 7 апреля 1825 года, находясь в михайловской ссылке, Пушкин заказывает священнику села Вороничи Лариону Раевскому, по прозвищу "Шкода", обедню "за упокой раба божия боярина Георгия".

На фасаде Вороничской церкви позже была прикреплена мемориальная доска в память об отслуженной в ней по Байрону обедне...

В декабре 1825 года Пушкин получил от Анны Керн неожиданный подарок - последнее издание Байрона на английском языке.

У Пушкина еще свежи были в памяти чудесные июльские дни 1825 года, когда Анна Керн гостила у Вульфов в Тригорском. Еще "снились милые черты", еще звучал "голос нежный"...

"Русский Байрон", как называли Пушкина друзья, ответил Анне Керн 8 декабря 1825 года письмом, в котором благодарил за присылку в деревню Байрона и писал: "Байрон получил в моих глазах новую прелесть - все его героини примут в моем воображении черты, забыть которые невозможно. Вас буду видеть я в образах и Гюльнары и Лейлы - идеал самого Байрона не мог быть божественнее..."