"А в ненастные дни собирались они..."

В глуши Михайловской ссылки, вдали от Петербурга, Пушкин особенно остро ощущал свое одиночество. Он только что закончил "Бориса Годунова", послал лицейским товарищам свое замечательное "19 октября" ("Роняет лес багряный свой убор..."), продолжал трудиться над "Евгением Онегиным". Но настроение у него было угнетенное: "С тех пор как я в Михайловском, я только два раза хохотал",- писал он Вяземскому.

Между тем шел уже седьмой год его ссылки...

Со смертью Александра I и воцарением Николая I у поэта рождаются надежды на освобождение. Он обращается к Жуковскому: "Кажется, можно сказать царю: Ваше величество, если Пушкин не замешан, то нельзя ли наконец позволить ему возвратиться?"

И затем к Плетневу: "...не может ли Жуковский узнать, могу ли я надеяться на высочайшее снисхождение, я шесть лет нахожусь в опале, а что ни говори - мне всего 26. Покойный император в 1824 году сослал меня в деревню за две строчки нерелигиозные - других художеств за собою не знаю. Ужели молодой наш царь не позволит удалиться куда-нибудь, где бы потеплее? - если уж никак нельзя мне показаться в Петербурге - а?"

Он пишет Вяземскому из Пскова: "...если царь даст мне слободу, то я месяца не останусь... мое глухое Михайловское наводит на меня тоску и бешенство. В 4-й песне "Онегина" я изобразил свою жизнь... Незабавно умереть в Опочецком уезде..."

О чем же говорил Пушкин в этой четвертой песне своего романа?

Евгений "в первой юности своей был жертвой бурных заблуждений и необузданных страстей...". Читателя волнует холодный, бездушный ответ Онегина на трогательное признание Татьяны. Волнует, что, сразу забыв о встрече с ней, Онегин, "точно равнодушный гость, на вист вечерний приезжает".

Пушкин спрашивает: "в глуши что делать в эту пору?" - когда уже трещат морозы. Пишет, что любит "дружеские враки и дружеский бокал вина", и заканчивает четвертую песню строками:

 Но жалок тот, кто все предвидит,
 Чья не кружится голова,
 Кто все движенья, все слова
 В их переводе ненавидит,
 Чье сердце опыт остудил
 И забываться запретил!

Тяжелый "опыт" шестилетнего изгнания не остудил сердца Пушкина, и поэт не запрещает себе от времени до времени "забываться" в кругу приятелей.

Среди таких приятелей Пушкина был И. Е. Великопольский, отставной офицер и поэт, живший то в Москве, то в своем тверском имении и от времени до времени наезжавший в Псков. Пушкин иногда приезжал из Михайловского в Псков и останавливался у своего знакомого Г. П. Назимова.

Здесь он встретился и сблизился с Великопольским.

Отношения между ними установились дружеские.

В начале марта 1826 года Великопольский прислал Пушкину томик стихотворений поэта-крестьянина Ф. Н. Слепушкина. В библиотеке Пушкина два томика его стихотворений. На одном - "Четыре времени года русского поселянина", изданном в Петербурге в 1830 году, дарственная надпись: "Его высокоблагородию милостивейшему государю Александру Сергеевичу Пушкину в знак истинного почитания и благодарности приносит сочинитель".

Другая книга стихотворений Слепушкина "Досуги сельского жителя", изданная в Петербурге в 1826 году, прислана Пушкину Великопольским.

Пушкин сразу же отозвался и поблагодарил Великопольского письмом: "Сердечно благодарю Вас за письмо, приятный знак Вашего ко мне благорасположения. Стихотворения Слепушкина получил и перечитываю все с большим и большим удивлением. Ваша прекрасная мысль об улучшении состояния поэта-крестьянина, надеюсь, не пропадет. Не знаю, соберусь ли я снова к Вам во Псков; Вы не совершенно отнимаете у меня надежду Вас увидеть в моей глуши..."

В один из приездов Пушкина в Псков вечером у Назимова, очевидно, сели за карты -

 А в ненастные дни 
 Собирались они 
 Часто; 
 Гнули - бог их прости! - 
 От пятидесяти 
 На сто, 
 И выигрывали 
 И отписывали 
 Мелом. 
 Так, в ненастные дни, 
 Занимались они 
 Делом.

Пушкин, видимо, выиграл в этот вечер, и Великопольский остался ему должен. И 3 июня 1826 года решил напомнить Великопольскому о его старом карточном долге:

 "С тобой мне вновь считаться довелось,
 Певец любви, то резвый, то унылый;
 Играешь ты на лире очень мило,
 Играешь ты довольно плохо в штосс:
 Пятьсот рублей, проигранных тобою,
 Наличные свидетели тому.
 Судьба моя сходна с твоей судьбою;
 Сейчас, мой друг, увидишь почему.

Сделайте одолжение, пятьсот рублей, которые Вы мне должны, возвратить не мне, но Гавриилу Петровичу Назимову, чем очень обяжете преданного Вам душевно

Александра Пушкина".

Великопольский написал Пушкину в ответ:

 В умах людей, как прежде царствуй,
 Храни священный огнь души,
 Как можно менее мытарствуй,
 Как можно более пиши,
 А за посланье - благодарствуй!

И закончил, вспоминая привычку Пушкина носить длинные ногти:

 В стихах ты - только, что не свят,
 Но счастье - лживая монета,
 И когти длинные поэта
 От бед игры не защитят!

Великопольский, вероятно, не мог забыть, как шутливо-иронически отозвался Пушкин о его поэтическом творчестве,- "играешь ты на лире очень мило",- и в минуту раздражения направил по адресу Пушкина стихи:

АРИСТ-ПОЭТ

 Арист - негодный человек, 
 Не связан ни родством, ни дружбой: 
 Отцом покинут, брошен службой, 
 Провел без совести свой век; 
 Его исправить - труд напрасен, 
 Зато кричит о нем весь свет: 
 Вот он-то истинный поэт, 
 И каждый стих его прекрасен. 
 И точно: верь или не верь,- 
 Не правда ли (сказать меж нами)? 
 На всю поэзию теперь 
 Другими взглянем мы глазами!

Четвертая строка стихотворения была в первом варианте иная: "Шумит, бунтует целый век", но Великопольский заменил ее более резкою строкою: "Провел без совести свой век".

Прошло около двух лет. Великопольский, видимо, убедился, что он действительно "довольно плохо в штосс играет", и написал стихи "К Эрасту (Сатира на игроков)", в которых доказывал пагубность для молодых людей увлечения картами.

Зная Великопольского страстным и увлекающимся игроком, Пушкин напечатал в "Северной пчеле" без подписи "Послание к Великопольскому, сочинителю "Сатиры на игроков", которое закончил строками:

 Я с ним готов всю ночь не спать
 И до полдневного сиянья
 Читать моральные посланья
 И проигрыш его писать.

Задетый этим стихотворением, Великопольский послал в "Северную пчелу" свой "Ответ знакомому сочинителю послания ко мне", в котором были, между прочим, строки:

 Глава Онегина вторая
 Съезжала скромно на тузе.

Редактор "Северной пчелы" Булгарин не решился напечатать эти стихи Великопольского без согласия Пушкина и познакомил с ними поэта. Пушкин написал в конце марта 1828 года Великопольскому:

"Любезный Иван Ермолаевич.

Булгарин показал мне очень милые ваши стансы ко мне в ответ на мою шутку. Он сказал мне, что цензура не пропускает их, как личность, без моего согласия. К сожалению, я не мог согласиться.

 Глава Онегина вторая
 Съезжала скромно на тузе,

и ваше примечание,- конечно, личность и неприличность. И вся станса недостойна вашего пера. Прочие - очень милы. Мне кажется, что вы немножко мною недовольны. Правда ли? По крайней мере отзывается чем-то горьким ваше последнее стихотворение. Неужели вы захотите со мною поссориться не на шутку и заставите меня, вашего миролюбивого друга, включить неприязненные строфы в 8-ю главу "Онегина"?"

Пушкин вспомнил, как Великопольский заплатил ему однажды карточный долг 35-ю томами "Энциклопедии наук, искусств и ремесл" Дидро, д'Аламбера и других, издания 1751 - 1780 годов, и закончил свое письмо к Великопольскому строками:

"NB. Я не проигрывал 2-й главы, а ее экземплярами заплатил свой долг, так точно, как вы заплатили мне свой родительскими алмазами и 35-ю томами Энциклопедии. Что, если напечатать мне сие благонамеренное возражение? Но я надеюсь, что я не потерял вашего дружества и что мы при первом свидании мирно примемся за карты и за стихи.

Простите.

Весь ваш А. П."

Последним отголоском всей этой истории явилось написанное Пушкиным в 1829 году резкое стихотворение "На Великопольского":

 Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций,
 Проигрывал ты кучки ассигнаций,
 И серебро, наследие отцов, 
 И лошадей, и даже кучеров -
 И с радостью на карту б, на злодейку,
 Поставил бы тетрадь своих стихов,
 Когда б твой стих ходил хотя в копейку.

Именем Горация назвал Пушкин Великопольского за его сатирические стихотворения, Беверлеем - по имени игрока, главного героя драмы французского писателя Со-рена "Беверлей", переведенной на русский язык и с большим успехом шедшей на русской сцене в пушкинскую пору.

Ни на письмо Пушкина, ни на это стихотворение Beликопольский ничего не ответил. Он очень уважал Пушкина и о своей размолвке с великим поэтом впоследствии не любил вспоминать...