Перо Гете

В одной из своих критических статей, о переводах иностранных авторов на русский язык Пушкин обращает внимание на то, что в России пользуются особой любовью: Гете, Шиллер, Шекспир, Байрон, Томас Мур, Мицкевич. В другой своей статье он называет Гете бессмертным.

Пушкин не сразу пришел к признанию Гете. Имя великого немецкого поэта он впервые упоминает в своих письмах лишь в сентябре 1822 года. Многочисленные пометки Пушкина на сочинениях Гете показывают, какое внимание уделял он его творчеству. И дважды он поставил к своим стихотворениям эпиграфы из Гете.

Вспоминая, очевидно, свое незабываемое путешествие с Раевским по полуденному берегу Крыма, Пушкин писал в стихотворении "Таврида":

 Ты вновь со мною, наслажденье;
 В душе утихло мрачных дум 
 Однообразное волненье!

К этому небольшому стихотворению 23-летний Пушкин поставил эпиграфом строку из "Фауста": "Gieb meine Jugend mir zuruck"^*.

^* (Возврати мне мою юность (нем.).)

Через шесть лет, в 1828 году, Пушкин создает стихотворение "Кто знает край, где небо блещет". Он пишет о том крае,

 Где пел Торквато величавый;
 Где и теперь во мгле ночной
 Адриатической волной
 Повторены его октавы;
 Где Рафаэль живописал;
 Где в наши дни резец Кановы
 Послушный мрамор оживлял,
 И Байрон, мученик суровый,
 Страдал, любил и проклинал...

И к этому стихотворению Пушкин поставил эпиграфом строку из гетевского "Вильгельма Мейстера": "Kennst du das Land?.."^*.

^* (Ты знаешь край?.. (нем.).)

Великий немецкий поэт никогда не переставал владеть мыслями великого русского поэта. Сравнивая творчество Гете и Байрона, Пушкин писал: "Гете имел большое влияние на Байрона. "Фауст" тревожил воображение творца "Чайльд-Гарольда". Два раза Байрон пытался бороться с великаном романтической поэзии - и остался хром, как Иаков".

Высшей смелостью Пушкин считал создание "Фауста". "Фауст",- писал он,- есть величайшее создание поэтического духа, он служит представителем новейшей поэзии, точно как "Илиада" служит памятником классической древности".

Пушкин принял живое участие в работе Э. И. Губера над переводом "Фауста". Когда переводчик, взбешенный цензурными придирками и запрещениями, разорвал свою рукопись, Пушкин заставил его вторично приняться за работу. "При его советах, под его надзором,- писал Губер,- труд мой быстро подвигался вперед... Многие места перевода поправлены Пушкиным".

В минуты раздумья Пушкин рисует на своей рукописи портрет Гете, а читая изданную в Париже на французском языке книгу Мармье "Очерки о Гете", делает резкую отметку ногтем против строк о поэзии Востока и наиболее значительных еврейских, персидских и арабских поэтах.

Наконец, шутливо описывая путешествие своего дяди, поэта Василия Львовича, в Париж и Лондон, Пушкин замечает: "Благоговею пред созданием "Фауста"..."

Используя гетевские образы Фауста и Мефистофеля, Пушкин создает в 1825 году "Сцену из Фауста", в которой олицетворяет "дух отрицания или сомнения" и показывает "печальное влияние оного на нравственность нашего века".

Мефистофель задает Фаусту вопрос:

 Желал ты славы - и добился,
 Хотел влюбиться - и влюбился.
 Ты с жизни взял возможну дань,
 А был ли счастлив?

Фауст отвечает:

 Перестань,
 Не растравляй мне язвы тайной.
 В глубоком знанье жизни нет,-
 Я проклял знаний ложный свет,
 А слава... луч ее случайный
 Неуловим. Мирская честь
 Бессмысленна, как сон...

Не мог ли Пушкин к себе самому обратить в ту пору мысли о том, что "мирская честь бессмысленна, как сон"? И не его ли собственная эта горестная просьба: "Перестань, не растравляй мне язвы тайной"?..

Один из пламенных поклонников великого немецкого поэта, Д. В. Веневитинов, обращается к Пушкину с посланием, в котором говорит, что рядом с воспетыми им Байроном и Шенье должно быть поставлено и имя Гете. И предсказывает Пушкину:

 К хвалам оплаканных могил 
 Прибавь веселые хваленья, 
 Их ждет еще один певец: 
 Он наш,- жилец того же света. 
 Давно блестит его венец; 
 Но славы громкого привета 
 Звучней, отрадней глас поэта. 
 Наставник наш, наставник твой, 
 Он кроется в стране мечтаний, 
 В своей Германии родной. 
 Досель хладеющие длани 
 По струнам бегают порой, 
 И перерывчатые звуки, 
 Как после горестной разлуки 
 Старинной дружбы милый глас, 
 К знакомым думам клонят нас. 
 Досель в нем сердце не остыло, 
 И верь, он с радостью живой 
 В приюте старости унылой 
 Еще услышит голос твой, 
 И, может быть, тобой плененный, 
 Последним жаром вдохновенный. 
 Ответно лебедь запоет 
 И, к небу с песнию прощанья 
 Стремя торжественный полет, 
 В восторге дивного мечтанья 
 Тебя, о Пушкин, назовет.

Веневитинов не ошибся. Видимо, со "Сценой из Фауста" связано предание о том, что 76-летний Гете прислал 26-летнему Пушкину подарок, о котором биограф Пушкина П. В. Анненков писал в 1855 году: "...Гете послал Пушкину поклон через одного русского путешественника и препроводил с ним в подарок собственное свое перо, которое, как мы слышали, многие видели в кабинете Пушкина в богатом футляре, имевшем надпись: "Подарок Гете".

Перо это, если оно действительно было прислано великим немецким поэтом Пушкину, не сохранилось...

Читателю интересно будет узнать, что с Гете встречался в 1820 году в Веймаре Кюхельбекер, и немецкий поэт подарил ему тогда книгу с своим автографом.