Домик Арины Родионовны и ее сказок

 Там чудеса...
 ......................... 
 Избушка там на курьих ножках 
 Стоит без окон, без дверей; 
 Там лес и дол видений полны...

Пушкин А.С. Руслан и Людмила

В Кобрине, в Домике няни, чудом сохранившемся с Ганнибаловой поры, оставались жить ее родные и владели им из поколения в поколение. Потомки сестры мужа Арины Родионовны - Трошковы - продолжали жить в нем и после Великой Отечественной войны.

Изба няни, самая старая в деревне, сохранилась, когда все кругом жгла и разрушала война. Но после того как Трошковы переехали в Ленинград, домик остался без хозяина. Ветхий и беспризорный, он мог сгореть или развалиться. В начале 1950-х годов избушку спасла добрая женщина, словно руку помощи протянула живому существу. Это была Наталья Михайловна Ныркова, деревенская учительница. Ее удивительная судьба связана также с французским Сопротивлением.

В. Е. Бажова, коллега Нырковой по работе в школе, вспоминала о ней в 1984 году: "Наталья Михайловна стала первым общественным экскурсоводом, как она сама себя называла... В Кобрино она поселилась после войны, и когда узнала, что это за домик - а он тогда совсем развалился... его на свои малые деньги купила. Стала в нем жить. А крыша текла, стены покосились. Но она тут жила, никуда не хотела переезжать, добивалась, чтобы домик сделали музеем. Понимала его ценность. Дом жив, пока в нем есть человек, говорила. Сейчас вон в нем сколько людей, каждый день экскурсии... Наталья Михайловна живая такая была, жизнерадостная. К пей всегда люди заходили, особенно школьники. "Пушкинский актив" она их называла. Она, знаете, такое правило для них завела: прочти стихотворение Пушкина, переступишь порог. А как она об Арине Родионовне умела рассказывать - как живую ее видели в этой избе..."^*.

^* (Ильина М. "Женщины в русских селеньях"// Ленинградская правда, 1984, 6 июня.)

Экскурсии Нырковой были интересными и содержательными, но она всегда стремилась к пополнению своих знаний и за методической помощью обращалась во Всесоюзный музей А. С. Пушкина. В новой деятельности экскурсовода Наталья Михайловна нашла свое призвание. В особенности ее любили дети, которым она казалась самой Ариной Родионовной. Живя в домике, Наталья Михайловна стоически сохраняла его. Это был еще один подвиг Н. М. Нырковой^*.

^* (О первом подвиге Натальи Михайловны рассказал нам архивный документ (копия, перевод французского текста):

"Мы, нижеподписавшиеся, проживающие в Лижере, Сен Жервэ де Ви (Сарт), свидетельствуем, что 25 июня 1944 года в 6 ч. утра дали убежище двум русским женщинам: Нырковой Наталье и Ефремовой Марии, которые бежали из концентрационного лагеря в Шампани (Сарт). Их привел к нам один знакомый нам испанец, нашедший убежище во Франции после подавления Республики.

Ямщицкая половина

Эти женщины, смертельно усталые оттого, что их вели пешком, безо всякой обуви, в лохмотьях вместо одежды, после тяжелых работ, которые их заставляли выполнять в течение длительного времени при весьма недостаточном питании, были в состоянии крайней нужды и почти полного изнеможения. Давая убежище русским пленным в то время, когда наша страна еще находилась под вражеским игом, мы знали, каким репрессиям можем подвергнуться. Ферму нашу могли сжечь, а всю семью расстрелять. Если мы это сделали, то потому, что очень пострадали от немецкой оккупации, от зла, которое немцы причинили Франции, и в лице этих русских женщин были рады выразить чувство признательности и уважения к России, т. к. только благодаря помощи, которую она оказала нашим союзникам, страну нашу удалось освободить.

Мы спрятали их в лесу и приносили им каждый день пить и есть до того дня, когда при подходе американцев эти женщины присоединились к Армии.

Председатель Комитета по оказанию помощи военнопленным в Сен-Жервэ де Ви (Сарт) (подпись) (печать))

В полуразвалившейся избушке, как в настоящем музее, Натальей Михайловной были заведены книги отзывов и регистрации посетителей. Эти "книги", простые школьные тетради, сохранились. В них люди благодарили Ныркову и выражали надежду, что избушка Арины Родионовны будет реставрирована и в ней откроется музей. Но Наталья Михайловна до этого дня не дожила. Она ушла из жизни в начале 1974 года, всего за несколько месяцев до открытия кобринского музея.

В середине 1960-х годов вопросом реставрации Домика Арины Родионовны в Кобрине занялись Всероссийское общество охраны памятников истории и культуры (ВООПИК), Всесоюзный музей А. С. Пушкина, местный колхоз "Память Ильича" и Гатчинский краеведческий музей^*.

^* (В настоящее время Домик Арины Родионовны находится в ведении Дирекции объединенных музеев Ленинградской области.)

Вскоре после Великой Отечественной войны началось поистине всенародное движение за восстановление памятников родной истории и культуры. Был создан в 1966 году при Центральном совете ВООПИК Фонд охраны памятников истории и культуры^*.

^* (См.: Известия, 1966, 30 сент.)

Через Госбанк в фонд поступали добровольные взносы от отдельных граждан и организаций. Особую роль в сборе средств для Домика няни, как и Дома станционного смотрителя в Выре, взяла на себя первичная организация ВООПИК при Государственном оптическом институте им. С. И. Вавилова во главе с ее председателем, токарем мастерских этого института Иваном Дмитриевичем Лариным. В фонд с 1969 года начали поступать добровольные взносы для реставрации Домика няни.

Еще шла реставрация, а уже начали поступать и экспонаты для будущего музея Арины Родионовны на ее родине.

Всесоюзный музей А. С. Пушкина организовал сбор предметов крестьянского быта среди населения. Многие старинные вещи были найдены школьниками деревни Кобрино. Ряд ценных вещей передан новому музею из Выры, а также из Тихвинского историко-краеведческого музея. Некоторые экспонаты подарили ленинградские коллекционеры Л. П. Переверзев, Е. Ю. Мельникова, П. П. Нератова.

Деятельное участие в организации музея в Кобрине, а перед тем и в Выре приняли общественный инспектор Леноблисполкома И. А. Глотов и художник-архитектор С. П. Светлицкий.

С помощью Сергея Павловича Светлицкого были найдены старинные вещи крестьянского быта, он же помог в художественном оформлении музеев. Позднее Светлицкий стал автором серии пастельных рисунков, воспевающих пушкинские места Гатчинского района.

Участие в создании экспозиции Домика няни приняли жители города Пушкина, члены районного отделения Общества охраны памятников и Клуба ветеранов труда: В. П. Лазарева, М. Г. Шплет, H. Г. Феофанова, Е. С. Фридлянд, В. В. Шубина, М. Ф. Волкова, Е. В. Захарова, Е. К. Куликова, М. П. Александрова, М. В. Салунина, А. К. Уланова, М. В. Борисова. Они принесли в дар музею старинные вышитые полотенца, лапти, глиняную посуду, половики и скатерть с вышитыми на ней народными пословицами и поговорками.

Особый вклад внесла народная художница, скульптор Елена Степановна Волкова. В 1966 году она вылепила скульптуру "Пушкин и няня". Созданный ею образ Арины Родионовны был одним из наиболее удачных. Мечтой Волковой стало отлить памятник с этой модели и открыть его в селе Воскресенском, где родилась няня великого поэта. Мечта художницы, ныне уже покойной, пока не осуществлена.

Реставрация Домика Арины Родионовны была закончена в июне 1974 года. Открытие экспозиции, приуроченное к 175-летию со дня рождения А. С. Пушкина, состоялось 3 июля 1974 года. "Временник Пушкинской комиссии" за 1974 год сообщал в отделе хроники: "В деревне Кобрино (ныне Гатчинский район Ленинградской области) жила няня Пушкина Арина Родионовна. Домик ее чудом уцелел и после тщательной реставрации (выполненной по проекту ленинградского архитектора-реставратора В. В. Экк) обрел первозданный облик... За свою долгую жизнь домик сильно обветшал, ушел глубоко в землю. Его подняли, заменили два нижних венца, химики решили пропитать сруб специальными составами, чтобы укрепить бревна. Изба наново покрыта тесовой крышей, какой она была во времена Арины Родионовны... С южного фасада к домику вновь прирублено невысокое крыльцо, обновлены небольшие сени... В домике представлено убранство бедной крестьянской избы конца XVIII в. ...Экспозиция подготовлена старшим научным сотрудником Всесоюзного музея А. С. Пушкина Н. И. Грановской... экспонируются портреты няни... записали на магнитофон голос современной народной сказительницы - он звучит во время экскурсии"^*.

^* (Хроника за 1974 г.// Временник Пушкинской комиссии. JL: Наука, 1977, с. 176. )

В Домике представлены несколько портретов Арины Родионовны. Один из них помещен в витрине в сенях, где сосредоточена небольшая литературная экспозиция. Это горельеф, он создан в начале 1840-х годов резчиком- самоучкой Я. П. Серяковым (в экспозиции копия горельефа с подлинника, хранящегося во Всесоюзном музее А. С. Пушкина). Долгое время горельеф находился у родственников Серякова в Пскове, затем был куплен коллекционером М. Ф. Каменским. Сын его, поэт Василий Каменский, в 1911 году подарил горельеф Максиму Горькому, который в 1919 году передал его Пушкинскому дому. На обратной стороне оригинала сохранилась надпись, сделанная старинным почерком: "Арина Родионовна. Нянька Пушкина". Далее в экспозиции помещена фотокопия с рукописи поэта, на полях которой его рисунки - два портрета няни, о которых уже рассказано. Здесь же находится и предполагаемый портрет няни, выполненный масляными красками одним из художников Арзамасской школы, известной своей любовью к изображению людей из народа. Портрет датируется 1820-ми годами и интересен тем, что костюм модели - типичная одежда "нянюшек и мамушек". Копию с оригинала, хранящегося во Всесоюзном музее А. С. Пушкина, сняла для Домика няни в 1973 году художница Н. П. Нератова^*.

^* (См.: Грановская Н. И. Рисунок Пушкина. Портреты Арины Родионовны, с. 30. )

Бытовая, основанная на старинных материалах экспозиция представляет убранство крестьянской избы конца XVIII - начала XIX века - времени, когда жила здесь няня великого поэта.

Войдя в горницу, мы видим деревянные ведра и корыта, русскую печь, ухваты и шесток для просушки одежды. Вдоль стен - широкие длинные лавки (спали тогда на полатях и лавках, постилая толстый войлок). Ни кроватей, ни пуховиков, ни лоскутных одеял еще не было в крестьянском быту. Не было и ситца - все в избе домотканое: покрывало (на самой широкой лавке, в углу избы) и спускающийся с жерди полог, занавеска у печки и развешанная здесь крестьянская одежда. Мы видим кофту из белого холста, сарафан из холщовой ткани и головной убор замужней женщины - повойник. К матице (продольной потолочной балке) на длинных пеньковых веревках приделана "зыбка" (детской люлькой служило обыкновенное корыто). В этой избе выросли дети Арины Родионовны. Рядом с "зыбкой" - небольшая скамейка с круглой выемкой посредине. Сюда, в отверстие, помещали младенца, уже стоявшего на ножках. Ребенок должен был находиться в этом плену, чтобы не мешать взрослым. Здесь же и деревянные куклы, какими играли крестьянские дети. На лавке у оконца - прялка с куделью и веретеном, моталка для пряжи, ткацкие принадлежности конца XVIII века и клубок шерсти с вязальными спицами. Рукоделием занимались обычно на "супрядках" - посиделках с прядением и вязанием, во время которых пелись песни и рассказывались сказки. Работали при лучине. В избе мы видим высокий кованый светец с поддоном середины XVIII века. В светец вставлялись сухие лучины (тонкие полоски дерева), которых на один вечер надо было припасти очень много.

В красном углу - иконы. В центре старинный образ богородицы с окладом из речного жемчуга, сохранившийся в этих местах.

На добротном крестьянском столе для большой семьи - посуда того времени. Ели из деревянных чашек. Варили пищу в глиняных горшках. Большое место в крестьянской еде занимала капуста. Картофель в это время еще прочно не вошел в обиход и совсем не заменил традиционную репу. Но главной пищей крестьян Петербургской губернии была похлебка, или "варка". Она готовилась из квашеной капусты, овсяных и ячменных круп, грибов и мелкой сушеной рыбы. Мясные щи, гречневая каша, пироги входили только в праздничное меню. В праздники же готовили сбитень, который варили из воды и меда. Чай в Петербургской губернии пили с начала XIX века только богатые крестьяне, но в каждой избе обязательно стоял бочонок с хлебным квасом. Обращает на себя внимание оплетенный берестой кувшин для хранения масла конца XVIII века. Дно кувшина имеет специальный выступ, чтобы в погребе погружать его в землю для охлаждения.

Домик няни в деревне Кобрино

Особую ценность представляет небольшой старинный мешочек из домотканого полотна - сума, или по-современному сумка. По преданию, это вещь самой Арины Родионовны. Сума долгое время хранилась у псковского историка Н. Ф. Окулич-Казарина. В 1911 году он передал ее потомкам псковского уездного предводителя дворянства Н. А. Яхонтова, в имении которого Комно, под Псковом, бывал Пушкин в годы Михайловской ссылки. В память великого поэта в семье Яхонтовых образовался домашний музей^*.

^* (Знаменательно, что Александр Николаевич Яхонтов (сын Н. А. Яхонтова), с детских лет знавший Пушкина, тоже учился в Лицее. Он был литератором, писал стихи, очерки, занимался переводами. В 1870-х годах А. Н. Яхонтов был одним из организаторов музея Пушкина в Лицее. )

Возможно, Н. Ф. Окулич-Казарин подарил Яхонтовым сумку Арины Родионовны, чтобы присоединить ее к другим пушкинским реликвиям этого дома.

В 1965 году часть предметов была передана в дар Всесоюзному музею А. С. Пушкина А. Н. Яхонтовой-Высоцкой (правнучкой Н. А. Яхонтова). Сумка, по словам дарительницы, принадлежала Арине Родионовне и была сшита из полотенец, вытканных крепостными мастерицами села Михайловского, работавшими под ее наблюдением.

В экспозиции музея много лубочных картинок на сказочные и евангельские сюжеты - любимое украшение крестьянских изб прошлого. Здесь они всюду - в красном углу, в простенках избы и даже в сенях. Они помогают раскрыть духовный мир Арины Родионовны.

Стены маленького домика слышали голос самой няни поэта, и до сих пор под его крышей словно витают образы ее сказок. Когда посетители переступают порог Домика, они попадают в сказочную атмосферу. В сенях с потолка свисают березовые веники, засушенные цветы и лечебные травы. В избушке предстают перед нами на лубочных картинках XVIII века герои народных русских сказок: Бова-королевич, богатырь Еруслан Лазаревич, царь Султан Султанович, королевич Гвидон, Баба Яга. Здесь же стоит деревянное "разбитое" корыто, словно из "Сказки о рыбаке и рыбке". Книга для регистрации посетителей лежит на столе, покрытом "скатертью- самобранкой" с вышитыми на ней народными пословицами... Войдя в музей, посетители останавливаются у дверей горницы, и экскурсовод включает магнитофон. "Они слушают сказку словно самой хозяйки - Арины Родионовны,- одну из рассказанных ею Пушкину, а ранее своим детям и односельчанам, здесь, в этой избушке"^*.

^* (Мадисон В. П., Смирнова О. П. Домик пушкинской сказки// Вперед, 1984, 5 июля. )

В Домике няни нельзя не поведать о ее сказках. Поэт помнил их с детства.

 Как песни давние или страницы
 Любимой старой книги, в коих знаем,
 Какое слово где стоит,-

писал он в стихотворении "Вновь я посетил..." (черновой вариант).

Став няней в семье Пушкиных на сороковом году жизни, Арина Родионовна уже знала много сказок, бытовавших на ее родине. С годами этот запас пополнялся. Должен был обогатиться он и при общении няни с дворовыми, когда жила она в доме господ в Суйде, Петербурге, Москве и Михайловском. Среди дворни были весьма распространены сказки и различные чудесные необыкновенные истории, являвшиеся иногда единственным развлечением простых людей. Сказки любили слушать и господа "на сон грядущий".

Среди дворовых сказки не только рассказывались, но и читались. Когда господ не было дома, какой-нибудь один на всех грамотей читал книжки собравшимся в людской горничным и лакеям. Но что это были за книжки? Они представляли собой лубочные издания с картинками^*. Эти сказки затем много раз пересказывались, превращаясь в устные. Особенно любимы были пришедшие из книжки и переделанные на свой лад сказки о Бове-королевиче и богатыре Еруслане Лазаревиче.

^* (Сюжеты сказок, их герои вошли в лубок, стали его темой. Вместе с книжками отдельные лубочные картинки продавались на базарах. Ими украшались стены людских в барских домах, трактиры, постоялые дворы и крестьянские избы. Лубочные издания были рассчитаны не столько на "благородное", сколько на среднее и низшее сословия - купцов, ремесленников и дворовых. Они представляли собой массовую литературу XVIII и первой половины XIX века. Это были литературно обработанные западноевропейские волшебно-рыцарские романы, фантастические повести, а также переделанные устные народные сказки - сочинения писателей М. Д. Чулкова, В. А. Левшина, Кирши Данилова и других. Много было безвестных авторов либо позднее позабытых. Среди последних имена Матвея Комарова и Евграфа Хомякова - бывших дворовых. Их произведения "Крестьянские сказки, или Двенадцать вечеров для препровождения праздного времени" и "Забавный рассказчик, повествующий разные истории..." были популярны в конце XVIII века (см.: Шкловский В. Матвей Комаров. Л., 1929; Хомяков Евграф. Забавный рассказчик, повествующий разные истории... М., 1771). )

В семействе Пушкиных сказки и всякого рода "пиитическое творчество" особенно поощрялись. Шемянник поэта Л. Н. Павлищев вспоминал, что "в передней Пушкиных находились доморощенные стихотворцы..." и что камердинер Сергея Львовича - Никита Тимофеевич - сочинил балладу под заглавием "О Соловье-разбойнике, богатыре широкогрудом Еруслане Лазаревиче и златокудрой царевне Миликтрисе Кирбитьевне...".

Но вот среди дворни появилась Арина Родионовна, знавшая устные народные сказки, настоящие крестьянские. По словам сестры Пушкина Ольги Сергеевны, она "мастерски говорила сказки, знала народные поверья и сыпала пословицами, поговорками...". Сестра поэта далее говорит: "Александр Сергеевич... оценил ее вполне в то время, как жил в ссылке в Михайловском".

В ноябре 1824 года Пушкин писал брату: "...вечером слушаю сказки - и вознаграждаю тем недостатки проклятого своего воспитания. Что за прелесть эти сказки! каждая есть поэма!.." В другом же письме, в декабре того же года, поэт называет и рассказчицу: "...вечером слушаю сказки моей няни, оригинала няни Татьяны..."

Пушкина в Михайловском интересуют крестьянские сказки и песни, те, которые рассказывались и пелись народом при особом доверии к слушателю. Это доверительное отношение поэт находит в лице Арины Родионовны.

Возможно, Пушкин знал и других исполнителей. Но изо всех, с кем сталкивался поэт на пути познания народного творчества, он выделил Арину Родионовну.

Домик няни. Горница

Няня знала настоящие народные сказки, но и весь "репертуар" дворовых ей был известен "как нельзя короче". От нее поэт услышал первые сказки - о Бове-королевиче и Еруслане Лазаревиче. Пушкин вспоминал о них в лицейском стихотворении "Сон" (1816).

Подвиги Бовы приводили в трепет мальчика Пушкина, герои сказки являлись ему во сне:

 Волшебники, волшебницы слетали,
 Обманами мой сон обворожали.
 Терялся я в порыве сладких дум;
 В глуши лесной, средь муромских пустыней
 Встречал лихих Полканов и Добрыней,
 И в вымыслах носился юный ум...

Сохранился отрывок лицейской поэмы "Бова" (1814). Сюжет этой сказки, широко известной в пушкинское время, таков: "Бова-королевич заключен в тюрьму отчимом и осужден на казнь (отчим убил отца королевича и женился на матери Бовы). При помощи девушки-чернавки Бова бежит. Он странствует, побеждает соперников. Ему помогает полупес-получеловек Полкан. Бова женится на красавице, царской дочери, но разлучен с женой и возвращается к ней в тот момент, когда она должна выйти за другого; затем обстоятельства снова разлучают их; теперь сам Бова хочет жениться на другой, но являются дети от первой жены и сообщают о матери"^*.

^* (Андреев Н. П. Указатель сказочных сюжетов по системе А. Арне. Л., 1929.)

Сказка о Бове интересовала Пушкина и позднее^*. В 1822 году на юге он снова задумал поэму на ее сюжет. Но сохранились только планы и фрагменты, а сказочная поэма о Бове, с детских лет пленившем воображение поэта, так и не была создана.

^* (Сказку о Бове-королевиче Пушкин знал и по народной книжке, а также широко распространенному лубку "Витязь Богатырь Бова-королевич". Поэт был знаком и с поэмой А. Н. Радищева "Бова". Пушкина заинтересовала необыкновенная популярность сюжета, и позднее он нашел литературный источник сказки - древнюю итальянскую поэму "Buovo d' Antone" о невероятных, фантастических приключениях героя, которая, будучи переведена в России, породила русскую сказку о Бове.)

В 1820 году Пушкин написал поэму "Руслан и Людмила". Имя главного героя (переделанное из Еруслана), скорее всего, появилось из няниной сказки. Под влиянием сказок Арины Родионовны возник в поэме и образ чародея Финна^*.

^* (См.: Ульянский А. И. Няня Пушкина, с. 8. )

H. М. Карамзин пишет в "Истории государства российского": "Финские чародейства подробно описаны в северных сказках". Эти северные, скандинавские сказки Пушкин мог также услышать от Арины Родионовны. Она родилась и жила среди финнов и карелов - "чуди", как их называли. У Пушкина Финн - имя собственное. Возможно, злой великан Финн из скандинавской сказки превратился в его поэме в доброго волшебника Финна. Карамзин отмечает, что "финны и чудь славились волшебством", что они издавна были склонны к "волхованию и кудесничеству".

В поэме говорится о "финских чародействах":

 Наука дивная таится
 Под кровом вечной тишины,
 Среди лесов, в глуши далекой
 Живут седые колдуны; 
 ....................
 Все слышит голос их ужасный,
 Что было и что будет вновь,
 И грозной воле их подвластны
 И гроб и самая любовь.

Встреча Руслана с Финном, "предвиденная судьбой", становится одной из главных сюжетных линий поэмы; образ Финна, чародея, мог быть навеян в ней не только словами Карамзина о финнах и "чуди", но также сказками и рассказами няни^*.

^* (Финские мотивы встречаются в творчестве у современников Пушкина, например у писателя В. Ф. Одоевского, но влияние Арины Родионовны было более ранним. )

В годы михайловской ссылки Пушкин записывает от Арины Родионовны несколько текстов (видимо, в том же ноябре 1824 года, когда он сообщает брату, что слушает сказки няни). Пушкин делает конспективные записи семи сказочных сюжетов, передавая своеобразную художественную манеру рассказчицы. По мнению известного ученого-фольклориста М. К. Азадовского, пушкинские записи представляют большой интерес, так как некоторые из записанных им няниных сказок дошли до нас только в поздних редакциях^*.

^* (См.: Азадовский М. К. Литература и фольклор. Л.: Гослитиздат, 1938, с. 273.)

Первая из них известна в русском и западноевропейском фольклоре как "Сказка о чудесных детях и оклеветанной жене".

Сюжет ее таков: царь выбирает себе невесту, женится и уезжает на войну; царица в его отсутствие родила ему чудесных детей; их подменивают; царицу изгоняют; она живет с детьми на острове; слухи о разных диковинках острова привлекают сюда царя; он находит жену с детьми, и семья воссоединяется.

Совершенно оригинально, по-своему рассказывает эту сказку Арина Родионовна. Она дает целый ряд неизвестных любопытных деталей, и даже в конспективной записи Пушкина будто слышится неторопливая певучая речь няни поэта: "Некоторый царь задумал жениться, но не нашел по своему нраву никого. Подслушал он однажды разговор трех сестер. Старшая хвалилась, что государство одним зерном накормит, вторая, что одним куском сукна оденет, третья, что с первого года родит 33 сына. Царь женился на меньшой, и с первой ночи она понесла. Царь уехал воевать. Мачеха его, завидуя своей невестке, решилась ее погубить. После девяти месяцев царица благополучно разрешилась 33 мальчиками, а 34-й уродился чудом - ножки по колено серебряные, ручки по локотки золотые, во лбу звезда, в заволоке месяц; послали известить о том царя. Мачеха задержала гонца по дороге, напоила его пьяным, подменила письмо, в коем написала, что царица разрешилась не мышью, не лягушкой, неведомой зверюшкой. Царь весьма опечалился, но с тем же гонцом повелел дождаться приезда его для разрешения. Мачеха опять подменила приказ и написала повеление, чтоб заготовить две бочки; одну для 33 царевичей, а другую для царицы с чудесным сыном - и бросить их в море. Так и сделано..."

Таково начало сказки, послужившей основой для написания Пушкиным в августе 1831 года в Царском Селе "Сказки о царе Салтане". У Арины Родионовны было взято и оригинальное имя царя, но "Султан Султанович, турецкий государь", превратился в царя Салтана. У Пушкина чудеса творит царевна Лебедь, а у няни - сам царевич, "уродившийся чудом". В сказке Пушкина также выходят из моря "тридцать три богатыря" - и стерегущий их старик, названный здесь "дядькой Черномором".

Царевич, "уродившийся чудом", и число детей - 34 - в других вариантах этой сказки не встречаются (обычно сыновей у царицы трое, семь или двенадцать). Нет нигде и юношей, живущих в море (обычно они живут в лесу или на острове).

Почти во всех сказках Арины Родионовны присутствует ее любимый эпитет - "золотой" (у царевича "ручки по локотки золотые" и т. д.). Пушкин употребит его в своих сказках, даже тех, что написаны им позднее по книжным источникам ("золотая рыбка", "золотой петушок").

Высокое мастерство Арины Родионовны - сказочницы, быть может, с еще большей яркостью обнаруживается во второй записи. Сюжет имеет название "Чудесное бегство" или "Магическое бегство". Герой сказки - юноша, обещанный морскому или подземному царю. Девушка - дочь царя - выручает его. Они вместе бегут и, спасаясь от погони, превращаются в животных и разные предметы.

Начинается сказка тем же, что и в первой записи, своеобразным приемом повествования: "Некоторый царь ехал на войну, он оставил жену свою беременную. Едучи домой, дорогою захотелось ему пить - видит он пролуб, и в пролубе плавает золотой ковшик,- но только хочет он испить воды, кто-то его хвать за бороду и не выпускает. Царь взмолился - нет. "Подари мне, чего ты не знаешь". Задумался бедный царь: "Как чего я не знаю? Я все знаю. Ну, так и быть, дарю". Приезжает домой, к нему выносят молодого Ивана-царевича, без него родившегося. Царь догадался, что его-то он и подарил, и весьма опечалился..."

Руновская мыза. Бывший дом Ганнибалов-Пушкиных

Сказка в передаче Арины Родионовны отличается замечательной характеристикой героя. Он не пассивен и растерян, как в иных вариантах сказки. Это добрый молодец, "безунывная головушка". Он не боится угроз морского царя. "Повесить так повесить, голова моя недорога",- говорит Иван-царевич. Замечательна своей образностью и речь Марьи-царевны, иногда рифмованная. "Не печалься Иван-царевич,- говорит она,- скинь портки, повесь на шесток да спи..." (Слово "портки", или "порты", означало в старославянском языке всю верхнюю одежду.)

Морской царь задает Ивану-царевичу трудные задачи. Особо оригинальна третья, невыполнимая. "Ну,- Иван-царевич,- сказала Марья-царевна,- тут уж тебе и я не помогу - дело в том, чтоб ты сшил сапоги, покамест у него в руках соломинка будет гореть. Убежим".

Запись эта не нашла в творчестве Пушкина отражения. Он подарил ее другому поэту - В. А. Жуковскому. Она стала одним из источников его сказки "О царе Берендее...".

Жуковский из записи Пушкина заимствовал ряд имен и деталей, в том числе последнюю задачу морского царя - сшить сапоги, пока будет гореть соломинка - деталь, которая в мировом фольклоре встречается только в сказке Арины Родионовны.

На основе третьей записи Пушкиным создана "Сказка о попе и о работнике его Балде". "Указатель" Андреева не дает единого сюжета этой сказки. В русской фольклористике она была зафиксирована только в 1800-х годах. Тем больший интерес представляет сказка Арины Родионовны, ее смелая социальная заостренность - рассказ про жадного и глупого попа и умного крестьянина, про сбор оброка (Балда, собирающий оброк с чертей, тогда как помещики собирают его с крестьян).

У Арины Родионовны Балда вопреки имени, как Иван- дурачок в русской сказке,- добрый русский молодец, носитель народной мудрости.

У нее сказка делится на две части. В первой Балда у попа, во второй Балда у царя, дочь которого "одержима бесом", и Балда лечит царевну. Эту часть сказки Пушкин не использовал, но очень точно следовал первой части: "Поп поехал искать работника. Навстречу ему Балда. Соглашается Балда идти в работники, платы требует только три щелчка в лоб попу. Поп радехонек, попадья говорит: "Каков будет щелк". Балда дюж и работящ, но срок уже близок, а поп начинает беспокоиться... Поп посылает Балду с чертей оброк собирать. Балда берет пеньку, смолу да дубину, садится у реки, ударил дубиною в воду, и в воде охнуло. "Кого я там зашиб? старого или малого?" И вылез старый - "Что тебе надо?" - "Оброк собираю".- "А вот внука я к тебе пришлю с переговорами". Сидит Балда да веревки плетет да смотрит. Бесенок выскочил. "Что ты, Балда?" - "Да вот стану море морщить, да вас чертей корчить..."".

Осенью 1830 года в Болдине Пушкин пишет "Сказку о попе и о работнике его Балде". В ней речь героя напоминает текст няниной сказки:

 -	"Да вот веревкой хочу море морщить 
 Да вас, проклятое племя, корчить". 
 Беса старого взяла тут унылость. 
 "Скажи, за что такая немилость?" 
 -	"Как за что? Вы не плотите оброка, 
 Не помните положенного срока..."

Эту и другие сказки поэт читал Н. В. Гоголю летом 1831 года в Царском Селе. В ноябре того же года Гоголь сообщал А. И. Данилевскому, что Пушкин читал ему "сказки русские народные, совершенно русские". И далее: "Одна сказка даже без размера, только с рифмами и прелесть невообразимая". Свидетельство Гоголя очень ценно. Сказку о Балде в точной передаче могли слышать тогда только друзья и знакомые Пушкина. Из-за цензуры подлинный ее текст не мог быть опубликован до 1880-х годов.

Четвертая запись - древнейший сюжет. Его варианты отмечены по всей Европе, на Кавказе, в Индии, Африке, Египте и Северной Америке.

В сказке герой добывает смерть Кащея с помощью благородных животных. У Арины Родионовны она характерна необычностью деталей и тем, что в ней дан сюжет в чистом виде, не осложненный позднейшими вставными эпизодами, как в других вариантах: "Царь Кащей бессмертный не хотел дочери своей выдать замуж, покамест сам будет жив. Дочь приступает к нему: Где твоя смерть?.. Кащей жив. Наконец он объявляет, что смерть его на море, на океане, на острове Буяне, а на острове дуб, а в дубе дупло, а в дупле сундук, а в сундуке заяц, а в зайце утка, а в утке яйцо. Иван-царевич идет за смертью Кащея. Голод. Попадается ему собака, ястреб, волк, баран, рак.- Иван-царевич говорит им каждому: "Я тебя съем",- но оставляет им живот. Приходит к морю, волк его перевозит, баран рогами сваливает дуб, собака ловит зайца, ястреб ловит утку, рак лапами выносит из моря яйцо... и прочее".

В сказке Арины Родионовны совершенной особенностью текста является образ дочери Кащея (в сказках этого типа обычно речь идет о пленнице). Считается, что такая редкая деталь говорит о весьма древней редакции сказки.

Хотя этой записью Пушкин не воспользовался, но царь Кащей появился в прологе к "Руслану и Людмиле", а слова "на море, на океане, на острове Буяне" породят эти образы в произведениях поэта.

В пятой сказке Арина Родионовна очень интересно соединила два сказочных сюжета. Один из них известен под названием "Сын царя и сын кузнеца", а второй - "Царь Соломон и его неверная жена".

Шестая запись включает три сюжета на одну и ту же тему - неосторожное слово. Из-за произнесенного в сердцах неосторожного слова - проклятья - человек делается достоянием нечистой силы, его уносит черт. С большими усилиями, подвергая себя чрезвычайной опасности, вызволяют героя другие персонажи. Сюжет первой сказки - невеста, проклятая своими отцом и матерью. Во второй - проклят жених. В третьей сказке мать, рассердясь на сына, сказала ему: "Лукавый тебя побери" - и мальчик исчезает.

Для сказковедения эти тексты представляют большой интерес, так как записи подобных сюжетов крайне редки.

Седьмая запись послужила Пушкину материалом для создания "Сказки о мертвой царевне и о семи богатырях". Этот сюжет, широко известный в западноевропейском фольклоре, у Арины Родионовны обрел своеобразные черты.

В "Указателе сказочных сюжетов" о содержании сказки говорится: злая мачеха приказала убить красавицу падчерицу, но она спасается и живет в лесу у разбойников, карликов или гномов; мачеха трижды отравляет ее, дважды она спасается; на третий раз девушку кладут в гроб, но ее видит царевич, берет гроб к себе, и она оживает.

На основе сказки, записанной от Арины Родионовны, а также известной Пушкину к этому времени сказки братьев Гримм на аналогичный сюжет он создал в ноябре 1833 года свою "Сказку о мертвой царевне и о семи богатырях".

Видимо, потому, что Пушкин хорошо знал сюжет по гриммовскому сборнику, он использовал лишь вторую часть няниной сказки, начиная с того момента, когда царевна заблудилась в лесу. Любопытные подробности и чисто народные выражения привлекли внимание поэта.

Вот фрагменты записи:

"Царевна заблудилася в лесу. Находит дом пустой - убирает его. Двенадцать братьев приезжают. Ах,- говорят,- тут был кто-то - али мужчина, али женщина; коли мужчина, будь нам отец родной али брат названый; коли женщина, будь нам мать али сестра...";

Суйда. Имение А. П. Ганнибала. Рисунок С. П. Светлицкого

"Сии братья враждуют с другими двенадцатью богатырями; уезжая, они оставляют сестре платок, сапог и шапку. "Если кровью нальются, то не жди нас..." Приезжая назад, спят они сном богатырским... Противники приезжают и пируют. Она подносит им сонных капель...";

"...Мачеха ее приходит в лес под видом нищенки - собаки ходят на цепях и не подпускают ее. Она дарит царевне рубашку, которую та, надев, умирает. Братья хоронят ее в гробнице, натянутой золотыми цепями к двум соснам...".

В сказке Пушкиным описан совершенно крестьянский обиход царевны и семи богатырей. Здесь няня могла явиться для поэта источником познаний народных обычаев.

 Дом царевна обошла,
 Все порядком убрала,
 Засветила богу свечку,
 Затопила жарко печку,
 На полати взобралась
 И тихонько улеглась. 
 .....................
 Входят семь богатырей,
 Семь румяных усачей.
 Старший молвил: "Что за диво! 
 .....................
 Кто-то терем прибирал 
 Да хозяев поджидал. 
 Кто же? Выдь и покажися... 
 .........................
 И царевна к ним сошла,
 Честь хозяям отдала,
 В пояс низко поклонилась;
 Закраспевшись, извинилась,
 Что-де в гости к ним зашла,
 Хоть звана и не была.

Свое ощущение мира сказки Пушкин выразил в прологе к "Руслану и Людмиле", родившемся из слов няни о "лукоморье": "У моря лукоморья стоит дуб, а на том дубу золотые цепи, по тем цепям ходит кот: вверх идет - сказки сказывает, вниз идет - песни поет". Здесь словно собраны вместе все сказочные чудеса.

 Там чудеса: там леший бродит,
 Русалка на ветвях сидит; 
 .......................
 Избушка там на курьих ножках
 Стоит без окон, без дверей... 
 ...........................
 И тридцать витязей прекрасных 
 Чредой из вод выходят ясных, 
 И с ними дядька их морской; 
 Там королевич мимоходом 
 Пленяет грозного даря; 
 Там в облаках перед народом 
 Через леса, через моря 
 Колдун несет богатыря; 
 В темнице там царевна тужит, 
 А бурый волк ей верно служит; 
 Там ступа с Бабою-Ягой 
 Идет, бредет сама собой; 
 Там царь Кащей над златом чахнет; 
 Там русский дух... там Русью пахнет!

В прологе отражены впечатления и от лубочных волшебно-рыцарских сказок детства, и устных народных сказок, которые поэт так любил слушать от Арины Родионовны.

М. К. Азадовский писал о няне Пушкина: "...незаурядная сказочница, не просто няня-рассказчица, но выдающийся мастер-художник, одна из замечательных представительниц русского сказочного мира".

Образ Арины Родионовны - "мамушки" - появился в поэзии Пушкина еще в лицейском отрывке "Сон". Позднее же, в стихотворении 1822 года, он говорит о ней:

 Наперсница волшебной старины,
 Друг вымыслов, игривых и печальных...

Именно "наперсницей", "другом вымыслов", хранительницей сказок была няня.

В 1833 году Пушкин написал стихотворение "Сват Икан, как пить мы станем..." (при его жизни оно не было напечатано). Здесь под именем Пахомовны поэт вспоминает покойную Арину Родионовну. В стихах, словно написанных от лица русского крестьянина, Пушкиным воссоздана атмосфера народности, окружавшая няню.

Оно посвящено памяти Арины Родионовны - замечательной сказочницы:

 Да еще ее помянем:
 Сказки сказывать мы станем -
 Мастерица ведь была
 И откуда что брала.
 А куды разумны шутки,
 Приговорки, прибаутки,
 Небылицы, былины
 Православной старины!..
 Слушать, так душе отрадно.
 И не пил бы и не ел.
 Все бы слушал да сидел.
 Кто придумал их так ладно? 
 ........................
 Слушай, сват, начну первой.
 Сказка будет за тобой.

У входа в маленький музей - избушку, где жила няня Пушкина,- все, кто пришел сюда поклониться ее памяти, читают высеченные на камне-валуне слова поэта:

 Да еще ее помянем:
 Сказки сказывать мы станем...