"Литературная газета"

Наша "Литературная газета" - орган Союза советских писателей - является своего рода газетой-внучкой "Литературной газеты", издававшейся А. А. Дельвигом в Петербурге. Дельвиговская газета состояла из восьми полос и по своему формату скорее походила на современный иллюстрированный журнал.

Полное ее название было таково: "Литературная газета, составленная из повестей, анекдотов, статей о нравах, разных литературных отрывков, библиографических и театральных статей и других произведений изящной словесности в стихах и прозе".

Газета начала выходить 1 января 1830 года, выходила один раз в пять дней и просуществовала до середины 1831 года.

В 1840 году "Литературная газета" возродилась под редакцией А. А. Краевского и в дальнейшем выходила три раза в неделю под редакцией Ф. А. Кони и Н. А. Полевого. Ее название было уже иное: "Литературная газета. Вестник наук, искусств, литературы, новостей и мод". Сотрудничали в ней: В. Г. Белинский, Н. А. Некрасов, В. И. Даль, В. А. Соллогуб, В. Г. Бенедиктов, А. В. Кольцов и другие.

В 1849 году газета прекратила свое существование.

Газета Дельвига не имела права касаться политических тем. "Цель сей газеты,- объявлял издатель в первом номере,- знакомить публику с новейшими произведениями литературы европейской, и в особенности российской".

Дальше шло сообщение о том, что будет помещаться на ее страницах.

"1. Проза. В это отделение будут входить статьи исторические, повести оригинальные и переводные, отрывки из романов и т. п.

2. Стихотворения. Здесь будут помещаться произведения полные и отрывки из больших поэтических сочинений.

3. Библиография русская и иностранная. К известиям о книгах будут присовокупляться замечания более или менее обширные, смотря по важности предмета и по достоинству сочинений; местами же и любопытные выписки, особливо из книг иностранных.

4. Ученые известия. Об открытиях, изобретениях по части науки и искусства, о новых теориях, о замечательнейших учебных курсах; о важнейших путешествиях, изысканиях древностей и т. п.

5. Смесь. В этом отделении будут помещаться разные известия, не относящиеся до учености и политики; новейшие анекдоты, объявления, статьи о театре, короткие замечания и проч.

При всех сих отделениях, по принадлежности, будут иногда прилагаться чертежи, картинки, географические карты и ноты".

Такова была намеченная Дельвигом программа газеты. Но он считал необходимым особо подчеркнуть: "Издатель признает за необходимое объявить, что в газете его не будет места критической перебранке. Критики, имеющие в виду не личные привязки, а пользу какой-либо науки или искусства, будут с благодарностью принимаемы в "Литературную газету".

"Литературная газета" была важнейшим литературным органом того времени. Вскоре душою дела стал Пушкин. После выхода двух первых номеров газеты Дельвиг на некоторое время уехал в Москву, и десять номеров редактировал Пушкин.

Для него, как для поэта и журналиста, издание "Северных цветов" и "Литературной газеты" имело особое значение. Профессор Ю. Г. Оксман в статье "Пушкин - литературный критик и публицист" пишет, что уже к середине двадцатых годов прошлого столетия Пушкин приходит к "критическому пересмотру опыта современной ему литературы и ее традиций".

"В течение первых девяти недель существования "Литературной газеты"... Пушкин опубликовал в ней 20 статей, рецензий, заметок... Ни в одном году своей жизни, если не считать года издания "Современника", Пушкин не уделял так много времени и внимания критике и публицистике, как в пору издания "Литературной газеты".

Пушкин проявляет во всех своих статьях и письмах исключительный интерес к вопросам литературной теории и критики. Он пишет заметки о творчестве поэтов и писателей как старшего, так и современного ему поколения, "о литературе мировой - греческой и римской, раннего и позднего средневековья, о литературе Возрождения, о французском классицизме и романтизме, о литературе немецкой, английской, итальянской, о всех сколько-нибудь значительных новинках французской поэзии, прозы и публицистики...

Особенно часто и охотно Пушкин обращался к литературному наследию Шекспира, Вольтера, Гете, Байрона, Вальтера Скотта, всегда учитывая при этом значение их опыта для путей развития русской литературы".

Пушкин настоятельно нуждался в газетной трибуне для высказывания своих убеждений и взглядов в критических и публицистических статьях. Поэтому, когда газета закрылась, он возбудил ходатайство о разрешении ему издания новой литературно-политической газеты.

Осенью 1832 года царь разрешил издание такой газеты, был даже набран "примерный ее нумер" под названием "Дневник. Политическая и литературная газета". Но выход ее не состоялся.

В конце 1835 года Пушкин просил разрешить ему издание "четырех томов статей чисто литературных (как-то: повестей, стихотворений etc.), исторических, ученых, также критических разборов русской и иностранной словесности; наподобие английских трехмесячных Reviews".

Десятого января 1836 года ходатайство было удовлетворено, и в течение 1836 года вышло четыре тома пушкинского "Современника".

Письмо Пушкина к Денису Давыдову дает представление о том, как зорко и придирчиво относилось правительство к "Современнику": "И с одною цензурою напляшешься; каково же зависеть от целых четырех? Не знаю, чем провинились русские писатели, которые не только смирны, но даже сами от себя согласны с духом правительства. Но знаю, что никогда не бывали они притеснены как нынче..." И жене своей Пушкин писал 18 мая 1836 года: "...Черт догадал меня родиться в России с душою и с талантом!"

Титульный лист журнала 'Современник' с автографом А. С. Пушкина

Исследования показали, что до нас "дошло около 160 статей и заметок Пушкина, не считая дневниковых записей и выписок из разных печатных и архивных источников. При жизни Пушкина из этих 160 произведений опубликовано было только 55, остальное входило в литературный и научный оборот в течение ста двадцати лет, появляясь на страницах общей и специальной печати, начиная с "Современника" 1837 года и первого посмертного издания "Сочинений Александра Пушкина".

Откликаясь на первые публикации неоконченных статей и заметок Пушкина, В. Г. Белинский писал, что во всех этих не известных ранее материалах "виден не критик, опирающийся в своих суждениях на известные начала, но гениальный человек, которому его верное и глубокое чувство, или, лучше сказать, богатая субстанция открывает истины везде, на что он ни взглянет... когда дело идет о таком человеке, как Пушкин, тогда мелочей нет, а все, в чем видно даже простое его мнение о чем бы то ни было, важно и любопытно: даже самые ошибочные понятия Пушкина интереснее и поучительнее самых несомненных истин многих тысяч людей".

Перелистывая страницы выпущенных Дельвигом номеров "Литературной газеты", мы видим, что первый номер открывается романом А. Погорельского "Магнетизер".

Затем следовал отрывок из "Путешествия Онегина":

 Прекрасны вы, брега Тавриды,
 Когда вас видишь с корабля
 При свете утренней Киприды,
 Как вас впервой увидел я...

В отделе библиографии вопреки заявлению издателя, что в газете не будет места "критической перебранке", напечатана была резкая заметка по адресу московского Цензурного комитета. Только что вышедшее тогда двухтомное Собрание сочинений и переводов Д. И. Фонвизина издано было, по заявлению одного из ближайших родственников покойного драматурга, "с повреждением текста, долженствовавшего оставаться неприкосновенным, с выпусками, с переменами оглавлений, с статьями без начала и конца, с бесчисленным множеством всякого рода ошибок.

Учитывая, что "помянутая, книга, нанося бесславие памяти сочинителя, под именем которого она выдана, ни в каком отношении не может удовлетворить ожиданию просвещенных любителей отечественной словесности", "Литературная газета" сообщала, что "в утешение их" в Москве готовится к изданию "новое, полное, исправное и благовидное Собрание сочинений Д. И. Фонвизина".

Две заметки А. С. Пушкина помещены были в отделе смеси.

Первая из них:

"В конце истекшего года вышла в свет "Некрология генерала-от-кавалерии Н. Н. Раевского", умершего 16 сентября 1829 года. Сие сжатое обозрение, писанное, как нам кажется, человеком, сведущим в военном деле, отличается благородною теплотою слога и чувств. Желательно, чтобы то же перо описало пространнее подвиги и приватную жизнь героя и добродетельного человека. С удивлением заметили мы непонятное упущение со стороны неизвестного некролога: он не упомянул о двух отроках, приведенных отцом на поля сражений в кровавом 1812-м году!.. Отечество того не забыло".

Пушкин имел в виду известный эпизод из истории Отечественной войны 1812 года, когда генерал Н. Н. Раевский, взяв за руки двух своих сыновей, Александра и Николая, повел свою часть вперед со словами:

"Вперед, ребята! За царя и за отечество я и дети мои, коих приношу в жертву, откроем вам путь!.."

Эпизод этот нашел отражение в ряде красочных лубков того времени. Раевский был тогда очень популярен. О его подвиге Жуковский писал в одной из строф своего стихотворения "Певец во стане русских воинов":

 Раевский, слава наших дней, 
 Хвала! перед рядами.
 Он первый грудь против мечей 
 С отважными сынами.

Во второй заметке сообщалось о предстоящем выходе в свет переведенного князем Вяземским "славного романа" Бенжамена Констана "Адольф", принадлежащего к числу двух или трех романов,

 В которых отразился век
 И современный человек
 Изображен довольно верно
 С его безнравственной душой, 
 Себялюбивой и сухой,
 Мечтанью преданной безмерно,
 С его озлобленным умом,
 Кипящим в действии пустом.

Приводя эти строки из седьмой главы "Евгения Онегина", Пушкин писал, что "Бенжамен Констан первый вывел на сцену сей характер, впоследствии обнародованный гением лорда Байрона". Таково было содержание первого номера дельвиговской "Литературной газеты".

Второй номер открылся стихотворением Пушкина "Брожу ли я вдоль улиц шумных...".

В те дни вышла на русском языке "Илиада" Гомера, над переводом которой поэт Н. И. Гнедич работал свыше двадцати лет.

 Слышу умолкнувший звук божественной 
 эллинской речи;
 Старца великого тень чую смущенной душой,-

этими двумя чудесными строками отметил Пушкин появление "Илиады", а в "Литературной газете" писал:

"Наконец вышел в свет так давно и так нетерпеливо ожиданный перевод "Илиады"! Когда писатели, избалованные минутными успехами, большею частию устремились на блестящие безделки; когда талант чуждается труда, а мода пренебрегает образцами величавой древности; когда поэзия не есть благоговейное служение, но токмо легкомысленное занятие,- с чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого высокого подвига. Русская "Илиада" перед нами. Приступаем к ее изучению, дабы со временем отдать отчет нашим читателям о книге, долженствующей иметь столь важное влияние на отечественную словесность".

Знакомясь со следующими номерами газеты, мы видим, что постоянными сотрудниками ее были поэты А. С. Пушкин, П. А. Катенин, П. А. Вяземский, Е. А. Баратынский, И. И. Козлов, И. А. Крылов.

Несколько стихотворений прислал из Сибири декабрист А. И. Одоевский,- стихотворения его, по понятным причинам, напечатаны были без подписи автора.

В первые месяцы существования газеты Пушкин довольно часто помещал в ней свои стихотворения. Там были напечатаны: "В часы забав иль праздной скуки..."; посвященное А. Ф. Закревской "Когда твои младые лета..."; послание "К Языкову" ("Издревле сладостный союз..."); "Что в имени тебе моем?"; "Послание к Н. Б. Ю."; "Собрание насекомых"; "Кавказ"; "Мадонна"; отрывок из прозаического "Путешествия в Арзрум" и другие.

В марте 1830 года Пушкин уехал в Москву, но продолжал сотрудничать в газете.

В тридцать восьмом номере он поместил за подписью Крс (согласные буквы в обратном порядке, его "арзамасского" прозвища "Сверчок") стихотворение "Калмычке", навеянное посещением по пути на Кавказ калмыцкой кибитки:

 Друзья! не все ль одно и то же:
 Забыться праздною душой
 В блестящей зале, в модной ложе
 Или в кибитке кочевой?

В сорок третьем номере поэт впервые напечатал посвященное декабристам стихотворение "Арион". Он написал его в июле 1827 года, в первую годовщину казни пяти декабристов, и поместил в газете без подписи:

 Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
 Измял с налету вихорь шумный...
 Погиб и кормщик, и пловец! -
 Лишь я, таинственный певец,
 На берег выброшен грозою,
 Я гимны прежние пою 
 И ризу влажную мою
 Сушу на солнце под скалою.

Блюдя чистоту газетных нравов, "Литературная газета" выразила свое отрицательное отношение по адресу "Сына отечества", поместившего на своих страницах такую заметку о писателе Н. Полевом:

"Ныне некто г-н Николай Полевой, в сочинительском пылу о дарованиях и знаниях своих возмечтав, первый том "Истории русского народа" напечатал и там равномерно свои суесловия о происхождении руссов поместил".

Николай Полевой был известным в свое время писателем, критиком и журналистом, издавал журнал "Московский телеграф". И хотя он был идейным противником "Литературной газеты", в ней напечатаны были следующие строки по адресу "Сына отечества":

"Мы не одобряем личностей и непристойных выходок, хотя бы предметами оных были и люди, коих мнения и литературные действия в совершенном противоречии с нашими. Выражение "некто г-н Полевой" есть выражение нелитературное, невежливое. Осуждайте творение, но имейте всегда уважение к лицу".

По поводу приемов критики Пушкин писал: "В одном из наших журналов дают заметить, что "Литературная газета" у нас не может существовать по весьма простой причине: у нас нет литературы.- Если б это было справедливо, то мы не нуждались бы и в критике; однако ж произведения нашей литературы как ни редки, но являются, живут и умирают, не оцененные по достоинству. Критика в наших журналах или ограничивается сухими библиографическими известиями, сатирическими замечаниями, более или менее остроумными, общими дружескими похвалами, или просто превращается в домашнюю переписку издателя с сотрудниками, с корректором и проч...

Скажут, что критика должна единственно заниматься произведениями, имеющими видимое достоинство; не думаю. Иное сочинение само по себе ничтожно, но замечательно по своему успеху или влиянию; и в сем отношении нравственные наблюдения важнее наблюдений литературных..."

Из Москвы Пушкин прислал в газету полемическую заметку против своего литературного противника, редактора "Северной пчелы" Фаддея Булгарина.

"Литературная газета", как уже говорилось, не имела права касаться политических вопросов, но ей невозможно было удержаться от спора с нападавшими на нее противниками из булгаринского лагеря. Булгарин начал в то время писать доносы на издателя "Литературной газеты", а приятели его объявили объединившихся вокруг газеты писателей аристократическими заговорщиками. После недавнего восстания декабристов это было опасное обвинение, и Пушкин высмеял Булгарина, связав его имя с именем французского сыщика Видока.

На полицейскую службу Видок попал из тюремного заключения, которое отбывал как беглый солдат и уголовный преступник, и затем написал свои известные мемуары, напечатанные в 1829-1830 годах в русских журналах.

Булгарину, агенту III Отделения, Пушкин дал уничтожающую характеристику:

 Не то беда, Авдей Флюгарин,
 Что родом ты не русский барин,
 Что на Парнасе ты цыган,
 Что в свете ты Видок Фиглярин:
 Беда, что скучен твой роман.

Пушкин имел в виду роман Булгарина "Иван Выжигин"...

Дельвига стали часто вызывать после этого к Бенкендорфу, и он вынужден был давать объяснения всесильному шефу жандармов...

Когда-то Пушкин пророчил Дельвигу покой от "злых бурь". Он писал своему другу:

 Любовью, дружеством и ленью
 Укрытый от забот и бед,
 Живи под их надежной сенью;
 В уединении ты счастлив: ты поэт.
 Наперснику богов не страшны бури злые:
 Над ним их промысел высокий и святой;
 Его баюкают камены молодые
 И с перстом на устах хранят его покой.

Но буря налетела... Бенкендорф сразил "наперсника богов". Жандармы привели Дельвига в III Отделение, и Бенкендорф набросился на него со словами:

- Что ты опять печатаешь недозволенное?

Во Франции разразились тогда волнующие июльские события 1830 года, и в "Литературной газете" были опубликованы четыре строки стихотворения французского поэта Делавиня, посвященные памяти жертв революции. Бенкендорф увидел в этом открытое выражение симпатий французским революционерам и добивался, откуда Дельвиг знает песню с призывом: "Аристократов на фонари!" Дельвиг оправдывался тем, что все это пропущено цензурой, и "упреки его сиятельства" должны быть обращены не к нему, издателю, а к цензору.

Бенкендорф пришел в ярость, он кричал:

- Законы пишутся для подчиненных, а не для начальства, и вы не имеете права в объяснениях со мною на них ссылаться и ими оправдываться!

Бенкендорф сам не читал "Литературной газеты", но не скрыл, что ему обо всем этом донес Булгарин.

Дельвиг заметил, что Булгарин у него никогда не бывает, и он не считает его своим знакомым. Бенкендорфа это взорвало, и он выгнал Дельвига:

- Вон, вон!.. Я всех вас, троих друзей, тебя, Пушкина и Вяземского, ужо упрячу, если не теперь, то вскоре в Сибирь!

"Три друга" и все их друзья возмущены были наглым поведением Бенкендорфа. Дельвиг решил жаловаться, но тогдашний министр юстиции, бывший член "Арзамаса" Блудов, вмешался в это дело и посоветовал Бенкендорфу извиниться перед Дельвигом.

Через некоторое время к Дельвигу действительно явился жандармский чиновник и заявил, что сам Бенкендорф "по нездоровью" не может приехать, а прислал извиниться в том, что разгорячился при последнем свидании. И что издание "Литературной газеты" будет разрешено, но только под редакцией ее сотрудника писателя Сомова, а не Дельвига. Он добавил, что дальнейшее издание газеты под редакцией Дельвига император Николай I запретил.

Мягкого и впечатлительного Дельвига потрясла грубость Бенкендорфа. Его и без того слабое здоровье начало сдавать. Он простудился и 14 января 1831 года скончался. "Литературная газета" в том же году, на тридцать седьмом номере, прекратила свое существование.

Советские ученые продолжают уделять много внимания изучению издававшейся Дельвигом "Литературной газеты" с точки зрения участия и роли в ней Пушкина в качестве литературного критика и публициста.

В своем большом исследовании "Проблемы авторства и теория стилей" академик В. В. Виноградов пишет, что Пушкин с большой энергией и творческим воодушевлением содействовал организации, изданию и редактированию "Литературной газеты", и личный вклад его в это важное литературное предприятие был не только очень значителен, но и глубоко продуман. Его критические статьи возбуждали живой интерес и привлекали общественное внимание, а сотрудники, даже такие, как Вяземский, обращались к нему с просьбой о литературной правке.

В первые два месяца существования "Литературной газеты", когда Пушкин исполнял, совместно с Сомовым, обязанности главного редактора, он "не только больше всех поместил своих критических статей в газете, но и подверг многое из чужих литературных материалов редакторско-стилистической правке, состоящей нередко из нескольких строк, в отдельных случаях резко выделяющейся по стилистическим признакам".

Тонко анализируя эти признаки, Виноградов устанавливает, что именно Пушкин являлся автором многих анонимных статей и заметок.

Но некоторые важные статьи газеты до сих пор остаются еще не прикрепленными к авторам.

На полках библиотеки А. С. Пушкина находится полный комплект "Литературной газеты" за 1830 год в обложке. Но это не тот экземпляр, который Пушкин получал как подписчик. В этом экземпляре разрезаны лишь страницы, где помещен отзыв о курсе французской литературы Ферри де Пиньи, и страницы, где помещена статья об "Истории русского народа" Н. Полевого. Между ними положены были бумажные закладки.

Комплекта "Литературной газеты" за 1831 год в библиотеке Пушкина не оказалось.