18 февраля 1831 года

18 февраля 1831 года

 Исполнились мои желания. Творец 
 Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна, 
 Чистейшей прелести чистейший образец.

"Мадонна"

"Он очарован своей Наташей, говорит о ней, как о божестве", - писала мать поэта его сестре О. С. Павлищевой в июле 1830 года.

...С того зимнего вечера, когда Пушкин впервые увидел юную Наталью Гончарову, до 18 февраля 1831 года - дня его свадьбы - прошло два года, полных тревог, ожиданий, беспокойства, надежд. Временами подступало чувство душевного одиночества, острой "сердечной тоски". Так было и перед самой женитьбой. Всего за неделю до венчания, 10 февраля, он сообщал своему другу Н. И. Кривцову: "...я женюсь без упоения, без ребяческого очарования. Будущность является мне не в розах, но в строгой наготе своей. Горести не удивят меня: они входят в мои домашние расчеты. Всякая радость будет мне неожиданностию". Но проходит совсем немного времени, и Пушкин, впервые за долгие годы, признается в своем счастии. "Я женат - и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился", - пишет он П. А. Плетневу.

Позднее Пушкин напишет жене: "Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив".

Далее речь пойдет о тех московских домах, посещение которых было связано с предсвадебными хлопотами Пушкина и с его женитьбой.

Н. Н. Пушкина

Первая встреча с Н. Н. Гончаровой

В романе Л. Н. Толстого "Война и мир" есть описание знаменитых балов Иогеля - "самых веселых" в Москве: "Особенного на этих балах было то, что не было хозяина и хозяйки: был, как пух летающий, по правилам искусства расшаркивающийся добродушный Иогель, который принимал билетики за уроки от всех своих гостей; было то, что на эти балы еще езжали только те, кто хотел танцевать и веселиться, как хотят этого тринадцати- и четырнадцатилетние девочки, в первый раз надевающие длинные платья".

На одном из таких балов зимой 1828/29 года в доме Кологривовых на Тверском бульваре Пушкин впервые встретил 16-летнюю Наталью Гончарову. Дом Кологривовых (Тверской бульв., 22) не сохранился. Этот небольшой особняк был прост и своеобразен. Центральную часть фасада выделяли невысокий аттик, изящный фриз и лепные венки над окнами; очень красивы были чугунные детали балконной решетки.

Гончаровы

"Пушкин, влюбившись в Гончарову, просил "Американца", графа Толстого, старинного знакомого Гончаровых, чтоб он к ним съездил и испросил позволения привести Пушкина. На первых порах Пушкин был очень застенчив, тем более, что вся семья обращала на него большое внимание... Пушкину позволили ездить. Он беспрестанно бывал", - рассказывал П. И. Бартеневу брат Натальи Николаевны С. Н. Гончаров.

Гончаровы жили на Большой Никитской (ул. Герцена, 48-50; дом не сохранился). Издавна здесь, как и на близлежащих улицах, селилось московское дворянство. Дом Гончаровых, построенный после 1812 года, был деревянный, одноэтажный, с антресолями, и выходил на Большую Никитскую тремя окнами. Длинный деревянный забор отделял от улицы двор с жилыми и хозяйственными постройками, тянувшимися вдоль Скарятинского переулка (ул. Наташи Качуевской) и Малой Никитской (ул. Качалова). Таким представляется дом Гончаровых по плану 1832 года и рисунку А. М. Васнецова 1880 года, на котором изображено длинное унылое строение, скорее напоминающее деревенский дом, чем городскую усадьбу в одной из дворянских частей Москвы.

Н. Н. Пушкина. Рисунки Пушкина

Жизнь обитателей этого дома была нелегкой, обремененной нуждой и заботами. Глава семьи - Николай Афанасьевич Гончаров, человек одаренный и хорошо образованный, страдал тяжелым недугом - психическим расстройством. Он не мог вести дела и помогать семье материально. Болезнь мужа, постоянные денежные затруднения отразились на характере Натальи Ивановны Гончаровой; с годами она стала деспотичной, до фанатизма религиозной. "В Москве она жила почти бедно, - вспоминала княгиня Е. А. Долгорукова (урожденная Малиновская), - и когда Пушкин приходил к ней в дом женихом, она всегда старалась выпроводить его до обеда или до завтрака. Дочерей своих бивала по щекам..." Условия, в которых воспитывалась Н. Н. Гончарова, не могли не сказаться на ее характере. Многие знавшие ее люди отмечали присущую ей робость, застенчивость, замкнутость...

Все же главное, что поражало в Гончаровой, - это редкостная ее красота, неотразимое обаяние. "Наташа была действительно прекрасна... - вспоминала Н. М. Еропкина, часто встречавшаяся с ней в ту пору. - Воспитание в деревне на чистом воздухе оставило ей в наследство цветущее здоровье. Сильная, ловкая, она была необыкновенно пропорционально сложена, отчего и каждое движение ее было преисполнено грации. Глаза добрые, веселые, с подзадоривающим огоньком из-под длинных бархатных ресниц. Но покров стыдливой скромности всегда вовремя останавливал слишком резкие порывы. Но главную прелесть Натали составляли отсутствие всякого жеманства и естественность...

Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в обращении, помимо ее воли, покоряли ей всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо... Все в ней самой и манера держать себя было проникнуто глубокой порядочностью. Все было comme il faut - без всякой фальши". Вскоре после знакомства с Натальей Николаевной Пушкин сделал ей предложение, но получил неопределенный ответ. По словам С. Н. Гончарова, ему "напрямик не отказали, но отозвались, что надо подождать и посмотреть, что дочь еще слишком молода и пр.". В ту же ночь, 1 мая 1829 года, Пушкин выехал в действующую армию на Кавказ, где шла война России с Турцией.

Вернувшись в Москву из Арзрумского похода в сентябре 1829 года, Пушкин сразу помчался на Большую Никитскую. "Было утро, - вспоминал С. Н. Гончаров, - мать еще спала, а дети сидели в столовой за чаем. Вдруг стук на крыльце, и вслед за тем в самую столовую влетает из прихожей калоша. Это Пушкин, торопливо раздевавшийся. Войдя, он тотчас спрашивает про Наталью Николаевну. За нею пошли, но она не смела выйти, не спросившись матери, которую разбудили. Будущая теща приняла Пушкина в постели".

"Сколько мук ожидало меня по возвращении! - писал Пушкин Н. И. Гончаровой 5 апреля 1830 года.- Ваше молчание, ваша холодность, та рассеянность и то безразличие, с какими приняла меня м-ль Натали... У меня не хватило мужества объясниться, - я уехал в Петербург в полном отчаянии. Я чувствовал, что сыграл очень смешную роль, первый раз в жизни я был робок, а робость в человеке моих лет никак не может понравиться молодой девушке в возрасте вашей дочери. Один из моих друзей едет в Москву, привозит мне оттуда одно благосклонное слово, которое возвращает меня к жизни..."

Впоследствии П. А. Вяземский пояснял, что упоминание Пушкина об "одном благосклонном слове, возвратившем его к жизни", относится к следующему. "Зная, что Пушкин давно влюблен в Гончарову, и увидав ее на балу у кн. Д. В. Голицына, князь Вяземский поручил И. Д. Лужину, который должен был танцевать с Гончаровой, заговорить с нею и с ее матерью мимоходом о Пушкине, с тем, чтобы по их отзыву доведаться, как они о нем думают. Мать и дочь отозвались благосклонно и велели кланяться Пушкину. Лужин поехал в Петербург, часто бывал у Карамзиных и передал Пушкину этот поклон".

Дом на Большой Никитской

12 марта 1830 года Пушкин снова приехал в Москву, в апреле вновь сделал предложение Наталье Николаевне и на этот раз получил ее согласие; 6 мая состоялась помолвка.

В то смутное и радостное время Пушкин создает прозаический отрывок, во многих чертах автобиографичный (черновой автограф датирован 12 и 13 мая): "Участь моя решена. Я женюсь... Та, которую любил я целые два года, которую везде первую отыскивали глаза мои, с которой встреча казалась мне блаженством - боже мой - она... почти моя... Я женюсь, т. е. я жертвую независимостию, моей беспечной, прихотливой независимости), моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством.

Помолвка

Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтиться без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?"

Свадьба была назначена на май, но из-за отсутствия денег на приданое невесты отложена на сентябрь. Однако и в сентябре она не состоялась. Впоследствии Наталья Николаевна рассказывала П. В. Анненкову, что "свадьба их беспрестанно была на волоске от ссор жениха с тещей, у которой от сумасшествия мужа и неприятностей семейных характер испортился. Пушкин ей не уступал, и, когда она говорила ему, что он должен помнить, что вступает в ее семейство, отвечал: Это дело вашей дочери, - я на ней хочу жениться, а не на вас. Наталья Ивановна диктовала даже дочери колкости жениху, но та всегда писала в виде P. S., после нежных писем, и Пушкин уже понимал, откуда идут строки".

1 сентября Пушкин уехал в Болдино, нижегородское имение отца, чтобы заложить выделенную ему Сергеем Львовичем деревеньку Кистеневку и получить деньги, необходимые для женитьбы. Начавшаяся эпидемия холеры, как известно, задержала его в Болдине на три месяца, и в эту свою самую плодотворную Болдинскую осень он полон нескончаемой тревоги за невесту. В письмах, проникнутых нежной любовью, беспокойством, мягким и добрым юмором, Пушкин умоляет ее уехать из Москвы: "Въезд в Москву запрещен, и вот я заперт в Болдине. Во имя неба, дорогая Наталья Николаевна, напишите мне, несмотря на то, что вам этого не хочется. Скажите мне, где вы? Уехали ли вы из Москвы?.. Я совершенно пал духом и право не знаю, что предпринять. Ясно, что в этом году (будь он проклят) нашей свадьбе не бывать. Но не правда ли, вы уехали из Москвы?" (11 октября). "Как вам не стыдно было оставаться на Никитской во время эпидемии? Так мог поступать ваш сосед Адриян^*, который обделывает выгодные дела. Но Наталья Ивановна, но вы! - право, я вас не понимаю" (4 ноября).

^* (Так звали гробовщика, жившего в Скарятинском переулке, против дома Гончаровых. С рассказами о нем связан сюжет повести ж Гробовщик".)

Наконец 5 декабря Пушкин приехал в Москву, откуда писал П. А. Плетневу: "Нашел тещу озлобленную на меня, и насилу с нею сладил, но слава богу - сладил. Насилу прорвался я и сквозь карантины - два раза выезжал из Болдина и возвращался. Но слава богу, сладил и тут".

В 1833 году (25-29 августа) и в 1834 году (8-10 сентября) Пушкин проездом останавливался в доме Гончаровых.

Церковь у Никитских ворот

"18 февраля. Сегодня свадьба Пушкина наконец. С его стороны посажеными Вяземский и гр. Потемкина, а со стороны невесты Ив. Ал. Нарышкин и А. П. Малиновская. Хотели венчать их в домовой церкви кн. Серг. Мих. Голицына, но Филарет не позволяет. Собирались его упрашивать". "19 февраля... Филарет таки поставил на своем: их обвенчали не у кн. Серг. Мих., а у Старого Вознесения", - писал брату в Петербург А. Я. Булгаков.

Интересна история церкви, где венчались Пушкин и Н. Н. Гончарова (ул. Качалова, 5). Рядом с церковью, сохранившейся до нашего времени, была прежде небольшая пятиглавая церковь с двумя приделами, с шатровой колокольней над входом, построенная в 1685 году, и называлась она "Вознесение в Сторожах" (т. е. в слободе, где жили дворцовые сторожа).

По плану Москвы 1775 года, предусматривавшему строительные работы в связи со сносом стены Белого города, здесь была запроектирована полуциркульная площадь. Центр ее должен был занять новый грандиозный храм Вознесения, заказчиком которого был князь Г. А. Потемкин-Таврический. Он отдавал под постройку принадлежавший его родне обширный земельный участок.

Строительство нового здания, начавшееся в 1797 году, продвигалось медленно. К 1816 году была отстроена лишь западная часть - трапезная, куда из старого здания перенесли приделы. Окончание строительства и освящение церкви относятся к 1840-м годам. Именно с этого времени церковь и стала называться Большим Вознесением.

Изучение памятника, проведенное научным сотрудником Музея архитектуры имени А. В. Щусева Е. А. Белецкой, показало, что церковь была достроена по проекту академика архитектуры Ф. М. Шестакова. Возможно, после смерти Шестакова в 1835 году работы по завершению строительства храма вел архитектор А. Г. Григорьев.

В феврале 1831 года, когда венчался Пушкин, продолжалось строительство подкупольной части новой церкви; но существовала еще и старая церковь (она была разобрана лишь в конце 1831 года, а колокольня снесена в 1933 году).

По мнению одного из знатоков истории Москвы пушкинской эпохи - В. С. Попова, венчание Пушкина и Гончаровой происходило в старинной церкви; свое предположение он основывает на свидетельстве А. Я. Булгакова-"москвича до мозга костей", который пишет: "...их обвенчали... у Старого Вознесения". Впрочем, известно и другое свидетельство о месте венчания Пушкина. В 1850-х годах П. И. Бартенев записал со слов Е. А. Долгоруковой, присутствовавшей на церемонии: "Венчались в приходе Невесты, у Большого Вознесения".

Сонцовы

На Остоженке (Метростроевская ул., 5; дом не сохранился) в пушкинское время стояло двухэтажное каменное здание. Поместительный дом был окружен просторным двором со служебными постройками.

В этом доме, принадлежавшем полковнику Д. П. Черевину, жила тетушка Пушкина Елизавета Львовна Сонцова, ее муж Матвей Михайлович и две дочери - Екатерина и Ольга.

О Сонцовых современники отзывались с явной иронией. Так, Баратынский и Соболевский высмеяли их в стихотворении "Жил да был петух индейский" (обиженные Сонцовы приписывали эти стихи Пушкину). И. А. Арсеньев, сын московского знакомого Пушкина сенатора А. А. Арсеньева, писал в своих воспоминаниях: "...Сонцов был действительно похож на индейского петуха: толстый, постоянно пыхтевший, чванный и вечно всем недовольный..." Встречаются, правда, в мемуарах современников и свидетельства о том, что Матвей Михайлович был любезным человеком, хорошим рассказчиком, поддерживал дружеские отношения со многими литераторами, а в молодости и сам пробовал силы как переводчик. Жена Сонцова, Елизавета Львовна, по словам встречавшейся с ней в 1832 году Е. И. Раевской, была "...полна претензиями... Невольно, глядя на нее, бывало вспомнишь Грибоедова:

 Словечка в простоте не скажет, 
 Все с ужимкой!"

Характер взаимоотношений Пушкина с остоженскими родственниками был близок к тому, о чем писал он в известных строках "Евгения Онегина":

 ..............................
 Позвольте: может быть, угодно 
 Теперь узнать вам от меня, 
 Что значит именно родные. 
 Родные люди вот какие: 
 Мы их обязаны ласкать, 
 Любить, душевно уважать 
 И, по обычаю народа, 
 О Рождестве их навещать. 
 Или по почте поздравлять, 
 Чтоб остальное время года 
 Не думали о нас они... 
 Итак, дай бог им долги дни!

Следуя этим "заповедям", поэт время от времени навещал тетушку и ее семейство. Есть упоминание о том, что в 1827 году он присутствовал у Сонцовых на лекции Декампа о французском романтизме, которая, по словам А. П. Елагиной, ему не понравилась. Пушкин "во все время чтения смеялся над бедным французом и притом почти вслух". Комментируя эти строки, М. А. Цявловский замечал: "...то, что мы знаем из суждений Пушкина о французских романтиках, не позволяет нам сомневаться в правдивости рассказанного А. П. Елагиной".

Сейчас это Академия художеств СССР

Собравшись жениться, Пушкин, по установившейся традиции, познакомил родных невесты со своей родней. 3 мая 1830 года он сообщал родителям, что дядя Матвей Михайлович был с визитом у Н. И. Гончаровой: "...он и тетушка приняли самое близкое участие в моем счастье..." Последний раз Пушкин побывал у Сон новых в мае 1836 года; об этом визите он писал жене: "Был я у Солнцевой... Она зовет отца к себе в деревню на лето. Кузинки пищат, как галочки".

Потемкины

М. Н. Загоскин в своей книге "Москва и москвичи" пишет о "красивой Пречистенской улице, в которой несколько огромных каменных домов не испортили бы и Дворцовой набережной Петербурга". К их числу относился и двухэтажный, каменный, изысканно строгой архитектуры дом, в пушкинское время принадлежавший графу Сергею Павловичу Потемкину и его жене Елизавете Петровне (урожденной княжне Трубецкой). Впоследствии здание было значительно перестроено. От прежнего осталась лишь композиция дома, а все лепные украшения по фасаду относятся ко второй половине XIX века. Сегодня это здание (Кропоткинская ул., 21) известно многим: здесь размещается Академия художеств СССР.

Граф С. П. Потемкин> по остроумному выражению П. А. Вяземского, "великолепный" Потемкин, если не Тавриды, а просто Пречистенки", был человеком разносторонних дарований. Он "рожден был с наклонностию ко всему изящному и прекрасному... - вспоминал хорошо знавший его историк М. Н. Лонгинов,- был тонкий ценитель драматического искусства, архитектуры, стихов, музыки... Врожденное изящество руководило им во всем; что бы ни предпринял он, все как бы каким-то волшебством делалось роскошно, оригинально и прекрасно: меблировка ли комнат, постройка дома, устройство праздника, все равно; вы узнавали во всем руку мастера".

Елизавета Петровна Потемкина славилась в Москве красотой и скромностью. Она была посаженой матерью Пушкина на его свадьбе.

Поэт навещал Потемкиных. С одним из визитов к Елизавете Петровне связано пушкинское четверостишие, написанное, по мнению Б. Л. Модзалевского, "экспромтом" в начале 1830-х годов:

 Когда Потемкину в потемках 
 Я на Пречистенке найду. 
 То пусть с Булгариным в потомках 
 Меня поставят наряду.

Нарышкины

Посаженым отцом Натальи Николаевны на свадьбе был ее дядя Иван Александрович Нарышкин, сенатор, обер-камергер и обер-церемониймейстер. Это был человек заметный в Москве: владея крупным состоянием, он вел широкий образ жизни. Пушкин был знаком и с его женой Екатериной Александровной, урожденной баронессой Строгановой. Поэт посещал Нарышкиных на Пречистенке (Кропоткинская ул., 16; дом не сохранился) в связи со свадебной церемонией и, вероятно, позднее.

Малиновские

В доме на Мясницкой (ул. Кирова, 43), построенном в конце XVIII века, как предполагают исследователи, итальянским архитектором Ф. Кампорези, в 1820-1830-х годах жила семья Малиновских. Это каменное, двухэтажное, просторное здание с изящно решенным фасадом хорошо сохранилось; в его интерьерах- старинные росписи и лепной декор. Глава семьи Алексей Федорович Малиновский - историк, археограф, управляющий Московским архивом Коллегии иностранных дел - дружил с отцом Пушкина и бывал у них дома. Пушкин встречался с Малиновским и позднее, когда работал в архиве над "Историей Петра". В обществе Малиновский слыл человеком сухим и недоброжелательным, хотя и был подчеркнуто любезен в обращении. "Наш сахар Малиновский", "кисло-сладкий, как прозвание его"- такими эпитетами награждали его современники.

Хозяйка дома Анна Петровна Малиновская

Хозяйка дома Анна Петровна Малиновская (урожденная Исленева) также могла видеть Пушкина, бывая в гостях у его родителей. Анна Петровна хорошо знала и семью Гончаровых, а ее дочь Екатерина Алексеевна была близкой подругой Натальи Николаевны. Весной 1830 года Пушкин особенно часто бывал у Малиновских. 7 апреля П. А. Вяземский сообщал жене о полученном из Москвы письме Пушкина, в котором предполагал найти "объявление... о женитьбе" поэта на Гончаровой; и хотя такого "объявления" в письме не оказалось, Вяземский заключает: "Но все же должен быть он влюблен в нее не на шутку, если ездит на вечера к Малиновскому". Не случайно, наверное, в стихотворении "Дорожные жалобы", написанном в том же 1830 году, упоминается Мясницкая улица:

 То ли дело быть на месте, 
 По Мясницкой разъезжать, 
 О деревне, о невесте 
 На досуге помышлять!

Перед тем как сделать предложение Н. Н. Гончаровой, Пушкин просил Малиновскую поговорить с ее матерью, и Анна Петровна приняла деятельное участие в сватовстве поэта. На свадьбе Пушкина она была посаженой матерью невесты.

Санное катание У Пашковых

После свадьбы Пушкин прожил в Москве около трех месяцев - до середины мая 1831 года.

В пестрой череде вечеров, балов, приемов, в которых участвовали молодые Пушкины, были и проводы масленицы 1 марта, "санное катанье, блины у Пашковых". Дом Пашковых славился по Москве гостеприимством. По свидетельству В. И. Анненковой, "летом и зимой там собирались несколько раз в неделю, танцевали и, редкая вещь! разговаривали!" "Украшением" дома мемуаристка называет юную Додо Сушкову - будущую поэтессу Евдокию Ростопчину. Рано лишившись матери, она воспитывалась у деда и бабушки - Ивана Александровича и Евдокии Николаевны Пашковых. Пушкин, встретившись с ней на балу в декабре 1828 года, "так заинтересовался пылкими и восторженными излияниями юной собеседницы, что провел с нею большую часть вечера и после того тотчас познакомился с семейством Пашковых", - писал биограф Ростопчиной С. П. Сушков.

Санное катанье

Санное катанье на масленице устраивали сын Пашковых Сергей Иванович и его жена Надежда Сергеевна. Катались в трех больших санях. Среди участников этого зимнего праздника были многие московские знакомые Пушкина: Е. П. Потемкина, дочь И. А. Нарышкина Елизавета Ивановна, А. Я. Булгаков с сыном Костей, дочь Булгакова Ольга Александровна с мужем А. С. Долгоруковым (братом Н. С. Пашковой), Додо Сушкова и другие. Дом Пашковых был большой, двухэтажный, с колоннами по фасаду (Чистопрудный бульв., 12; не сохранился).

У Долгоруковых

Пушкин "был на бале у наших, отличался, танцовал, после ужина скрылся", - писал брату А. Я. Булгаков 16 февраля 1831 года. "У наших" - речь идет о дочери Булгакова Ольге Александровне и ее муже Александре Сергеевиче Долгорукове. Они обвенчались 28 января, за три недели до свадьбы Пушкиных. По случаю женитьбы был устроен бал в доме матери Долгорукова, княгини Екатерины Алексеевны (урожденной Васильевой), жившей на Большой Никитской, через дом от Гончаровых (ул. Герцена, 54; дом не сохранился).

Пушкин был знаком с Е. А. Долгоруковой и ранее и, видимо, посещал ее не раз. 9 декабря 1830 года он писал в Петербург Е. М. Хитрово: "Возвратившись в Москву, сударыня, я нашел у кн. Долгоруковой пакет от вас, - французские газеты и трагедию Дюма".

1 марта 1831 года Пушкины вместе с другими участниками устроенного в тот день санного катанья вечером были у Долгоруковых.

У А. М. Щербининой

"Вчера на бале у Щербининой встретил Пушкина,- писал знакомый поэта А. И. Кошелев В. Ф. Одоевскому 21 февраля 1831 года.- Он очень мне обрадовался. Свадьба его была 18-го, т. е. в прошедшую среду. Он познакомил меня с своею женою, и я от нее без ума. Прелесть как хороша".

Принято считать, что в этом письме речь идет об Анастасии Михайловне Щербининой- дочери княгини Екатерины Романовны Дашковой, президента Академии наук и Российской академии, видной деятельницы эпохи Екатерины II. В то время Щербинина жила в скромном двухэтажном особняке на углу Знаменки и Крестовоздвиженского переулка (ул. Фрунзе, 14; дом сохранился в перестроенном виде). Пушкин, в 30-е годы особенно интересовавшийся событиями и нравами прошедшего века, расспрашивал о них людей старшего поколения - свидетелей екатерининского царствования. К их числу принадлежала и А. М. Щербинина. С ее слов Пушкин записал в 1831 году интересные для него факты о заговоре, возведшем на престол Екатерину II.

Квартира Пушкина на Арбате

В самом центре Москвы, близ Смоленской площади (Арбат, 53), сохранилось скромное двухэтажное здание, на котором установлена мемориальная доска: "В этом доме жил А. С. Пушкин с начала февраля до середины мая 1831 года". В Москве немало мест, отмеченных мемориальными досками в память о пребывании Пушкина, но у арбатского дома - особая судьба: это единственная в Москве квартира поэта; он снял ее сам, отделал заново, привез сюда молодую жену, и они жили здесь до отъезда из Москвы.

Квартира Пушкина на Арбате

Дом принадлежал чиновнику Никанору Никаноровичу Хитрово. Квартира Пушкиных была на втором этаже и состояла из пяти комнат: зал, гостиная, кабинет, спальня и будуар. Сын П. А. Вяземского Павел Петрович вспоминал впоследствии о "щегольской, уютной гостиной Пушкина, оклеенной диковинными... обоями под лиловый бархат, с рельефными набивными цветочками".

В пушкинское время здание имело классическую архитектуру. Позднее, в 1850-1870-х годах, дом несколько раз перестраивался владельцами: были увеличены окна, два окна в нижнем этаже заменены дверьми; ворота, находившиеся прежде слева - между домом и флигелем, застроены. Здание, заново оштукатуренное, лишилось ампирного декора. Просторные комнаты, где жили Пушкины, были вновь отделаны и разгорожены на несколько узких помещений. 17 февраля, накануне свадьбы, Пушкин устроил у себя на квартире мальчишник - прощание с холостой жизнью: особыми записочками пригласил он на обед своих приятелей - Нащокина, Дениса Давыдова, Баратынского, Вяземского, Языкова, Ивана Киреевского, его отчима А. А. Елагина, композитора А. Н. Верстовского. Был на мальчишнике и брат Пушкина Лев Сергеевич. По словам И. В. Киреевского, "Пушкин был необыкновенно грустен, так что гостям даже было неловко. Он читал свои стихи прощание с молодостью... Но на другой день, на свадьбе все любовались веселостью и радостью поэта и его молодой супруги, которая была изумительно хороша".

На следующий день, после венчания, Пушкины устроили у себя званый ужин. Распоряжался в тот вечер Лев Сергеевич. 27 февраля молодые Пушкины пригласили к себе гостей. "Пушкин славный задал вчера бал, - писал брату А. Я. Булгаков. - И он, и она прекрасно угощали гостей своих. Она прелестна, и они как два голубка. Дай бог, чтобы всегда так продолжалось... Ужин был славный; всем казалось странно, что у Пушкина, который жил все по трактирам, такое вдруг завелось хозяйство. Мы уехали почти в три часа..."

В Москве, в арбатской квартире, Пушкины прожили, как уже говорилось, недолго. Еще до свадьбы Александр Сергеевич решил, что переедет с женой в Петербург.

13 января он писал П. А. Плетневу: "Душа моя, вот тебе план жизни моей: я женюсь в сем месяце, полгода проживу в Москве, летом приеду к вам. Я не люблю московской жизни. Здесь живи не как хочешь - как тетки хотят. Теща моя та же тетка. То ли дело в Петербурге! заживу себе мещанином припеваючи, независимо..." После московской сутолоки, нескончаемых тещиных попреков и глупых толков московских "теток", после всевозможных предсвадебных хлопот и послесвадебных увеселений поэт мечтал провести лето и осень "в уединении вдохновительном", "в-кругу милых воспоминаний", там, где прошла его ранняя юность, - в Царском Селе. 15 мая 1831 года, в день, когда Пушкин с женой выехали из Москвы, московский полицмейстер, неусыпно наблюдавший за ним все эти месяцы, доносил об его отъезде своему начальству, тем самым препоручая поэта столь же неусыпному попечению санкт-петербургского жандарма: "Секретно. Живущий в Пречистенской части отставной чиновник 10-го класса Александр Сергеев Пушкин вчерашнего числа получил из части свидетельство на выезд из Москвы в Санкт-Петербург вместе с женою своею, а как он... состоит под секретным надзором, то я долгом поставляю представить о сем вашему высокоблагородию".

Переехав с женой в Петербург, Пушкин и в 30-е годы нередко приезжал в Москву - навещал друзей, знакомых, родственников. Бывал он и в подмосковном имении Гончаровых - Яропольце.

В Яропольце

В первой песни "Полтавы" Пушкин называет имя "старого Дорошенки", "одного из героев древней Малороссии, непримиримого врага русского владычества". Гетмана Дорошенко упоминает он и в письме к жене 26 августа 1833 года, рассказывая ей о своих впечатлениях от поездки в Ярополец, о встрече с тещей: "Она живет очень уединенно и тихо в своем разоренном дворце и разводит огороды над прахом твоего прадедушки Дорошенки, к которому ходил я на поклонение". В конце XVII века имение Ярополец принадлежало Петру Дорофеевичу Дорошенко - крупнейшему политическому деятелю Украины; он жил здесь после своего отречения от гетманства; здесь он и умер в 1698 году. В начале XVIII века часть огромного имения перешла во владение Чернышевых; другой частью Яропольца с середины XVIII века владел А. А. Загряжский, женившийся на внучке П. Д. Дорошенко. При нем был построен дом весьма оригинальной архитектуры, сохранившийся до наших дней. На фоне краснокирпичных стен красиво выделяются белые коринфские колонны и пилястры. Некоторые приемы в оформлении здания - красно-белый цвет стен, стрельчатые переплеты рам- связывали его в единый архитектурный комплекс с другими усадебными постройками и окружавшей усадьбу монументальной стеной с башнями, выполненными в псевдоготическом стиле. Дом своеобразен и по планировке: одноэтажными переходами он соединен с двумя небольшими флигелями. Неизвестный нам талантливый архитектор, строивший усадьбу, достиг высокой выразительности архитектурных форм, соединив элементы классического стиля с псевдоготикой.

В Яропольце

Владимир Гиляровский в очерке о своей поездке в Ярополец в 1903 году писал: "Я любовался дворцом, этим интереснейшим зданием с его колоннадой и лепными работами снаружи, с его высокими комнатами, с его залой, украшенной удивительно стильной люстрой и старинной мебелью, со стенами, расписанными пейзажами, с громадными изразцовыми каминами. А кругом дворца высокие красные стены, с рядом громадных, причудливых башен, производят впечатление древнего замка". А. А. Загряжский, при котором была построена усадьба, приходился дедом теще Пушкина Н. И. Гончаровой. В 1823 году, по разделу имений между нею и сестрами, она получила во владение Ярополец и с этого времени приезжала сюда на лето с дочерьми.

Известно, что Пушкин посетил Ярополец дважды. 23-24 августа 1833 года он остановился здесь по пути в Поволжье и Предуралье, куда ехал собирать материалы о Пугачеве. Отношения его с тещей к этому времени несколько улучшились, и по словам Е. А. Долгоруковой, Наталья Ивановна "полюбила Пушкина, слушалась его". В Яропольце они по-родственному беседовали о близких им обоим людях: о Наталье Николаевне, о маленькой Маше - дочке Пушкина, о Екатерине Ивановне Загряжской - сестре Н. И. Гончаровой. В упомянутом выше письме Пушкин сообщал жене: "В Ярополец приехал я в середу поздно. Наталья Ивановна встретила меня как нельзя лучше... Я нашел в доме старую библиотеку, и Наталья Ивановна позволила мне выбрать нужные книги. Я отобрал их десятка три, которые к нам и прибудут с варением и наливками. Таким образом, набег мой на Ярополец был вовсе не напрасен".

Во второй раз Пушкин заезжал в Ярополец на один день в начале октября 1834 года по пути из Болдина в Петербург. Вместе с Натальей Ивановной он побывал в соседнем имении - Яропольце Чернышевых. В 1941 году бывший дом Гончаровых разграбили фашисты. Внутреннее убранство его погибло во время пожара, попорчена была церковь, вырублена большая часть парка. После войны здание восстановлено. Теперь в нем размещен дом отдыха. Реставрируется комната, в которой останавливался поэт. Одна из аллей парка, где, по преданию, гулял Пушкин, названа его именем.