По дорогам дедов на родину Арины Родионовны

 Она ведь из-за Гатчины была у
 них взята, с Суйды, там эдак все
 певком говорят...

Из воспоминаний кучера А. С. Пушкина Петра Парфенова

Когда в ночь с 3 на 4 сентября 1826 года Пушкина увезла из Михайловского фельдъегерская тройка, няня поэта осталась в большой тревоге.

"Вдруг рано на рассвете,- вспоминала М. И. Осипова,- является к нам Арина Родионовна, няня Пушкина... Это была старушка чрезвычайно почтенная - лицом полная, вся седая, страстно любившая своего питомца... Бывала она у нас в Тригорском часто, и впоследствии у нас же составляла те письма, которые она посылала своему питомцу. На этот раз она прибежала вся запыхавшись; седые волосы ее беспорядочными космами спадали на лицо и плечи; бедная няня плакала навзрыд. Из расспросов ее оказалось, что вчера вечером... в Михайловское прискакал какой-то - не то офицер, не то солдат (впоследствии оказалось фельдъегерь). Он объявил Пушкину повеление немедленно ехать вместе с ним в Москву. Пушкин успел только взять деньги, накинуть шинель, и через полчаса его уже не было..."

Ссылка Пушкина кончилась. Друг его Антон Антонович Дельвиг 15 сентября 1826 года адресовал письмо поэту из Петербурга уже в Москву, поздравляя "с переменой судьбы". В этом письме он говорил: "Душа моя, меня пугает положение твоей няни. Как она перенесла совсем неожиданную разлуку с тобою..." Но вскоре поэт вернулся в Михайловское и еще более месяца прожил возле своей няни. Пушкин писал отсюда П. А. Вяземскому 9 ноября 1826 года: "Няня моя уморительна. Вообрази, что 70 лет она выучила наизусть новую молитву о умилении сердца владыки и укрощении духа его свирепости, молитвы, вероятно сочиненной при ц.[аре] Иване..."

После отъезда Пушкина Арина Родионовна скучала, беспокоилась о нем, побывала даже в Петербурге, но поэт тогда находился в Москве. Сохранились два письма няни к Пушкину, написанные в то время.

Арина Родионовна. Предполагаемый портрет. Неизвестный художник. 1820-е гг. Холст, масло

Одно из них, от 30 января 1827 года, под диктовку Арины Родионовны писалось кем-то из малограмотных дворовых. Приводим письмо таковым, каким его читал Пушкин. "Милостивый государь Александра Сергеевичь,- обращалась к поэту его няня, - имею честь поздравить вас с прошедшим, новым годом из новым сщастием: ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; а я вас уведоммляю, что я была в Петербурге: й об вас нихто - неможит знать где вы находитесь йтвоие родители, овас соболезнуют что вы к ним неприедите... а мы батюшка от вас ожидали, письма когда вы прикажите, привозить книги нонемогли дождатсца: то йвознамерились повашему старому приказу от править: то я йпосылаю, больших й малых книг сщетом - 134 книги... при сем любезнной друг яцалую ваши ручьки с позволений вашего съто раз и желаю вам того чего йвы желаете йприбуду к вас с искренним почтением

Аринна Родивоновнна"^*.

^* (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений, т. 13, с. 318)

Второе письмо, от 6 марта 1827 года, написано под диктовку няни в Тригорском Анной Николаевной Вульф, но в нем также переданы подлинные выражения и слов но неторопливая и напевная речь Арины Родионовны. Няня сообщает Пушкину, что его родители (поэт с ними еще не совсем примирился после ссоры в Михайловском) летом не будут и что она надеется на его приезд в Михайловское.

"Любезный мой друг Александр Сергеевич, я получила ваше письмо и деньги, которые вы мне прислали. За все ваши милости я вам всем сердцем благодарна, вы у меня беспрестанно в сердце и на уме, и только, когда засну, то забуду вас и ваши милости ко мне... Приезжай, мой ангел, к нам в Михайловское, всех лошадей на дорогу выставлю. Наши Петербургские] летом не будут, они (все) едут непременно в Ревель. Я вас буду ожидать и молить бога, чтоб он дал нам свидеться... Прощайте, мой батюшка, Александр Сергеевич. За ваше здоровье я просвиру вынула и молебен отслужила, поживи, дружочик, хорошенько, самому слюбится. Я слава богу здорова, цалую ваши ручки и остаюсь вас многолюбящая няня ваша Арина Родивоновна"^*.

^* (Пушкин А. С. Полное собрание сочинений, т. 13, с. 323.)

Няня, скучая о "любезном друге", как она называла Пушкина, часто ездила на ближайшую почтовую станцию в надежде услышать о нем от проезжих из Петербурга. По воспоминанию современника, "она с восхищением слушала в своем деревенском уединении мимолетные рассказы проезжих о том, как громко в России имя Александра Сергеевича. Добрая старушка нарочно часто посещала жену знакомого ближняго смотрителя и оставалась иногда по нескольку дней гостить на станции этой, где останавливались и помещики... и купцы, и офицеры, и чиновники, и студенты, и кадеты, приезжавшие к родным, или по делам службы. Молодежь, читавшая громко наизусть стихи Пушкина, бывшие тогда у всех на устах, особенно восхищала и радовала ее. Она говорила иным молодым людям, что тот, чьи стихи они теперь читают, был ею взнянчен, и плакала от удовольствия. Некоторые из проезжих любили слушать рассказы ее, и это ей очень нравилось. А иные обещали, отправляясь в Петербург, передать поклон ея Александру Сергеевичу".

К этому времени, со второй половины 1820-х годов, имя и самой Арины Родионовны становится известным. Пушкин говорил о ней в своих произведениях начиная с лицейских лет. Няня - это и "веселая старушка" ("Городок", 1815), и "мамушка" в отрывке "Сон" (1816), и муза поэта в стихотворении "Наперсница волшебной старины..." (1822).

Но широкую популярность имя ее приобретает после того, как выходит в свет в 1827 году третья глава "Евгения Онегина" и Пушкин не скрывает, что Арина Родионовна - "оригинал няни Татьяны" (он сообщал об этом в одном из писем еще в конце 1824 года, когда была написана в Михайловском третья глава). До конца дней поэт вспоминал Арину Родионовну - "добрую подружку" - в своих творениях, назвав ее "подруга дней моих суровых...".

Благодаря произведениям Пушкина и стихам поэта Н. М. Языкова, посвященным Арине Родионовне, ее имя после Михайловской ссылки Пушкина стало широко известно.

Ближайшей почтовой станцией от Михайловского была Новгородка. Арина Родионовна, возможно, гостила именно на этой станции, надеясь здесь услышать вести о Пушкине. Далее дорога выходила на Белорусский почтовый тракт. Арина Родионовна хорошо знала эту дорогу. Она была няней в семействе родителей Пушкина, владельцев Михайловского, и путешествовала с ними по Белорусскому тракту много раз; она сопровождала не однажды в Псковскую деревню и бабушку Пушкина Марию Алексеевну Ганнибал. Ездила няня по этой дороге и без господ с дворовыми людьми Пушкиных. Обычно помещики, если сами отправлялись на почтовых (так как это было быстрее), дворовых людей посылали на своих лошадях либо на нанятых "вольных", иначе надо было вписывать их в подорожную, что стоило дороже. Если ехали не на почтовых, то останавливались, и помещики, и слуги, там, где кормили лошадей и можно было найти ночлег.

После Выры нужно было свернуть с большого тракта, и дорога тогда шла через родные места Арины Родионовны - деревни бывшего обширного поместья прадеда Пушкина Абрама Петровича Ганнибала.

По этой дороге ездили предки Пушкина. Она шла через деревню Кобрино, где жила после замужества Арина Родионовна, а далее - через село Воскресенское, где она родилась.

Известно из метрических книг Воскресенской Суйдин- ской церкви, что будущая няня Пушкина родилась 10 апреля 1758 года. Вначале (всего один год) она была крепостной графа Федора Алексеевича Апраксина. Через год (в 1759-м) мызу Суй да и ближайшие деревни вместе с крепостными купил у Апраксина прадед А. С. Пушкина - А. П. Ганнибал.

Родина Арины Родионовны в старину называлась Ижорской землей. Край этот принадлежал Новгороду Великому и входил в состав одной из его административных единиц - Водской пятины.

Расположенная на северо-западном рубеже новгородских владений, у выходов к Балтийскому морю, Водская пятина претерпевала много бедствий, часто подвергаясь нашествию со стороны ливонцев и шведов.

С падением Новгорода и Пскова эта земля вошла в состав Московского государства. Но после русско-шведских войн начала XVII века Водская пятина отошла к шведам. Они владели ею около восьмидесяти лет и переименовали в Ингерманландию.

Портреты Арины Родионовны на рукописи А. С. Пушкина. 1828

В начале XVIII века Петр I освободил этот край и вернул его в состав Русского государства.

Ингерманландия была страной бедной и малонаселенной. Из-за тяжелых условий иностранного господства и насаждения лютеранства масса населения - русские и принявшие православие карелы - переселились в Россию. Необходимо было вновь заселить край.

Петр I при раздаче вновь завоеванных земель государственным деятелям, полководцам и членам царской фамилии обязывал новых владельцев заселять поместья крестьянами из великорусских губерний.

Так появились в Ингерманландии в начале XVIII века русские переселенцы - "переведенцы", как их называли,- из-под Москвы, Калуги, Рязани, Костромы и других мест.

С 1715 по 1725 год сюда были переведены более четырех тысяч крестьянских семей. Теперь население Ингерманландии составляли жившие здесь со времен новгородского владычества русские, карелы, крещейные еще в XIII веке новгородским князем Ярославом, и новые русские "переведенцы". Среди населения было много и финнов (лютеран), переселенных сюда шведами в период шведского господства и оставшихся здесь по освобождении края.

На протяжении нескольких веков здесь сталкивались культуры разных народов - старой новгородской и финской, шведской и затем великорусской. Переселенцы из многих центральных губерний России принесли сюда свои памятники народного творчества. Так скудный край - Ижорская земля (Ингерманландия) - стал богат сказками и песнями.

На этой земле родилась талантливая сказочница, впитавшая в себя всю премудрость народной поэзии этих мест,- Арина Родионовна, будущая няня великого русского поэта^*.

^* (Появление в современной литературе о няне А. С. Пушкина фамилии Яковлева, будто бы ей принадлежавшей, ничем не обосновано. Как крепостная крестьянка, няня фамилии не имела. В документах (ревизские сказки, исповедальные росписи, метрические церковные книги) она названа по отцу - Родионовой, а в быту - Родионовной. Никто из современников поэта Яковлевой ее не называл.)

Этнографические черты родины Арины Родионовны отразились в обилии известного ей сказочного и песенного материала, знании различных "бродячих" сказочных сюжетов.

Мать Арины Родионовны, Лукерья Кириллова, считалась "старинной села Суйды". Предки ее были новгородцами, жили здесь с древних времен и давно сроднились с такими же старожилами этих мест - карелами.

Судя по воспоминаниям, на родине няни сохранился и старинный новгородский диалект - "тягучая напевная речь с характерными интонациями". Так, говоря об Арине Родионовне, Петр Парфенов (кучер А. С. Пушкина) отмечал: "Она ведь из-за Гатчины была у них взята, с Суйды, там эдак все певком говорят".

Но отец Арины Родионовны, Родион Яковлев, вероятно, был потомком переселенцев либо крещеных карелов (чуди). Его родители рано умерли. Мальчик остался круглым сиротой и был взят приемышем в семью бездетных крестьян - Петра Полуектова и его жены Вассы Емельяновой.

Село Воскресенское в старину называлось Суйдой. Прежде на этом месте в Водской пятине стоял "погост Никольской Суйдовской", а при нем была деревня Сюида, на юг от Гатчины, на левом берегу реки Сюиды, впадающей в реку Оредеж.

Новгородские пятины разделялись на погосты - селения около церквей и монастырей, в которых жили пашенные крестьяне и непашенные, боярские дети и торговые люди.

В новгородских Писцовых книгах упоминается: "Погост Никольской Суйдовской. А на погосте монастырек, а в нем церковь велики Никола, а живут в том монастыре черници".

Когда край был отвоеван у шведов, монастыря здесь уже не оказалось (шведы притесняли православие и насаждали лютеранство). В 1718 году на Суйдовском погосте, где хоронили воинов, павших в Северной войне, на фундаменте стоявшей здесь прежде Никольской церкви была отстроена в память освобождения края новая церковь - Воскресения Господня. Она была сооружена на средства графа Петра Матвеевича Апраксина, одного из сподвижников Петра I, освобождавшего эту землю. Название Суйда осталось за мызой Апраксина, но бывшая деревня Суйдинская при погосте теперь стала называться селом Воскресенским, хотя в старинных документах часто встречаются и прежние наименования - "деревня Суюида" и "церковь Суйдовская" или Суйдинская.

Сохранившийся архив Воскресенской Суйдинской церкви помог многое узнать об Арине Родионовне и ее семье, о владельцах этих мест Ганнибалах. По этим документам можно было установить, что родители Арины Родионовны, Родион Яковлев и Лукерья Кириллова, жили в селе Воскресенском, в одном дворе с приемными родителями - Петром Полуектовым и Вассой Емельяновой. Арина Родионовна была третьим ребенком в семье. Самой старшей была сестра Евдокия^*, следующим за ней был брат Семен. Арину Родионовну крестили в Воскресенской Суйдинской церкви и назвали именем тетки "старинной сего села" Ирины Кирилловой. Восприемниками при крещении были родной дядя - крестьянин Ларион Кириллов, также "старинный села", и крестьянская дочь девица Ефимия Лукина. Через четыре года после женитьбы Родиона Яковлева скончалась Васса Емельянова, его приемная мать, и Петр Полуектов вторично женился на "пасешнице Суйдовской мызы" вдове Настасье Филипповой, у которой были две дочери и сын Еремей Агафонов (позднее он женился на старшей сестре Арины Родионовны).

^* (Евдокией была названа и самая младшая сестра Арины Родионовны.)

В 1768 году, когда Арине Родионовне было десять лет, она потеряла отца. Родион Яковлев умер тридцати девяти лет от роду, оставив семь детей (двоих сыновей и пять дочерей). В 1772 году умер и Петр Полуектов, на четыре года переживший своего приемного сына Родиона Яковлева. После смерти кормильцев обе семьи, состоявшие главным образом из малолетних, продолжали жить вместе.

Арина Родионовна с детства привыкла к самой тяжелой крестьянской работе и умела также прясть, ткать, шить, вышивать, вязать и плести кружева. В доме было две вдовы, Настасья Филиппова и Лукерья Кириллова, у той и у другой вместе семь дочерей. Крестьяне деревни Кобрино находились на оброке. Им надо было не только самим жить, но и платить оброк помещику. Возможно, обе вдовы кормились рукоделием. Ведь, не считая малолетних братьев Арины Родионовны, Еремей Агафонов оказался единственным в доме мужчиной-кормильцем.

Вероятно, потому, что Арина Родионовна с детства сама была мастерицей, она позднее учила рукоделию дворовых девушек в Михайловском. Под ее началом там работали крепостные швеи, ткавшие и вышивавшие господские уроки.

И. И. Пущин, навестивший Пушкина в Михайловской ссылке, вспоминал в "Записках", что в няниной комнате "стояло множество пяльцев... Среди молодой своей команды няня преважно разгуливала с чулком в руках. Мы полюбовались работами"^*.

^* (Пущин И. И. Записки о Пушкине. М.: ГИХЛ, 1956, с. 78, 82.)

Когда в 1780 году женился старший брат Арины Родионовны, Семен Родионов, настала и ее очередь выходить замуж (старшая сестра Евдокия уже была за Еремеем Агафоновым).

Прошлое потом оживет в рассказах няни Пушкина. Эти рассказы Арины Родионовны из народной жизни привлекут внимание и поэта H. М. Языкова, навестившего Пушкина во время его ссылки в Михайловском. В стихотворении 1830 года, посвященном памяти няни Пушкина, Языков вспоминал, как она

 К своей весне переносилась
 Разгоряченною мечтой...

Арина Родионовна запомнила не только годы своего нелегкого детства и девичества, она знала хорошо народную жизнь, будучи свидетельницей многих событий и судеб, душой навсегда связанная с родными местами^*. Не случайно рассказы няни отразились в произведениях Пушкина. Арина Родионовна стала "оригиналом няни Татьяны" под именем Филипьевны, как звали неродную бабушку Арины Родионовны (вторую жену Петра Полуектова - "пасешницу Суйдовской мызы").

^* (В селе Воскресенском и в наши дни живет родня Арины Родионовны - потомки ее сестер и братьев. У них сохранились большой кованый сундук для приданого невесты и деревянное блюдо с вырезанными на нем словами молитвы: "Хлеб наш насущный даждь нам днесь". Эти предметы народного быта XVIII века переданы в местный Историко-краеведческий музей.)

Ганнибал Абрам (Ибрагим) Петрович. Предполагаемoи портрет. Неизвестный художник. Конец XVIII в. Холст, масло

Пушкин наделяет няню Татьяны и судьбой Настасьи Филипповой (Филипьевны), видимо, также под впечатлением рассказов Арины Родионовны. Известно по документам Суйдинской церкви, что Настасья Филиппова была выдана замуж (в первый раз) в тринадцать лет. Описание раннего замужества и сватовства Филипьевны Пушкин дает в третьей главе "Евгения Онегина":

 "Да как же ты венчалась, няня?"
 - Так, видно, бог велел. Мой Ваня
 Моложе был меня, мой свет,
 А было мне тринадцать лет.

Арина Родионовна немало могла порассказать и о жизни господ. Вероятно, много слышала она от родных и односельчан о прежних владельцах - графах Апраксиных. Теперь же родной брат ее Семен Родионов служил самому Абраму Петровичу Ганнибалу, будучи взят в число дворовых на мызу Суйда. Бывая в гостях у брата и снохи, будущая няня поэта много узнавала от дворовых о хозяине этих мест, которого видела и воочию по праздникам в Воскресенской церкви. Она для Пушкина была живой свидетельницей жизни прадеда поэта и его дедов - Ганнибалов в Суйде.

Рассказы Арины Родионовны о старине вспоминал Языков в стихотворении 1827 года "К няне А. С. Пушкина":

 Ты занимала нас - добра и весела -
 Про стародавних бар пленительным рассказом:
 Мы удивлялися почтенным их проказам,
 Мы верили тебе - и смех не прерывал
 Твоих бесхитростных суждений и похвал;
 Свободно говорил язык словоохотный,
 И легкие часы летели беззаботно!

"Поговорим о старине",- просит няню Татьяна в третьей главе "Евгения Онегина". Вероятно, с той же просьбой Пушкин не раз обращался к Арине Родионовне, "наперснице волшебной старины", "хранившей в памяти немало старинных былей, небылиц...".

Пушкин узнал Арину Родионовну, когда она уже стала его няней, "доброй старушкой". Но позднее поэт увековечил ее молодой образ в одном из своих рисунков. Как бы убрав морщины с няниного лица, Пушкин представил ее себе такой, какой Арина Родионовна была в девичестве. Он изобразил ее молодой и задорной деревенской девушкой в сарафане, с длинной косой и девичьей повязкой на голове (об истории рисунка речь впереди).

Такой, как на этом портрете, можно представить себе Арину Родионовну накануне замужества.

Засватали Арину Родионовну за кобринского крестьянина Федора Матвеева. Со свадьбой родные жениха и невесты торопились. Владелец Воскресенского и Кобрина старик Ганнибал был при смерти. После него вотчину должны были разделить его сыновья. Если один из них захотел бы продать деревню, то жених и невеста были бы разлучены и брак их состояться не смог бы.

Согласно церковной записи 5 февраля 1781 года, в Суйдинской Воскресенской церкви были повенчаны: "Деревни Кобрина крестьянский сын отрок Федор Матвеев, деревни Суйды с крестьянской дочерью девкою Ириньею Родионовой, оба первым браком (в церковных книгах Арину Родионовну всюду именовали Ириной, в некоторых других документах - Ириньей.- Авт.)...

По ним поруки подписались: деревни Таиц Кузьма Никитин, Ефим Петров, Семен Родионов, Ларион Кирилин".

Среди поручителей со стороны невесты были старший брат Семен Родионов и крестный отец - родной дядя (брат матери) Ларион Кириллов.

Федор Матвеев, как и Арина Родионовна, был сиротой, избы своей в Кобрине не имел (до брака он жил в семье сестры своей Марьи Матвеевой). На первых порах молодые приютились в избе Онисья Галактионова и прожили с его большой семьей несколько лет. Затем перешли в дом Давида Варфоломеева. В их деревне редкая семья жила отдельным двором. Крепостной двор состоял обычно из двух и даже из трех семей. Можно только удивляться, как помещалось в маленьких избах такое количество людей. В 1782 году в семье Арины Родионовны и Федора Матвеева родился сын Егор, через четыре года - дочь Надежда, еще через два года - дочь Мария. Последний ребенок - сын Стефан - родился в 1797 году.

Так, в условиях крайней стесненности и скудости, не имея собственного угла, прожила семья Арины Родионовны около четырнадцати лет, до тех пор, пока она не взята была в услужение в семейство Пушкиных-Ганнибалов. Вскоре, в 1795 году, бабушка Пушкина, Мария Алексеевна, построила в Кобрине для семьи Арины Родионовны отдельную избу.

Ганнибал А. П. Предполагаемый портрет. Французская школа. Начало XVIII и. Холст, масло

Для того чтобы понять, как сблизились две женщины, крестьянка и госпожа, одна - "наперсница волшебной старины", другая - помещица старорусского склада, хранительница семейных традиций, необходимо познакомиться с историей жизни Марии Алексеевны. Известно, что бабушка ведала всем домом Пушкиных в Москве и занималась воспитанием внуков; она научила будущего великого русского поэта читать и писать на родном языке и во многом положила начало формированию его личности. Необходимо также узнать о родне бабушки, той среде, в которую попала Арина Родионовна, став затем любимой няней А. С. Пушкина. Огромной заслугой Марии Алексеевны было то, что она нашла в деревне Кобрино эту замечательную крестьянку. По существовавшим понятиям, Арина Родионовна, будучи уже немолодой, находилась в том возрасте, когда в кормилицы и в няни брали редко. Тем более удивителен поступок Марии Алексеевны. Судьбы двух женщин - бабушки и няни поэта - стали неразрывны. Не случайно в стихотворении Пушкина "Сон" их образы ("мамушки" - няни и бабушки-"в чепце, в старинном одеянье") слились воедино. А потому и далее в рассказе об одной нельзя будет не вспомнить о другой.

Гатчинский краевед А. Н. Лбовский писал в 1954 году: "Вы идете среди старых берез от Суйды в Кобрино... здесь сохранился в перестроенном виде дом Пушкиных... К дому, окруженному парком справа и лесом - слева, ведет красивая аллея. Этот парк посажен родной бабушкой великого поэта - Марией Алексеевной Пушкиной-Ганнибал".

Во время совершаемых поездок из Михайловского в Петербург Арина Родионовна, прежде чем попасть в свою деревню, должна была проехать мимо поместья Руново, расположенного вблизи Кобрина.

По дороге к бывшей мызе и сейчас тянется аллея белоствольных берез. Сохранилась со времен Ганнибалов также липовая подъездная аллея, ведущая к самой усадьбе. Перед домом еще в 1940-х годах росла старая развесистая липа. О ней говорит народное предание: когда бабушка узнала о рождении в Москве внука Александра Сергеевича, она посадила в Рунове на клумбе перед домом эту липу.

И в наши дни мы еще видим здесь двухэтажный деревянный усадебный дом с балюстрадой по краю кровли, расположенный "покоем". К нему вплотную примыкают одноэтажные флигеля той же архитектуры.

Мызу Руново и дом приобрела у Надежды Осиповны Пушкиной - матери великого поэта - в 1800 году жена известного русского мореплавателя Ю. Ф. Лисянского Шарлотта Карловна Жандр.

Позднее же усадьбу купила у наследников Лисянского Надежда Тимофеевна Корташевская - сестра писателя С. Т. Аксакова, который часто здесь гостил.

Вновь отстроенный в 1887 году, после пожара, дом напоминает прежний, так как возобновлен на старом фундаменте и изменен только внутри. Решение же фасадов дома в стиле раннего классицизма второй половины XVIII века сохранилось.

О таком барском усадебном доме Пушкин во второй главе романа "Евгений Онегин" писал:

 Почтенный замок был построен,
 Как замки строиться должны:
 Отменно прочен и спокоен 
 Во вкусе умной старины.
 Везде высокие покои,
 В гостиной штофные обои,
 Портреты дедов на стенах,
 И печи в пестрых изразцах*.

^*(Пушкин А. С. Евгений Онегин (варианты)//Полное собрание сочинений: В 16 т. Т. 6, с. 557.)

В прежнем доме, так похожем на этот, жили дедушка поэта Осип Абрамович Ганнибал, получивший поместье в наследство от своего отца, бабушка Мария Алексеевна, их дочь Надежда Осиповна.

Гостили, а затем и жили здесь Сергей Львович Пушкин - будущий отец поэта - и его брат Василий Львович. Еще до рождения Ольги Сергеевны, старшей сестры поэта, сюда была взята в услужение Арина Родионовна - к племяннику Марии Алексеевны, в семью ее брата Михаила, также здесь жившего. Это было в 1792 году.

Дом был похож на старинный боярский. Он был удобный и поместительный. Чтобы попасть во флигеля, не надо было выходить во двор - они находились под одной кровлей с домом. В них помещались кухня и кладовые, а также людские и девичьи для многочисленных дворовых. В самом нее доме - больших хоромах - жили господа.

В доме все было заведено по старине, которую любила бабушка Пушкина Мария Алексеевна: столы и скамьи покрыты зеленым сукном, кресла - алым сукном либо бархатом, на окнах шелковые занавески, в гостиной "штофные обои" и зеркала из составных частей в золоченых рамах.

Это была мебель старинных русских усадеб середины и конца XVIII века. Здесь находилось немало и предметов старинного русского народного быта: тяжелые сундуки-укладки, покрытые домоткаными коврами, расписанные узорами лавки и добротные дубовые резные столы. В парадных горницах голландские печи с лежанками были украшены изразцами.

Среди старинных вещей, находившихся в этом доме, возможно, был и тот самый дубовый ларец-подголовник времен царя Алексея Михайловича, обитый кованым железом, с массивными железными ручками и узорными железными скобами на углах, в котором позднее А. С. Пушкин хранил свои бумаги. Ларец мог перейти ему в наследство, скорее всего, по линии бабушки Марии Алексеевны, отец которой в юные годы служил при царском дворе.

Поэта интересовала жизнь предков. Она была тесно связана с историей России. В начатой автобиографии Пушкин писал: "Мы ведем свой род от прусского выходца Радши, или Рачи (мужа честна, говорит летописец, т. е. знатного, благородного), выехавшего в Россию во время княжества св. Александра Ярославича Невского..."

В наше время доказано, что Радша, или Рача (имя, сокращенное от славянских имен Ратислав или Ратимир), происходил из палабских славян и "выехал" из Славонии. А Александру Невскому служил уже его правнук "славный витязь" Гаврила Олексич, совершивший подвиг во время Невской битвы 1240 года (о нем пишет Новгородская летопись). О происхождении Пушкиных могут рассказать старинные документы - "Герб рода Пушкиных" и "Родословное древо". Надпись под гербом говорит о родоначальнике фамилии: "Из Семиградской земли выехал знатный славянской фамилии Муж честен Радша".

Среди предков поэта, потомков Радши и Гаврилы Олексича, были бояре, воеводы, посланники, окольничьи, стольники. Пушкин гордился тем, что его предки являлись строителями Русского государства. Изучая прошлое России, работая над задуманной "Историей Петра", поэт находил в источниках их имена.

 Водились Пушкины с царями; 
 Из них был славен не один...-

говорит поэт в стихотворении "Моя родословная" (1830). Пушкин писал: "Имя предков моих встречается поминутно в нашей истории". У поэта была печать с фамильным гербом, перешедшая к нему по наследству.

 Под гербовой моей печатью
 Я кипу грамот схоронил...

Важным источником для познания истории своих предков, которую поэт не отделял от истории России, были для Пушкина семейные предания. В неоконченной поэме "Езерский" (1832-1833) он говорит:

 Люблю от бабушки московской
 Я слушать толки о родне,
 Об отдаленной старине...

Московской бабушкой, имевшей в Москве многочисленную родню, хранительницей глубокой старины была для Пушкина Мария Алексеевна Ганнибал, урожденная Пушкина (бабушка со стороны отца - Ольга Васильевна, урожденная Чичерина - умерла, когда поэту было два с половиной года).

Мария Алексеевна могла поведать внуку не только о Пушкиных и Ганнибалах. Она рассказывала ему и о Ржевских - предках поэта, бывших князьях смоленских, через которых Пушкин в тридцать третьем колене был потомком Рюрика.

"Происходя по матери из рода Ржевских,- вспоминала о Марии Алексеевне ее внучка Ольга Сергеевна,- она дорожила этим родством... и часто любила вспоминать былые времена..."

Но более всего поэта интересовал его род - род Пушкиных, которому и посвящено стихотворение "Моя родословная".

В своих высказываниях о предках Пушкин вспоминал их военные подвиги, активное участие в государственной жизни и политике. Но род его интересен и другим. Носителей фамилии издавна отличала образованность, тяга к литературе и поэзии.

Известным поэтом был родной дядя Пушкина - Василий Львович, отец поэта также писал стихи.

Литературный дар был и у Надежды Осиповны, обладавшей изящным эпистолярным стилем. Сестра и брат Пушкина - Ольга и Лев - писали стихи. Что же касается самой Марии Алексеевны, то ее внучка Ольга Сергеевна вспоминала, что она "была ума светлого и по своему времени образованного, говорила и писала прекрасным русским языком, которым так восхищался друг Александра Сергеевича, барон Дельвиг...".

Почтовая станция Выра в XIX в. Рис. С. П. Светлицкого

Пушкин соединил в себе две ветви одного рода. Случилось это так. Предок поэта в шестнадцатом колене от Радши Петр Петрович Пушкин (1644-1692) - стольник, отличавшийся в войнах "с турками и крымцами",- был прямым предком поэта по двум линиям - отцовской и материнской.

Один из старших сыновей его - каптенармус лейб- гвардии Преображенского полка,- Александр Петрович, женатый на Евдокии Ивановне Головиной, стал прадедом поэта по отцу. А его младший сын Федор Петрович, женатый на Ксении Ивановне Кореневой, стал прадедом Пушкина со стороны матери.

Федор Петрович Пушкин - участник Прутского похода Петра I - был родным дедом Марии Алексеевны. В лице ее дочери Надежды Осиповны Ганнибал (правнучки Федора Петровича) и Сергея Львовича Пушкина (внука родного брата Федора Петровича - Александра Петровича) породнились представители одного и того же рода.

Пушкин, имея в виду деда Осипа Абрамовича Ганнибала и бабушку Марию Алексеевну, писал в автобиографических записках: "...дед мой... женился на Марии Алексеевне Пушкиной... дочери родного брата деду отца моего (который доводится внучатым братом моей матери) ".

Поэт, вероятно, много слышал от бабушки об ее отце - своем прадедушке Алексее Федоровиче Пушкине, который в юные годы был пажом при дворе царевны Прасковьи Ивановны и жил некоторое время в селе Рождествене (недалеко от Суйды), в поместье, подаренном Петром I племянницам, а также о судьбе братьев, сестер и других родных бабушки. Некоторые из них знали Пушкина младенцем. Александр Юрьевич - племянник Марии Алексеевны (двоюродный дядя поэта) - стал автором воспоминаний о детстве Пушкина.

Родные бабушки часто гостили, а то и подолгу живали в ее доме. Брат Марии Алексеевны (двоюродный дед Пушкина) - подполковник, а позднее статский советник Михаил Алексеевич Пушкин - несколько лет прожил в Рунове, здесь и женился (в 1791 году он обвенчался с девицей Анной Андреевной Мишуковой в Воскресенской Суйдинской церкви). В 1792 году здесь же у него родился сын Алексей. Тогда-то и взята была в руновский дом из соседней деревни Кобрино Арина Родионовна. Племянник бабушки Алексей стал первым питомцем будущей няни великого поэта.

О многом еще мог бы поведать руновский дом. В его высоких покоях, вероятно, находились и портреты представителей рода Пушкиных, и другие семейные реликвии^*. Возможно, было среди них изображение и самой бабушки поэта - Марии Алексеевны. Известно, что существовал прежде и портрет дедушки Пушкина - Осипа Абрамовича Ганнибала, который мог также здесь находиться.

^* (Портреты предков А. С. Пушкина сохранились и дошли до нас благодаря именно этой ветви рода. Хранители драгоценных семейных реликвий врач Евгения Львовна и инженер Сергей Львович Пушкины уже в нашем веке передали их в Пушкинский дом Академии наук СССР. В настоящее же время портреты предков великого поэта хранятся во Всесоюзном музее А. С. Пушкина.)

Арина Родионовна попала в руновский дом в тяжелые времена, переживаемые Марией Алексеевной.

Бабушка Пушкина с мужем своим, дедушкой поэта Осипом Абрамовичем, была в ссоре и, как говорили в XVIII веке, если супруги не жили под одной кровлей,- в "разъезде". Потому-то и парк насаживала, и все имение благоустраивала сама Мария Алексеевна. Хозяин же Рунова здесь почти и не жил^*.

^* (Руновский дом, любовно сохраненный последующими владельцами усадьбы Лисянскими и Корташевскими, дошел до нашего времени. Вначале здесь помещалась школа, затем дом инвалидов. С 1964 года бывшая руновская усадьба была отдана областной туберкулезной больнице. Теперь, увы, она стала "закрытой зоной" для туристов.

Руновский дом - один из редких в окрестностях Ленинграда памятников русского деревянного классицизма - ныне требует срочной и серьезной реставрации. Его необходимо сберечь.)