"Гений всеразрушающий и всесозидающий"

Таким представлялся Петр I Пушкину. И современники поэта нередко ставили рядом имена двух гениев - Пушкина и Петра.

Узнав, что Пушкин создал в Михайловской ссылке "Бориса Годунова", Е. А. Баратынский писал ему в те дни 1825 года, когда декабристы готовились к восстанию: "Жажду иметь понятие о твоем Годунове. Чудесный наш язык ко всему способен... Он создан для Пушкина, а Пушкин для него... Иди, доверши начатое, ты, в ком поселился Гений! Возведи русскую поэзию на ту ступень между поэзиями всех народов, на которую Петр Великий возвел Россию между державами. Соверши один, что он совершил один; а наше дело - признательность и удивление".

Образ Петра занимает большое место в художественных произведениях Пушкина, в его статьях.

"Историю Петра" Пушкин задумал еще в 1827 году. "Я непременно напишу историю Петра I",- сказал он как-то А. Н. Вульфу, а в июле 1831 года сообщил Нащокину: "Зимой зароюсь в архивы, куда вход дозволен мне царем".

"Я еще не мог доселе постичь и обнять вдруг умом этого исполина,- говорил Пушкин осенью 1833 года писателю В. И. Далю,- он слишком огромен для нас, близоруких, и мы стоим еще к нему близко,- надо отодвинуться на два века,- но постигаю его чувством; чем более его изучаю, тем более изумление и подобострастие лишают меня средства мыслить и судить свободно. Не надобно торопиться; надобно освоиться с предметом и постоянно им заниматься; время это исправит. Но я сделаю из этого золота что-нибудь".

Жене Пушкин писал в конце мая 1834 года: "Ты спрашиваешь меня о "Петре"? идет помаленьку; скопляю материалы - привожу в порядок - и вдруг вылью медный памятник, которого нельзя будет перетаскивать с одного конца города на другой, с площади на площадь, из переулка в переулок..."

В то время "на площади Петровой" уже стоял "Медный всадник" Фальконе.

Сверкающий образ великого преобразователя России Пушкин нарисовал еще в "Полтаве".

 Выходит Петр. Его глаза
 Сияют. Лик его ужасен.
 Движенья быстры. Он прекрасен,
 Он весь как божия гроза.
 Идет. Ему коня подводят.
 Ретив и смирен верный конь.
 Почуя роковой огонь,
 Дрожит. Глазами косо водит
 И мчится в прахе боевом,
 Гордясь могучим седоком.

А в "Медном всаднике" дополнил:

 Ужасен он в окрестной мгле!
 Какая дума на челе,
 Какая сила в нем сокрыта!
 А в сем коне какой огонь!
 Куда ты скачешь, гордый конь,
 И где опустишь ты копыта?
 О мощный властелин судьбы!
 Не так ли ты над самой бездной,
 На высоте, уздой железной
 Россию поднял на дыбы?

Пушкин собрал в своей библиотеке большое количество книг по истории Петра, которые давали ему возможность изучать эпоху преобразований и "копить материалы" для своего большого труда.

На первое место следует здесь поставить тридцатитомный труд И. И. Голикова "Деяния Петра Великого, мудрого преобразователя России, собранные из достоверных источников и расположенные по годам", издания 1788-1797 годов; десятитомный, выпущенный в 1787 году труд Ф. О. Туманского "Собрание разных записок и сочинений, служащих к доставлению полного сведения о жизни и деяниях императора Петра Великого"; изданная Н. Новиковым двадцатитомная "Древняя Российская Вивлиофика", содержавшая и материалы о Петре.

В библиотеке Пушкина находились также "Житие Петра Великого, императора и самодержца всероссийского, отца отечества, собранное из разных книг во Франции и Голландии, изданных и напечатанных в Венеции, Медиолане и Неаполе на диалекте итальянском, а потом и на греческом", переведенное С. Писаревым и изданное в 1772 году в Петербурге; "Житие и славные дела государя императора", переведенное и изданное в 1772 году в Венеции; "Подлинные анекдоты о Петре Великом", собранные Я. Штелином и изданные в 1830 году в Москве.

Пушкин получил право ознакомиться с хранившимися в Эрмитаже пятью большими томами по истории Петра из библиотеки Вольтера, в которых он мог прочесть записки Вильбуа о взаимоотношениях Екатерины I с ее казненным по приказанию Петра I любовником Монсом. Из Государственного архива Пушкин получил для ознакомления копию сожженного в Вене по требованию представителей Петра I дневника секретаря австрийского посольства Иоанна Корба, бывшего очевидцем стрелецких казней.

Было еще в распоряжении Пушкина большое число различных изданий и материалов по истории Петра, среди которых необходимо особо отметить "Журнал, или Поденную записку Петра Великого с 1698 года", который представляет собой, по существу, написанную Петром I историю Северной войны и собрание личных писем императора, на них Пушкин часто ссылается в своем труде.

Пушкин был, наконец, знаком с книгой О. Беляева "Кабинет Петра Великого", в которой он мог прочесть описание военной и гражданской одежды петровской поры и собственноручных изделий императора.

Поэт видел в Кунсткамере восковую фигуру Петра, одетую в голубой кафтан, и мог составить себе достаточно полное представление об облике царя и быте той эпохи.

Этот краткий обзор литературы дает возможность судить о том, с каким огромным и серьезным вниманием относился Пушкин к увлекшей его истории Петра I.

Задуманный Пушкиным труд должен был явиться, по словам Белинского, "учено-художественной историей", и поэт, следуя исторической правде, показал не только положительные, но и теневые стороны деятельности и личности Петра I.

Петр предстает в пушкинском труде, как "одновременно Робеспьер и Наполеон (воплощение революции)". "Петр Великий... один есть целая всемирная история!" - писал Пушкин Чаадаеву 19 октября 1836 года (в день двадцать пятой лицейской годовщины), протестуя против его пренебрежительного отношения к прошлому России. Петр - "деспот" и одновременно "сильный человек", "чудотворец-исполин", которого "народ почитал антихристом".

Поэт собирает год за годом обширные материалы по истории Петра с 1695 по 1725 год, изучает все изданные им указы, намечает план введения к "Истории Петра": Россия извне, Россия внутри, подати, торговля, военная сила, дворянство, народ, законы, просвещение, дух времени.

И в записи, относящейся к 1721 году, пишет: "Достойна удивления разность между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами. Первые суть плоды ума обширного, исполненного доброжелательства и мудрости, вторые нередко жестоки, своенравны и, кажется, писаны кнутом. Первые были для вечности, или по крайней мере для будущего,- вторые вырвались у нетерпеливого самовластного помещика".

Под этими строками Пушкин помечает в скобках: "Это внести в историю Петра, обдумав".

Личность Петра, видимо, привлекла особое внимание Пушкина и по другим мотивам: его прадед, Абрам Петрович Ганнибал, вошедший в историю под именем "арапа Петра Великого", был царским крестником. А Пушкин придавал большое значение своей родословной.

Повести "Арап Петра Великого" он предпосылает эпиграф из Языкова:

 Железной волею Петра
 Преображенная Россия,-

и начинает с рассказа об отношении Петра к его прадеду: "В числе молодых людей, отправленных Петром Великим в чужие края для приобретения сведений, необходимых государству преобразованному, находился его крестник, арап Ибрагим. Он обучался в парижском военном училище, выпущен был капитаном артиллерии, отличился в испанской войне и, тяжело раненный, возвратился в Париж. Император среди обширных своих трудов не преставал осведомляться о своем любимце и всегда получал лестные отзывы насчет его успехов и поведения..."

Пушкин упоминает о мятежном предке и в "Моей родословной":

 Упрямства дух нам всем подгадил: 
 В родню свою неукротим, 
 С Петром мой пращур не поладил 
 И был за то повешен им. 

 Мой дед, когда мятеж поднялся
 Средь петергофского двора,
 Как Миних, верен оставался
 Паденью третьего Петра.

Приглашая Языкова навестить его в Михайловской ссылке, Пушкин пишет ему в 1824 году:

 В деревне, где Петра питомец,
 Царей, цариц любимый раб
 И их забытый однодомец,
 Скрывался прадед мой арап,
 Где, позабыв Елисаветы
 И двор, и пышные обеты,
 Под сенью липовых аллей
 Он думал в охлажденны леты
 О дальней Африке своей,-
 Я жду тебя...

В начале 1825 года Пушкин посылает из Михайловского брату письмо, в котором шутливо замечает:

"Присоветуй Рылееву в новой его поэме поместить в свите Петра I нашего дедушку. Его арапская рожа произведет странное действие на всю картину Полтавской битвы".

Не забывая о дубинке Петра, Пушкин советует Погодину в письме из Царского Села, куда он только что переехал из Петербурга с молодой женой: "Пишите "Петра"; не бойтесь его дубинки. В его время вы были бы один из его помощников; в наше время будьте хоть его живописцем..."

Сам Пушкин, живописуя Петра, вовсе не культивирует его личность. Характеризуя его прогрессивные начинания, он в то же время определенно и четко подчеркивает деспотические замашки преобразователя России.

Двадцать второго декабря, через полгода после вынесения приговора декабристам, Пушкин, обращаясь к Николаю I со своими "Стансами", ставит Петра I в пример этому холодному, жестокому и самовлюбленному самодержцу:

 Но правдой он привлек сердца, 
 Но нравы укротил наукой, 
 И был от буйного стрельца 
 Пред ним отличен Долгорукой. 

 Самодержавною рукой
 Он смело сеял просвещенье,
 Не презирал страны родной:
 Он знал ее предназначенье.

Напоминая Николаю I о тяжкой судьбе осужденных им декабристов, Пушкин заканчивает "Стансы" строфой:

 Семейным сходством будь же горд;
 Во всем будь пращуру подобен;
 Как он, неутомим и тверд,
 И памятью, как он, незлобен.

Но в мрачной и мстительной душе Николая I не нашлось места для прощенья.

В те дни, когда Пушкин готовил материал для первого номера "Современника", исполнилось десять лет со дня восстания декабристов. Там, "во глубине сибирских руд", продолжали томиться "120 друзей, братьев, товарищей".

Размышляя о том, чем открыть первый номер журнала, Пушкин решил снова обратиться к Николаю I с призывом примириться с декабристами. Он, возможно, перелистывал в те дни стоявшие на его полках сочинения И. И. Голикова "Деяния Петра Великого" и в десятом томе прочитал: "Петр, простив многих знатных преступников, пригласил их к своему столу и пушечной пальбой праздновал с ними свое примирение".

Рассказ Голикова о примирении Петра с опальным Долгоруким блистательно преобразился под пером поэта:

 Что пирует царь великий
 В Питербурге-городке?
 Отчего пальба и клики
 И эскадра на реке?
 Озарен ли честью новой
 Русский штык иль русский флаг?
 Побежден ли швед суровый?
 Мира ль просит грозный враг? 
 Нет! Он с подданным мирится;
 Виноватому вину
 Отпуская, веселится;
 Кружку пенит с ним одну;
 И в чело его целует,
 Светел сердцем и лицом;
 И прощенье торжествует,
 Как победу над врагом.

Стихотворением "Пир Петра Первого" Пушкин и открыл первый номер своего "Современника". Но тот, к кому оно обращено было, снова остался слеп и глух...

Собрав обширный подготовительный материал для "Истории Петра" объемом в тридцать одну тетрадь большого формата, Пушкин рассчитывал закончить ее "в год или в течение полугода" и затем исправлять по документам. Но смерть прервала его работу.

Николай I, по поручению которого Пушкин начал писать "Историю Петра", ознакомившись с незавершенным трудом, признал его для себя неприемлемым и положил резолюцию: "Сия рукопись издана быть не может".

После тщательного "очищения" рукописи николаевской цензурой в Собрании сочинений Пушкина, вышедшем в 1855-1857 годах под редакцией П. В. Анненкова, было опубликовано лишь начало "Истории Петра".

Случилось так, что при перевозке библиотеки Пушкина в Петербург в 1900 году - в сельце Ивановском, где библиотека хранилась у внука поэта, остался ящик с рукописью "Истории Петра". Лишь в 1932 году, через девяносто пять лет после смерти Пушкина, рукопись была случайно обнаружена и полностью опубликована уже в советское время.