Дружеские семьи

Ушаковы

Осенью или зимой 1826 года Пушкин познакомился на балу с 17-летней Екатериной Николаевной Ушаковой - дочерью статского советника Н. В. Ушакова. Пушкин увлекся ею и стал часто бывать в этой семье.

Ушаковы жили на Средней Пресне (ул. Заморенова, 16; дом не сохранился). В то время это была окраина Москвы. "Ни одна из двадцати частей города Москвы не имеет менее достопримечательного, как сия Пресненская, - говорится в "Историческом путеводителе", - но зато часть сия представляет точно как бы загородное гульбище..."

Фасад дома Ушаковых, судя по архивным чертежам, украшали колонны; первый этаж дома был каменным, второй - деревянным. К дому примыкали узкий длинный двор и небольшой сад.

У Ушаковых часто собирались литераторы, музыканты, певцы; бывали П. А. Вяземский, В. Л. Пушкин, С. А. Соболевский, приходившийся Ушаковым родней. Все члены семьи - и старшие и младшие - очень любили литературу и музыку. В их доме хранились два списка "Горя от ума", 1825 и 1826 годов,- когда эта грибоедовская комедия была под запретом.

У Ушаковых часто собирались литераторы, музыканты, певцы

Пушкин, по словам его биографа Л. Н. Майкова, "охотно беседовал" с хозяйкой дома Софьей Андреевной Ушаковой "и часто просил ее диктовать ему известные ей русские народные песни и повторять их напевы. Еще более находил он удовольствия в обществе ее дочерей. Обе они были красавицы, отличались живым умом и чувством изящного".

Пушкина встречали здесь приветливо и радостно: его стихи и целые поэмы повторялись наизусть, песни и романсы на его слова звучали чаще других, в альбомах Екатерины и ее младшей сестры Елизаветы появлялись блестящие пушкинские зарисовки- автопортреты, профили сестер, забавные карикатуры. Поэт бывал в доме Ушаковых часто, иногда по два-три раза в день. В Москве говорили, что Пушкин влюблен в Екатерину. "Пушкин во все пребывание свое в Москве только и занимался, что Ушаковою. На балах, на гуляньях он говорил только с нею, а когда случалось, что в собрании Ушаковой нет, то Пушкин сидит целый вечер в углу задумавшись, и ничто уже не в силах развлечь его!" - записала в своем дневнике знакомая Ушаковых Е. С. Телепнева.

Перед отъездом в Петербург, 16 мая 1827 года, Пушкин вписал в альбом Екатерины Николаевны восьмистишие:

 В отдалении от нас 
 С вами буду неразлучен, 
 Томных уст и томных глаз 
 Буду памятью размучен; 
 Изнывая в тишине, 
 Не хочу я быть утешен, - 
 Вы ж вздохнете ль обо мне, 
 Если буду я повешен?

Легкий мадригал неожиданно завершается печальной нотой; последняя строка, грустная и тревожная, кажется возвращением к какому-то недавнему невеселому разговору...

Ек. Н. Ушакова. Рисунок Пушкина

Екатерина Ушакова тоже не осталась равнодушной к поэту. По свидетельству Елизаветы Николаевны, когда он уехал, Екатерина ни о чем другом не могла говорить, "кроме как о Пушкине и о его сочинениях. Она их знает все наизусть, прямо совсем рехнулась", - писала младшая сестра брату Ивану.

В следующие приезды в Москву Пушкин неизменно бывал у "неотъемлемых" своих Ушаковых. В альбоме Елизаветы сохранились его рисунки 1829 года: стремительные, остроумные, часто насмешливые, они прекрасно воссоздают атмосферу непринужденности, дружелюбия, веселого лукавства, "ветрености милой", царившую в пресненском доме Ушаковых.

В это же время в московском свете все чаще и чаще стали говорить о новом увлечении Пушкина - Натальей Гончаровой. Если судить по письмам Пушкина и его друзей, то в начале 1830 года поэт не знал еще, с которой из двух московских красавиц свяжет он свою судьбу. "Правда ли, что моя Гончарова выходит за архивного Мещерского? Что делает Ушакова, моя же?" - спрашивал он в письме к Вяземскому из Петербурга в конце января. Знакомый Пушкина Н. М. Смирнов писал о нем впоследствии: "В 1831 году он женился на Гончаровой. Все думали, что он влюблен в Ушакову; но он ездил, как после сам говорил, всякий день к сей последней, чтоб два раза в день проезжать мимо окон первой". Последнее стихотворение, посвященное Пушкиным Екатерине Ушаковой, написано в январе 1830 года в ответ на ее письмо.

 Я вас узнал, о мой оракул! 
 Не по узорной пестроте 
 Сих неподписанных каракул; 
 Но по веселой остроте, 
 Но по приветствиям лукавым, 
 Но по насмешливости злой 
 И по упрекам... столь неправым, 
 И этой прелести живой.

С. Д. Киселев

С Сергеем Дмитриевичем Киселевым Пушкин был в приятельских отношениях. Участник Отечественной войны и заграничных походов, Киселев в 1821 году вышел в отставку в чине полковника. Он жил в Москве почти безвыездно и был знаком со многими выдающимися людьми своего времени - литераторами, музыкантами, общественными деятелями.

К зиме 1828/29 года относится запись П. А. Вяземского: "В первый раз Пушкин читал нам "Полтаву" в Москве у Сергея Киселева при "американце" - Толстом и сыне Башилова". Предполагают, что это происходило в доме графини Головкиной, расположенном "вдоль проезда от Никитских ворот к Арбатским": Киселев жил здесь в 1826 году и, быть может, позднее - в 1828-1829 годах (Суворовский бульв., 8а; здание перестроено; ныне здесь размещается Центральный Дом журналиста).

Во второй половине 1820-х и в начале 1830-х годов Пушкин встречался с Киселевым у Ушаковых, поскольку Киселев был влюблен в младшую сестру - Елизавету Николаевну. В ее альбоме Пушкин сделал несколько зарисовок их будущего "семейного счастья". А в марте 1830 года он написал Вяземскому: "Киселев женится на Л(изавете) Ушаковой, и Катерина говорит, что они счастливы до гадости".

В 1830 году Сергей Дмитриевич снял квартиру в доме графа Ф. М. Шереметева

В 1830 году Сергей Дмитриевич снял квартиру в доме графа Ф. М. Шереметева на Поварской (ул. Воровского, 27). Здание, построенное вскоре после войны 1812 года по одному из типовых проектов, разработанных Комиссией строений, хорошо сохранилось. Отсутствуют лишь изящные решетки балконов, которые прежде украшали боковые стороны дома, и ряд других архитектурных деталей. В этом доме Пушкин мог бывать в 1830 году.

Римские-Корсаковы

Дом Марии Ивановны Римской-Корсаковой, "чрезвычайно милой представительницы Москвы", как отрекомендовал ее Пушкин в одном из писем к брату Льву Сергеевичу, называли "домом Фамусова" (Пушкинская пл., 3; дом не сохранился). Известно, что здесь часто бывал А. С. Грибоедов. "...И как раз в том кругу, к которому принадлежала семья Римских-Корсаковых, Грибоедов, наезжая в Москву, наблюдал московское общество", - писал М. О. Гершензон в книге "Грибоедовская Москва".

М. И. Римская-Корсакова

Дом Римских-Корсаковых - каменный, трехэтажный, с красивым лепным фризом и фронтоном - выходил фасадом на Страстную площадь. Высокие полуциркульные окна бельэтажа, рустовка стен, панно, симметрично располагавшиеся над парадными подъездами, придавали зданию нарядный вид. За домом, во дворе, был каменный двухэтажный флигель, соединенный с главным зданием крытой галереей, и разные службы.

Этот дом был знаком многим москвичам. "Мария Ивановна Римская-Корсакова должна иметь почетное место в преданиях хлебосольной и гостеприимной Москвы. Она жила, что называется, открытым домом, давала часто обеды, вечера, балы, маскарады, разные увеселения, зимою санные катанья за городом, импровизированные завтраки", - писал П. А. Вяземский. 26 октября 1826 года Мария Ивановна устроила у себя вечер в честь Пушкина. "К 8 часам я в гостиной у Корсаковой, - записала в дневнике А. Г. Хомутова. - Там собралось уже множество гостей. Дамы разоделись и рассчитывали привлечь внимание Пушкина, так что когда он взошел, все они устремились к нему и окружили его..."

'Открытый дом'

У Римских-Корсаковых Пушкин бывал в 1826-1830 годах. Он сблизился с сыном Марии Ивановны Григорием Александровичем. К этому времени Г. А. Римский-Корсаков не служил: он вышел в отставку в 1820 году. Известно, что он входил в тайное общество и, наверное, был бы осужден, если бы не уехал за границу (в 1823-1826 годах он жил в Вене). П. А. Вяземский, близко знавший Григория Александровича, считал его "замечательным человеком по многим нравственным качествам и по благородству характера".

А. А. Римская-Корсакова (?). Рисунок Пушкина

Пушкин был знаком и с дочерьми Марии Ивановны. В одну из ее "красавиц-дочерей" - Александру Александровну - Пушкин в ту пору "привлюбился" и, по свидетельству Вяземского, воспел ее "намеками" в "Онегине":

 Но та, которую не смею 
 Тревожить лирою моею, 
 Как величавая луна, 
 Средь жен и дев блестит одна. 
 С какою гордостью небесной 
 Земли касается она! 
 Как негой грудь ее полна! 
 Как томен взор ее чудесный!... 

Есть упоминания о том, что Пушкин навещал эту семью в конце 1828- начале 1829 года. Так, 12 декабря 1828 года П. А. Вяземский писал А. И. Тургеневу: "Здесь Александр Пушкин, я его совсем не ожидал... Приехал недели на три, как сказывает... Вчера должен он был быть у Корсаковой..." 9 января 1829 года Вяземский снова замечает о Пушкине: "Постояннейшие его посещения были у Корсаковых и у цыганок".

В 1831 году Пушкин начал работу над большой повестью, условно называемой "Роман на Кавказских водах". В основу ее сюжета он предполагал положить реальное происшествие, случившееся во время поездки М. И. Римской-Корсаковой на Кавказские минеральные воды летом 1828 года. "Слыхали ли Вы о похищении г-жи Корсаковой каким-то черкесским князем?" - писала дочь Карамзина княгиня Е. Н. Мещерская дяде своему П. А. Вяземскому. "Если б это была правда, - добавляла она, - какой прекрасный сюжет для Пушкина..." Героиня повести в первоначальных планах носила имя Алины Корсаковой, прототипом для нее должна была стать Александра Александровна. Несколько строк в пушкинских набросках посвящено описанию ее внешности: "...девушка лет 18-ти, стройная, высокая, с бледным прекрасным лицом и черными огненными глазами..."

Портретов Александры Корсаковой не сохранилось, но в рукописи одного из планов повести есть изображение стройной девушки с тонкими чертами прекрасного лица и "черными огненными глазами", которое Т. Г. Цявловская в книге "Рисунки Пушкина" атрибуирует как портрет Александры Корсаковой.

Одним из героев повести должен был стать брат Александры Александровны Григорий Корсаков, названный в плане Pelham (по имени героя романа Бульвера "Пелам, или Приключения одного джентльмена"). Но Пушкин написал лишь первые страницы своей повести.

Урусовы

На улице Алексея Толстого (бывшей Спиридоньевке), в глубине двора, примыкающего к Садовой-Кудринской, сохранился старинный каменный дом (ул. Алексея Толстого, 40; здание надстроено), принадлежавший в пушкинское время князю Александру Михайловичу Урусову - президенту Московской дворцовой палаты, сенатору.

Судя по плану 1816 года, к дому когда-то примыкал большой сад; длинный узкий двор со службами отделялся от "проезда по Земляному валу" "палисадами" (такие "палисады" в то время предписывалось иметь всем владельцам домов, выходивших на Садовое кольцо).

По приезде в Москву из ссылки Пушкин часто бывал гостем Урусовых. Семья у них была большая: семь сыновей и четыре дочери. М. И. Семевский, изучавший в 1860-х годах вопрос о связях Пушкина с домом Урусовых, писал: "Прекрасная среда, его окружавшая, красота и любезность молодых хозяек действовали на нашего поэта возбудительно, и он, проводя почти каждый вечер у князя Урусова, бывал весьма весел, остер и словоохотлив. В рассказах, импровизациях и шутках бывал в это время неистощим. Между прочим, он увлекал присутствовавших прелестной передачей русских сказок. Бывало, все общество соберется вечером кругом большого круглого стола, - и Пушкин поразительно увлекательно переносит слушателей своих в фантастический мир, населенный ведьмами, домовыми, лешими, русалками и всякими созданиями русского эпоса..."

Княжне Софье Урусовой посвящен пушкинский мадригал - перевод четверостишия Вольтера:

 Не веровал я троице доныне: 
 Мне бог тройной казался все мудрен; 
 Но вижу вас и, верой одарен, 
 Молюсь трем грациям в одной богине.

По словам современников, она была очень хороша собой: "красавицей совершенной" называл ее А. Я. Булгаков, "необыкновенную красоту" княжны отмечал Ф. Ф. Вигель.

С именем Софьи Урусовой связана история несостоявшейся дуэли Пушкина с артиллерийским офицером В. Д. Соломирским - родственником княгини Урусовой. По словам Семевского, "особенное внимание, которое столь справедливо встречал Пушкин в этом семействе, и в особенности внимание молодой княжны, - предмета сокровенного обожания со стороны Соломирского,- возбуждало в нем сильнейшую ревность". Соломирский нашел повод "придраться" к Пушкину и вызвал его на дуэль. Секундантом Пушкина был его приятель Павел Александрович Муханов (двоюродный брат знакомых Пушкина А. А. и В. А. Мухановых), секундантом Соломирского - Алексей Васильевич Шереметев, товарищ П. А. Муханова по полку. В то утро, когда Пушкин получил вызов Соломирского, все участники дуэли собрались на квартире С. А. Соболевского, где жил тогда Пушкин. "...При дружных усилиях обоих секундантов, - пишет Семевский, - и при посредничестве Соболевского, имевшего, по свидетельству Муханова, большое влияние на Пушкина, примирение состоялось. Подан был роскошный завтрак и, с бокалами шампанского, противники, без всяких извинений и объяснений, протянули друг другу руки".