Новые знакомства

С. Д. Полторацкий

С. Д. Полторацкий

На Большой Калужской улице, между проездом по Земляному валу к Крымскому мосту и Градской больницей (Ленинский просп., 6), находилась обширнейшая усадьба статской советницы Анны Петровны Полторацкой. Дом, построенный по проекту архитектора А. Н. Бакарева, ученика М. Ф. Казакова, уцелел от пожара 1812 года. Трехэтажное здание, увенчанное куполом, соединялось двухэтажными переходами с боковыми флигелями: в нем было 62 "жилых покоя". За домом простирался огромный сад с прудами. Впоследствии дом был дважды надстроек фасад его изменен.

Трехэтажное здание, увенчанное куполом

Пушкин бывал здесь у своего приятеля Сергея Дмитриевича Полторацкого. После окончания Муравьевского училища для колонновожатых и нескольких лет военной службы Полторацкий в 1827 году вышел в отставку и целиком посвятил себя любимому делу- чтению и библиографическим занятиям. От деда, П. К. Хлебникова, он унаследовал прекрасное книжное собрание в 15 тысяч томов, размещавшееся в московском доме и в родовом селе Авчурине Калужской губернии. Страсть к книгам, говорил Сергей Дмитриевич, "перескочила в меня от деда чрез женское поколение против обыкновенных условий мужской породы и всех статей свода законов о наследстве". Читая, Полторацкий извлекал "из всякой книги то, что есть в ней полезного и любопытного", и сохранял эти сведения "в картонах, с примечаниями и отметками". С течением времени его "картоны" составили значительный запас сведений о редких книгах и о жизни русских писателей; к этому ценнейшему источнику впоследствии часто обращались ученые и библиографы.

Полторацкий был первым, кто познакомил европейских читателей с именем Пушкина: с начала 20-х годов он писал о пушкинском творчестве в передовом французском журнале "Revue encyclopedique"^*. А в 1823 году Полторацкий был выслан в деревню под надзор полиции за напечатанную в этом журнале заметку об оде "Вольность" и стихотворении "Деревня".

^* ("Энциклопедическое обозрение* (франц.).)

О знакомстве Пушкина с Полторацким до их встречи в Москве достоверных сведений не имеется, зато есть разнообразные свидетельства их дружеского общения в 1826-1829 годах. Так, сам Сергей Дмитриевич вспоминал позднее, как "показывал Пушкину в Москве в сентябре 1826 года, в нашем доме за Калужскими воротами" список оды "Вольность". В 1827 году Пушкин подарил Полторацкому экземпляр "Цыган", а в 1829-м - "Полтаву". К марту того же года относится коротенькая записка к нему Пушкина: "Ты совершенно забыл меня, мой милый".

Научными разысканиями последних лет доказано, как велика была роль Полторацкого в деле сохранения творческого наследия Пушкина и пропаганды его произведений в России и за рубежом. Уже с середины 20-х годов Сергей Дмитриевич стал собирать пушкинские рукописи. На страницах "Московского телеграфа" он сообщал читателям о предстоящем издании "Цыган" и завершении работы над "Борисом Годуновым", о переводах на французский язык "Бахчисарайского фонтана", "Цыган", "Кавказского пленника". После смерти Пушкина Полторацкий на протяжении многих десятилетий упорно разыскивал неопубликованные его произведения, в особенности стихотворения, "презревшие печать". Активно сотрудничая с Герценом и Огаревым, он пересылал им в Лондон запрещенные в России издания и списки неизданных пушкинских произведений.

На Остоженке (Метростроевская ул., 7; дом не сохранился) в 1820-1830-х годах находилось владение тайного советника Алексея Ильича Муханова. Сохранились планы этой усадьбы, по которым видно, что одноэтажный дом с балконом был окружен садом; просторный двор отделял жилые строения от улицы. Пушкин был знаком с сыновьями Муханова- Александром, Владимиром и Николаем. С Александром и Владимиром поэт встречался в Москве, с Николаем - в Петербурге.

Личное знакомство Пушкина с литератором Александром Алексеевичем Мухановым, служившим адъютантом главнокомандующего 2-й армией П. X. Витгенштейна, состоялось в январе 1827 года. Но узнали они друг о друге еще в 1825 году. В ответ на помещенную Мухановым в журнале "Сын отечества" (№ 10) статью о книге французской писательницы г-жи де Сталь "Десять лет изгнания" Пушкин публикует в том же году в "Московском телеграфе" (№ 12) свою статью, в которой, по словам Вяземского, "отделывает" рецензента за его "антистальскую" статью. Эта полемика, впрочем, не повлияла на их дальнейшие отношения.

До отъезда Пушкина из Москвы в мае 1827 года они часто встречались. "Милый мой Муханов, когда же свидимся мы, чтоб ехать к дяде?" - писал Пушкин в феврале 1827 года в доме Муханова на обороте письма к нему Н. А. Полевого. В другой записке Пушкин спрашивал друга: "Ты болен? Сегодня вечером буду у тебя". В марте того же года Александр Алексеевич писал брату Николаю из Москвы: "Я живу по-прежнему, то есть в шуму и свете, в котором хотя часто и не без радости, но часто и мрачно... Я часто видаю Александра Пушкина: он бесподобен, когда не напускает на себя дури".

Владимир Алексеевич - младший брат А. А. Муханова - был камер-юнкером и состоял переводчиком при Московском главном архиве Министерства иностранных дел. П. И. Бартенев писал о нем: "Высокообразованный и самостоятельный в суждениях без заносчивости, благотворительный без шума и оказательства, свой в высших кругах общественной сферы и в то же время доступный всякому и умевший вести живую беседу с последним простолюдином, Владимир Алексеевич был явлением поистине дорогим. Он развивал вокруг себя нравственную тишину и ясность. В нем особенно развито было чувство братства".

В. А. Муханов постоянно встречался с Пушкиным у общих знакомых - у Вяземского, Веневитинова, Баратынского и других. Сохранились две записки к нему Пушкина, датированные сентябрем - октябрем 1826 года; обе они свидетельствуют о том, что поэта интересовал этот человек, что они были коротко знакомы: "Здравствуй; приходи ко мне завтра вечером в 8 ч. - Будем читать "Годунова", - приглашал Пушкин в одной. "Будь у меня вечером и приведи Хомяковых", - просил в другой.

С. С. Мальцов

В центре Москвы, недалеко от Рождественки (участок дома М 7 по Варсонофьевскому пер.), в глубине двора, уже в самом начале XIX века стоял каменный двухэтажный дом, внешне очень скромный, с несколько выдвинутой вперед центральной частью фасада. От ворот к дому тянулись два длинных флигеля; небольшой сад позади дома доходил до Кисельного переулка. В пушкинское время это владение принадлежало "майорше Капитолине Михайловне Мальцовой", жене И. А. Мальцева, бывшей в первом браке замужем за В. Л. Пушкиным, дядей поэта.

У И. А. Мальцова в 20-30-х годах жил его племянник, молодой филолог Сергей Сергеевич Мальцов, член общества "любомудров". По свидетельству С. А. Соболевского - родственника С. С. Мальцова - Пушкин у него бывал. Со слов того же Соболевского П. И. Бартенев записал, что однажды "Сергею Сергеевичу Мальцову, отлично знавшему по-латыни, Пушкин стал объяснять Марциала, и тот не мог надивиться верности и меткости его заметок. Красоты Марциала ему были понятнее, чем Мальцову, изучавшему поэта".

В. С. Голицын

Знакомый Пушкина князь Владимир Сергеевич Голицын в одном из писем к поэту из Москвы указал свой адрес: "Сущевской части, в доме бывшем Шепелевой". Владение Шепелевой, очень большое по площади, впоследствии отошло к монастырю Всех скорбящих (Новослободская ул., 54; дом не сохранился).

Пушкин познакомился с Голицыным, по-видимому, через П. В. Нащокина осенью 1829 года. Владимир Сергеевич был участником войны 1812 года, проявлял в боях беззаветную храбрость, был несколько раз ранен. Выйдя в отставку в 1828 году в чине генерал-майора, он, по воспоминаниям современников, жил в Москве широко и весело, проводя время в концертах, на балах и маскарадах.

Владимир Сергеевич был участником войны 1812 года, проявлял в боях беззаветную храбрость

Выразительную характеристику Голицына оставил знакомый Пушкина по Кишиневу Андрей Михайлович Фадеев: "В сущности он был умный и добрый человек, хотя жизнь его, исполненная авантюр всякого рода, навевала иногда тень на иные его поступки. Он считался не очень хорошим семьянином, хотя чрезвычайно ценил свою жену, достойнейшую женщину княгиню Прасковью Николаевну, любил своих детей; но своевольная ширь его натуры не допускала стеснений или препятствий в его увлечениях... Он был тонкий гастроном, любил хорошо поесть, а еще более угощать других, и великий мастер устраивать всякие светские увеселения: сочинял стихи, водевили, пел комические или сатирические куплеты собственного сочинения и сам себе аккомпанировал на фортепиано. Для знакомства он был человек неоценимый, по приятности своего общества, любезной обязательности, по простоте и добродушию обращения, по увлекательному, ровному характеру..."

В нескольких дошедших до нас письмах к Пушкину Голицын касается разнообразных вопросов, связанных с литературой и музыкой. Так, он приглашает поэта к себе на "Дон-Жуана", имея в виду, по всей вероятности, исполнение оперы Моцарта или отрывков из нее на одном из музыкальных вечеров в своем доме; сообщает Пушкину о посылке ему книг и тут же высказывает свое мнение о них. В 1831 году он пишет музыку на слова Пушкина "Дарует небо человеку" (отрывок из "Бахчисарайского фонтана"). В пору работы поэта над "Каменным гостем" Голицын делится с Пушкиным сведениями о "Дон-Жуане".

21 марта 1835 года он посылает Пушкину из Москвы свой перевод либретто оперы Д. Обера "Немая из Портичи" и, не подписывая письма, заканчивает его так: "Вам немудрено узнать меня по обработке стихов; Вам случалось, при возвращении домой, находить подобные на столике Вашем..." Узнать Голицына в этом "постскриптуме" Пушкину, действительно, было нетрудно.

Ф. Ф. Гагарин

На Большой Дмитровке (Пушкинская ул., 22-24; дом не сохранился) находился деревянный жилой корпус, на каменном фундаменте, с антресолями, принадлежавший в 30-е годы прошлого века "австрийскому подданному временно московскому купцу Сантину Петрову сыну Кампиони". На планах этого владения видно, что к ограде, отделявшей его от Большой Дмитровки, примыкали часть сада и двор, за ними был главный дом, а за домом - большой сад. По обеим сторонам двора тянулись флигеля, выходившие на улицу боковыми фасадами.

Во второй половине 30-х годов в этом доме жил приятель Пушкина генерал-майор в отставке князь Федор Федорович Гагарин, брат жены П. А. Вяземского Веры Федоровны. Пушкин бывал у него. В 1804 году, в 18-летнем возрасте, князь Гагарин поступил на военную службу в лейб-гвардии Семеновский полк. Он участвовал во многих крупных сражениях эпохи: при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау, Гейльсберге, Бородине, Дрездене, Кульме. О князе Гагарине современники оставили множество рассказов, анекдотов, преданий. Вспоминали, как в 1812 году, служа адъютантом при Багратионе, он держал пари с офицерами, что доставит Наполеону два фунта чаю, и доставил; и только якобы благодаря благосклонности Наполеона он благополучно возвратился в русский лагерь.

Превосходный портрет Гагарина находим у Герцена в "Былом и думах": Гагарин "принадлежал к особому типу людей, который часто встречается между польскими панами и русскими офицерами... Это люди храбрые, опрометчивые до дерзости, до безрассудства и очень недальние. Они всю жизнь живут воспоминаниями двух-трех случаев, в которых они прошли сквозь огонь и воду, кому-нибудь обрубили уши, простояли под градом пуль... При этом - они часто хорошие товарищи, особенно в веселой беседе и до первой размолвки; за своих стоят грудью; и вообще имеют больше военной отваги, чем гражданской доблести".

М. Д. Бутурлин, служивший в начале 30-х годов в той самой дивизии, где Гагарин был бригадным генералом, характеризует его как "замечательную личность" и "не столько на военном поприще, сколько в московском обществе. Недостатки его, - пишет Бутурлин, - заключались в человеческой слабости быть везде на первом плане" в эксцентричных выходках, или в замашках казаться молодым, вопреки своих лет. Он долго слыл повесою, дуэлистом и игроком".

Гагарин был бригадным генералом

Князь Гагарин был в приятельских отношениях с А. И. Тургеневым, Чаадаевым, Нащокиным. В. А. Соллогуб замечает в своих "Воспоминаниях", что хотел просить "известного генерала князя Ф. Гагарина" быть его секундантом в предполагавшейся дуэли с Пушкиным.

Пушкин был с Гагариным в приятельских отношениях, не раз упоминал о нем в письмах, посылал ему поклоны через Нащокина. В Москве они часто встречались. 11 мая 1836 года Пушкин писал жене: "Вчера ужинал у князя Федора Гагарина и возвратился в 4 часа утра - в таком добром расположении, как бы с бала".

А. Я. Булгаков

Приезжая в Москву, Пушкин нередко виделся и с Александром Яковлевичем Булгаковым. Их знакомство состоялось 29 сентября 1826 года у Вяземского, где Пушкин читал "Бориса Годунова". Булгаков написал тогда брату: "Он шагает по-шекспировски..."

В 1832 году Булгаков был назначен московским почтдиректором. По словам П. А. Вяземского, "тут он был... совершенно в своей стихии. Он получал письма, писал письма, отправлял письма: словом сказать, купался и плавал в письмах, как осетр в Оке". Он знал всю Москву, и весь город знал Булгакова; все рассказывали ему последние новости, порой изрядно приправленные "крупной солью светской злости", и он спешил передать их своим многочисленным знакомым. Дом Булгакова Пушкин посетил 20 марта 1829 года вместе с Ф. Ф. Вигелем и П. А. Мещерским. Александр Яковлевич жил тогда с семьей в доме отставного прапорщика Н. П. Киреевского (Арбат, 20; дом не сохранился). Это был типичный арбатский особнячок с мезонином. Его невысокий фронтон опирался на четыре ионические колонны (что на старых планах дома торжественно названо порталом). Об этом посещении Пушкина Булгаков писал брату 21 марта: поэт "был очень любезен, ужинал и пробыл до 2-х часов... Ему очень понравилось, что дети, да и мы вообще все, говорили более по-русски, то есть, как всегда".

Особенно часто виделись Пушкин и Булгаков зимой 1831 года. Встречались у Е. А. Долгоруковой, на маскараде в Большом театре, на санном катании у Пашковых; 21 февраля Булгаков был на "славном бале" у Пушкиных, живших поблизости, на Арбате. Обо всех встречах с поэтом он подробно писал брату, добавляя, по своему обыкновению, к подлинным фактам и то, о чем знал лишь по слухам, и тем самым "украшал" повествование изрядным числом светских сплетен. Между прочим, 23 февраля он послал брату "стишки на женитьбу", которые "всклепали уже" на Пушкина, прибавив, что "не помнит их твердо":

 Хочешь быть учтив - поклонись. 
 Хочешь поднять - нагнись, 
 Хочешь быть в раю - молись, 
 Хочешь быть в аду - женись.

"Стишки" эти были известны и Пушкину: он упоминает их в черновой рукописи "Отрывка" ("Несмотря на- великие преимущества"): "...главною неприятностию почитал мой приятель приписывание множества чужих сочинений, как то... четверостишие о женитьбе, в коем так остроумно сказано, что коли хочешь быть умен, учись, а коль хочешь быть в аду, женись".^* При всем том Булгаков не принадлежал к прямым недоброжелателям поэта. Скорее он был из числа тех его "друзей", о которых Пушкин писал в "Онегине":

^* (буквально (франц.).)

 Враги его. друзья его 
 (Что, может быть, одно и то же) 
 Его честили так и сяк. 
 Врагов имеет в мире всяк. 
 Но от друзей спаси нас. боже! 
 Уж эти мне друзья, друзья! 
 Об них недаром вспомнил я. 

В 1834 году Пушкин прервал знакомство с Булгаковым. Поэту стало известно, что московский почтдиректор распечатал письмо его к жене "и нашед в нем отчет о присяге великого князя, писанный, видно, слогом не официальным", донес обо всем полиции. "Я не писал тебе потому, что свинство почты так меня охолодило, что я пера в руки взять был не в силе. Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня в бешенство a la lettre1. Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности (inviolabilite de ia famille) невозможно: каторга не в пример лучше",- писал Пушкин Наталье Николаевне 3 июня 1834 года.

В. С. Огонь-Догановский

Во дворе дома 7 по Пушкинской улице (бывш. Большая Дмитровка) хорошо сохранилось монументальное трехэтажное здание, построенное еще в конце XVIII века. В 1820-1830-х годах дом принадлежал генеральше Е. П. Глебовой-Стрешневой.

Хорошо сохранилось монументальное трехэтажное здание, построенное еще в конце XVIII века

Здесь жил профессиональный игрок Василий Семенович Огонь-Догановский, помещик Серпуховского уезда Московской губернии. Свою квартиру он превратил в игорный клуб, за которым был даже установлен полицейский надзор. Так, 2 января 1830 года жандармский офицер Брянчанинов доносил начальству: "Банковая в карты игра в Москве не переставала никогда; но в настоящее время, кажется, еще усилилась, и в публике не без сожаления замечают слабый в оном присмотр полиции. Между многими домами, составившими для сего промысла партии, дом Догановского есть особенное прибежище игрокам. Сказывают, что игорные дни назначены и сам хозяин мечет банк, быв с другими в компании".

По мнению исследователей "Пиковой дамы", в образе "славного Чекалинского" Пушкин дал "почти портретную" характеристику В. С. Огонь-Догановского: "В Москве составилось общество богатых игроков, под председательством славного Чекалинского, проведшего весь век за картами и нажившего некогда миллионы, выигрывая векселя и проигрывая чистые деньги. Долговременная опытность заслужила ему доверенность товарищей, а открытый дом, славный повар, ласковость и веселость приобрели уважение публики... Он был человек лет шестидесяти, самой почтенной наружности; голова покрыта была серебряной сединою; полное и свежее лицо изображало добродушие; глаза блистали, оживленные всегдашнею улыбкою".

'Самая сильная из страстей'

Страсть к карточной игре, по выражению Пушкина, "самая сильная из страстей", владела им длительное время. В черновых вариантах второй главы "Онегина" есть такие строки:

 Что до меня, то мне на часть 
 Досталась пламенная страсть. 

 Страсть к банку! Ни дары свободы, 
 Ни Феб, ни слава, ни пиры 
 Не отвлекли б в минувши годы 
 Меня от карточной игры; 
 Задумчивый, всю ночь до света 
 Бывал готов я в эти лета 
 Допрашивать судьбы завет: 
 Налево ляжет ли валет? 
 Уж раздавался звон обеден. 
 Среди разорванных колод 
 Дремал усталый банкомет. 
 А я нахмурен, бодр и бледен, 
 Надежды полн, закрыв глаза. 
 Пускал на третьего туза.

Весной 1830 года Пушкин проиграл В. С. Догановскому и его компаньону Л. И. Жемчужникову крупную сумму в 25 тысяч рублей и выдал вексель. Долг тяготил Пушкина. В письмах к П. В. Нащокину, П. А. Вяземскому, к жене он часто возвращается к вопросу о своем карточном долге и просит совета, как ему выбраться "из сетей Догановского".

В. Я. Сольдейн

В одном из писем жене из Москвы в декабре 1831 года Пушкин обещает ей описать свою "жизнь у Нащокина, бал у Солдан, вечер у Вяземского". Но проходит несколько дней, и он пишет, как прежде, без подробностей: "Жизнь моя однообразная, выезжаю редко. Зван был всюду, но был у одной Солдан, да у Вяземской..."

Упомянутая в этих письмах Солдан - Вера Яковлевна Сольдейн, - жена генерал-майора, секретаря голландского посольства при русском дворе X. Ф. Сольдейна, была знакома с Н. Н. Гончаровой. По свидетельству воспитателя дочерей Сольдейн А. Д. Галахова, Наталья Николаевна посещала ее дом. будучи невестой Пушкина.

Современники характеризовали Веру Яковлевну как очень обходительную и образованную женщину. Познакомившись с нею, В. Ф. Вяземская писала мужу в 1827 году: "Это очень умная женщина, немножко слишком учена, потому что она знает по-гречески и по-латыни; но у нее нет ни малейшего оттенка педантизма, и я уже легче дышу, когда я около нее: она меня поймет; она веселая, живая, игривая, прекрасная мать... очень хорошая хозяйка; несмотря на это, следит за тем, что делается в Европе, читает все, что появляется, получает газеты, обожает литературу..."

Дом, в котором жила В. Я. Сольдейн на Пречистенке (Кропоткинская ул., 17а), был построен еще в конце XVIII века для генерал-майора Г. И. Бибикова. Сохранились планы этой усадьбы 1803, 1817 и 1835 годов; сопоставление их показывает, что дом не перестраивался с "допожарных" времен до 1830-х годов. Архитектурный облик центральной части здания не претерпел существенных изменений вплоть до наших дней; в интерьерах восстановлены росписи XVIII века. Пострадали от времени лишь флигеля: левый- не сохранился, правый - значительно перестроен.

Дом, в котором жила В. Я. Сольдейн на Пречистенке

А. М. Устинов

Несколько лет назад в архивном фонде дворянской семьи Устиновых, хранящемся в Государственном архиве Саратовской области, был обнаружен автограф Пушкина: на небольшом листке бумаги поэт записал свой московский адрес:

'На Арбате дом Хитровой А. П.'

Под автографом - пояснение на французском языке: "Рука поэта Пушкина. Адрес, набросанный им самим в нашем большом доме на Вздвиженке, однажды вечером, в большой зале, во время моего отъезда в Саратов. Пушкин был тогда женихом". Запись эта сделана саратовским помещиком Адрианом Михайловичем Устиновым, владельцем огромного дома на Воздвиженке (просп. Калинина, 5). Дом был построен в 1787 году архитектором школы М. Ф. Казакова. В 1812 году здание пострадало от пожара, после чего было отделано вновь. В конце XIX века боковые крылья дома были надстроены и объединены с центральной частью. Хорошо сохранился внешний декор здания, отделка интерьеров. Ныне в этом доме - Государственный музей архитектуры имени А. В. Щусева.

Найденный пушкинский автограф опубликован научным сотрудником Саратовского художественного музея имени А. Н. Радищева К. В. Шиловым в 1974 году в историко-биографическом альманахе "Прометей" (№ 10). Автор публикации предполагает, что Пушкин познакомился с A. М. Устиновым у Гончаровых или у В. Я. Сольдейн, с которыми была дружна жена Устинова, и что 10 февраля 1831 года, перед отъездом Адриана Михайловича в саратовское имение, Пушкин зашел к нему на Воздвиженку, чтобы оставить свой новый адрес и передать томик "Бориса Годунова" давнему приятелю Николаю Ивановичу Кривцову, жившему в Тамбовской губернии по соседству с Устиновыми и дружившему с ними.

А. А. Арсеньев

На Мясницкой (ул. Кирова, 44; здание перестроено) в собственном каменном доме в течение долгого времени жил тайный советник, сенатор Александр Александрович Арсеньев. По воспоминаниям его сына, Ильи Александровича, Пушкин был "коротко" знаком с ним. Во время войны 1812 года А. А. Арсеньев был московским уездным предводителем дворянства, затем "членом комиссии строений, существовавшей в то время в Москве, а затем сенатором, в каковом звании и остался до самой кончины. По инициативе его и по его настоянию, когда он был членом комиссии строений, уничтожена была грязная речонка, обмывавшая стены Кремля, и на ее месте разбиты были три сада". Несколько лет жизни Арсеньев посвятил, по его собственному выражению, "окончанию недоконченного своего образования": он много читал, изучал немецкий язык, занимался историей и философией, а также учил грамоте своих крепостных. В гостях у старого сенатора бывали И. И. Дмитриев, П. Я. Чаадаев, Н. Б. Юсупов, С. Л. Пушкин, М. М. Сонцов (дядя поэта).

Пушкин посещал Арсеньева во второй половине 20-х - начале 30-х годов.

И. Н. Римский-Корсаков

Два дома на Тверском бульваре (Тверской бульв., 24-26) некогда принадлежали генерал-адъютанту И. Н. Римскому-Корсакову. Римский-Корсаков происходил из старинного дворянского рода; начал службу сержантом в лейб-гвардии Конном полку, вскоре переведен был в Кирасирский полк. Случайное знакомство с Г. А. Потемкиным открыло перед ним путь к блестящей придворной карьере: в числе трех офицеров он был представлен Екатерине II для выбора из них флигель-адъютанта. Выбор пал на Римского-Корсакова. В июне 1778 года он был назначен флигель-адъютантом к императрице, а затем, в течение нескольких месяцев, пожалован в действительные камергеры, в генерал-майоры и в генерал-адъютанты.

По свидетельству современников, дом Римского-Корсакова "с большим великолепным садом, с беседками, статуями и прудами, посещался всей Москвой". Бывал здесь и Пушкин, беседовавший с хозяином о прошлом, о временах Екатерины. Надо полагать, что Пушкин посещал и знаменитый Корсаков сад, находившийся к северу от Садовой-Самотечной улицы (приблизительно там, где теперь расположены дома 11-15 по Делегатской улице). С этими местами сзязана история рода Пушкиных. В XVIII веке здесь находилась загородная усадьба Александра Петровича и затем Льва Александровича Пушкиных - прадеда и деда Александра Сергеевича. В 1798 году Сергей Львович и Василий Львович Пушкины продали наследственное владение.

И. Н. Римский-Корсаков приобрел эту обширную усадьбу с большим садом, прудами и оранжереями в 1824 году

И. Н. Римский-Корсаков приобрел эту обширную усадьбу с большим садом, прудами и оранжереями в 1824 году. В саду устраивались концерты, иллюминации, полеты воздушных шаров, в аллеях пели песельники.

Балы у Д. В. Голицына

Здание Моссовета (ул. Горького, 13) было до революции "казенным домом, занимаемым московским военным генерал-губернатором". "Дом генерал-губернатора, прекраснейшее здание о 4 этажах... есть одно из огромнейших по всей Тверской улице,- сообщает "Исторический путеводитель" по Москве 1831 года.- Это был дом генерал-фельдмаршала графа Захара Григорьевича Чернышева. Казна купила его в 1784 году, и с тех пор оный назначен для жительства московских главнокомандующих. Он заслуживает внимания прекрасною своею архитектурою: нечто величественное видно во всех частях оного; у главных наружных дверей стоят на пьедесталах колоссальные фигуры хорошей работы, представляющие аллегорические... божества". В интерьерах этого здания, в настоящее время значительно перестроенного, сохранились росписи XVIII века.

В 1820-1830-х годах в доме на Тверской московский генерал-губернатор князь Д. В. Голицын устраивал знаменитые в Москве балы и маскарады, на которых бывал и Пушкин. Об этом свидетельствует, например, запись Екатерины Ушаковой: переписав посвященное ей пушкинское стихотворение "В отдалении от вас", она озаглавила его "Экспромт, сказанный в мазурке на бале у князя Голицына". На балу у Голицына Пушкин, по свидетельству С. П. Сушкова, познакомился с его сестрой Евдокией Петровной Сушковой, будущей поэтессой Ростопчиной. Позднее она рассказала об этом знакомстве в стихотворении "Две встречи". В конце 1829 года на балу в доме генерал-губернатора были поставлены "живые картины", в которых участвовала Н. Н. Гончарова. "Маленькая Гончарова, в роли сестры Дидоны, была восхитительна", - сообщал брату А. Я. Булгаков. О том же писал и П. А. Вяземский Пушкину 2 января 1830 года: "А что за картина была в картинах Гончарова!" О "живых картинах" у Голицына вспоминал Пушкин в письме к невесте 20 июля 1830 года; по дороге из Москвы в Петербург он нагнал их общего знакомого Всеволожского, и они "закончили путь вместе, подробно обсуждая картины князя Голицына", может быть и те, в которых участвовала Наталья Николаевна.

А. А. Толстая

В 1911 году была издана отдельной книгой переписка Л. Н. Толстого с графиней А. А. Толстой, его двоюродной теткой и близким другом, переписка, длившаяся 47 лет - с 1857 по 1903 год. Александра Андреевна была одиннадцатью годами старше племянника. Сохранился ее рассказ о встрече с Пушкиным осенью 1826 года, когда ей было 9 лет. Ее отец, граф Андрей Андреевич (браг И. А. Толстого - деда Льва Николаевича), узнав, "что Пушкин, вызванный государем из своей ссылки в селе Михайловском, находится в Москве... пожелал иметь его своим гостем". Александре Андреевне запомнилось первое посещение Пушкина: "Устроены были танцы - под фортепьяно, - и вот, протанцевав с несколькими взрослыми барышнями, бывшими у нас на вечере, Пушкин пригласил затем и меня, как дочь хозяина дома..." Встреча эта, по-видимому, произошла в доме графини А. И. Толстой - матери А. А. Толстого, в Малом Власьевском переулке, где ей принадлежали два небольших дома - каменный и деревянный (ул. Танеевых, 8-10; дома не сохранились).

А. Д. Чертков

Дом 7 по улице Кирова - одно из старинных московских зданий. Еще "переписные книги" XVIII века упоминали о находившихся здесь, на бывшей Мясницкой, каменных палатах, за которыми вплоть до Малой Лубянки простирался сад. Во время пожара 1812 года дом уцелел. Позднее здание неоднократно перестраивалось; декор фасада относится к середине XIX века. В 1830-х годах владельцем этой обширной усадьбы стал Александр Дмитриевич Чертков - председатель Московского общества истории и древностей российских, археолог и нумизмат, основатель знаменитой Чертковской библиотеки. А. Д. Чертков был одним из образованнейших людей своего времени, хотя и не учился ни в гимназии, ни в университете; богатейшие свои познания он приобрел в результате неустанного самообразования и углубленного чтения. П. И. Бартенев писал о нем: "...сосредоточенный, молчаливый, порой чудной на вид, он скромно, но постоянно и неуклонно следовал по однажды избранному пути, так что многие его знакомые, встречаясь с ним в светских кружках, вовсе и не подозревали в нем многосторонней учености".

А. Д. Чертков

В молодости Чертков был одним из организаторов московского ополчения и участвовал в заграничных походах, в сражениях под Дрезденом, Кульмом и Лейпцигом.

В 1822 году Александр Дмитриевич вышел в отставку и два года прожил за границей - в Австрии, Швейцарии и Италии, изучая историю и археологию этих стран. Вернувшись в Россию, он некоторое время занимался естественными науками, но с 30-х годов, когда поселился в Москве, увлекся изучением русской истории. Занявшись науками, Чертков мало-помалу собрал прекрасную библиотеку. По его собственным словам, его интересовало "все, что когда-либо и на каком бы то ни было языке писано о России". После смерти А. Д. Черткова библиотека его была открыта для публики. Здесь работали многие русские писатели; с 1863 года при библиотеке стал издаваться журнал "Русский архив". В 1883 году, когда открылся Исторический музей, библиотека и нумизматическая коллекция были переданы туда.

Одно из старинных московских зданий

Пушкин был у Черткова в свой последний приезд в Москву в мае 1836 года. "Недавно сказывают мне, что приехал ко мне Чертков, - писал он жене. - Отроду мы друг к другу не езжали. Но при сей верной оказии вспомнил он, что жена его мне родня, и потому привез мне экземпляр своего "Путешествия в Сицилию". Не побранить ли мне его en bon parent^*?" Пушкин обедал у Черткова и, конечно, осмотрел его уникальное книжное собрание.

^* (по-родствеиному (франц.).)

Д. Н. Свербеев

"Пушкин, которого я видела в пятницу у Свербеевых, очаровал меня решительно...",- писала 19 мая 1836 года поэту Н. М. Языкову сестра его Екатерина Михайловна.

Во второй половине 30-х годов в салоне Дмитрия Николаевича Свербеева по пятницам собирались московские литераторы и общественные деятели. Здесь бывали А. И. Тургенев, Н. М. Языков, Гоголь, Чаадаев... и, как свидетельствуют современники, Пушкин.

Точно установить адрес Свербеева тех лет пока не удалось. Можно только предположить, что эти пятницы устраивались в доме "бригадирши" Е. В. Новосильцевой (ныне Страстной бульв., 6), где Д. Н. Свербеев жил позднее, в 1839 году.