Последние годы в Суйде

 ...Дабы означенные недвижимые имения
 никогда не выходили из роду Ганнибалов...
 И чтоб все оное так было ненарушимо...
 по сему моему завещанию,
 в том подтверждаю и подписуюсъ моею рукою...

Из завещания Ганнибала А.П.

Когда Ганнибалы поселились в Суйде после отставки Абрама Петровича, все сыновья его находились на службе, лишь временами наезжая в поместье. Старшие дочери уже были выданы замуж, с родителями жила младшая дочь Софья, родившаяся в год приобретения Суйды.

А. П. Ганнибал был женат дважды. В январе 1731 года он женился в Петербурге на гречанке Евдокии Диопер-младшей - дочери капитана Андрея Диопера. По поводу этого брака Пушкин писал: "В семейственной жизни прадед мой Ганнибал так же был несчастлив, как и прадед мой Пушкин". Вскоре после того как Евдокия, по словам Пушкина, "родила ему белую дочь", Ганнибал с ней развелся. Задолго до окончания бракоразводного дела (оно тянулось 21 год), в 1736 году, Ганнибал обвенчался вторично, став двоеженцем (позднее так же поступил его сын Осип Абрамович, повторивший в этом судьбу отца).

Абрам Петрович сочетался вторым браком с ревельской уроженкой Региной фон Шеберг вначале по лютеранскому закону. Невеста была дочерью шведа, капитана Матвея фон Шеберга, и лифляндской дворянки, урожденной фон Альбедил. Но как известно, если брачующиеся принадлежали к разным исповеданиям, брак совершался путем двух обрядов, согласно религий жениха и невесты. Однако с венчанием в русской церкви дело затянулось, не было необходимого документа - "венечной памяти", видимо означавшей доказательство свободы жениха. Пока нашли священника, согласившегося венчать (обряд был совершен в Ревеле по чужой "венечной памяти"), у них уже родился сын Иван. Христина Шеберг - "девица из благородной фамилии" - не могла сойтись с Абрамом Петровичем задолго до венчания, как пишут все биографы Ганнибала. Она вступила с ним в брак по законам своей религии, возможно и не подозревая, что бракоразводное дело Ганнибала с первой женой еще не доведено до конца. У лютеран развод и вторичное вступление в брак свободно допускались.

Согласно исповедальной росписи Воскресенской Суйдинской церкви за 1773-1774 годы, в поместье Ганнибала проживали из господ: "генерал-аншеф и разных орденов ковалер Абрам Петрович Ганнибал", "дочь его Софья Абрамовна", а также "дворовые его люди". Из них мужчин 39, женщин 25. Христина Матвеевна, прихожанка кобринской лютеранской церкви, здесь не обозначена. Остальные дети Ганнибалов в это время отсутствовали^*.

^* (Была у Абрама Петровича еще дочь от первой жены, звали ее, так же как и мать, Евдокией (в "Немецкой биографии" она названа Авдотьей, а не Поликсеной, как писал Пушкин).

Старшая из указанных детей - Евдокия. Она родилась в 1731 году в Пернове. Г. Леец в своей книге "Абрам Петрович Ганнибал" пишет: "В перновском обществе, как и среди офицеров гарнизона, рождение у царского эфиопа белой дочери явилось сенсацией, для Ганнибала, весьма неприятной" (Леец Г. А. Таллинн: ЭЭСТИ раамат, 1984, с. 83). Известно, что Абрам Петрович принял тотчас весьма жестокие меры для развода с первой женой, но вынужден был оставить у себя и воспитывать белую дочь. Как писал Пушкин, Ганнибал "дочь... оставил при себе, дал ей тщательное воспитание, богатое приданое, но никогда не пускал ее себе на глаза". Евдокия, которой в 1746 году было 15 лет, "умерла помолвленной невестой в расцвете лет",- сказано о ней в "Немецкой биографии".)

У Абрама Петровича и Христины Матвеевны было одиннадцать детей, четверо из них умерли в раннем возрасте. Остались четыре сына - Иван, Петр, Осип и Исаак и три дочери - Анна, Елизавета, Софья. Мы мало знаем о семье Ганнибалов, ее интеллектуальных интересах. Известно лишь, что в Суйде была богатая библиотека.

Помогает узнать много нового об Абраме Петровиче и его семействе недавно найденный документ.

Обнаруженный в коллекции редких книг и рукописей Московского университета, этот документ был опубликован в 1981 году Е. А. Прянишниковым^*. Это написанное на немецком языке письмо пастора евангелическо-лютеранской церкви и общины в Петербурге Геллариуса Гертмана Геннинга, духовника Христины Ганнибал. "Текст публикуемого письма,- комментирует Прянишников,- ясно свидетельствует о том, что семейство А. П. Ганнибала в 1750 году проживало в Петербурге. Хотя официальный приказ о переводе Ганнибала из Ревеля в столицу датируется 1752 годом, он уже в 1750 году фактически был управляющим инженерной частью в Петербурге". Письмо адресовано в Галльский университет,- предположительно, профессору теологии Якову Баумгартену и датируется 21 февраля 1750 года. Геннинг писал: "...имею честь сообщить, что здесь у одного известного знатного господина, а именно у его Превосходительства г-на генерал-майора де Ганнибала, супруга которого принадлежит к моей общине и у меня исповедуется и причащается, открылась служба, для которой требуется порядочный студент, особенно искусный во французском языке. Собственно этот господин является африканцем и урожденным негром, но обладает впрочем способностью к тем наукам, которые относятся к его форуму. И потому что он сам принадлежит к греческой церкви, то по законам здешней страны также дети все без исключения исповедуют русскую религию. Но супруга - евангелическо-лютеранскую. Вот оба меня просили выписать такого студента, который, прежде всего, мог гарантировать, что покажет свои знания французского... было бы мне, а также господам, конечно, очень приятно, если бы был найден честный студент теологии, который был бы расположен к этому и захотел бы принять такое приглашение. Но поскольку такие редки и г-н генерал был бы удовлетворен, если бы он только являлся хорошим французом и при этом обладал бы хорошим кондуитом... то было ему все равно, будет ли он теологом, юристом или медиком... студенты, которые изучают языки и другие науки, иногда имеют желание посмотреть другие страны... А поскольку г-н генерал был во Франции и, значит, является любителем французского языка, а также имеет хорошую библиотеку, то мог бы тот, кто хочет совершенствоваться во французском языке, доставить себе удовольствие частыми разговорами от такого искусного француза, каким является г-н генерал... Госпожа генеральша... очень утонченная дама с хорошим характером и находится сейчас в самом расцвете сил..."

^* (Прянишников Е. А. Новый документ об Абраме Петровиче Ганнибале и его семье// Из коллекций редких книг и рукописей Научной библиотеки Московского университета. М.: Изд-во МГУ, 1981, с. 72-81.)

Опубликованный документ имеет большую ценность. Пастор Геннинг (подпись под письмом: Н. Н. Henning) знал семью Ганнибала лично. С большим уважением он говорит об образованности Абрама Петровича, его способности к наукам, знании французского языка. Новые интересные сведения документ сообщает о прабабке Пушкина Христине Матвеевне, о которой так мало известно в литературе. "Автор письма,- пишет Прянишников,- говорит о ней с большим уважением, отмечает ее хороший характер... называет... "утонченной дамой", имея, вероятно, в виду ее хорошее воспитание, достаточное образование, ум и другие положительные качества...^*"

^* (Прянишников Е. А. Новый документ об Абраме Петровиче Ганнибале и его семье, с. 73. )

В письме пастора Геннинга подчеркивается, что о домашнем учителе-французе его просили оба супруга. Ганнибалы хотели иметь домашнего учителя с университетским образованием,- это говорит о высоком культурном уровне семьи. В письме упоминается библиотека Ганнибала. Пастор называет ее хорошей: он, вероятно, видел ее; возможно, пользовался книгами Ганнибалов и мог судить о достоинствах библиотеки. В основе ее были книги на французском языке, изданные в XVII - первой половине XVIII века, вывезенные Абрамом Петровичем из Франции. Во время ссылки Ганнибала в Сибирь около 300 томов библиотеки попали в Академию наук. В 1742 году он потребовал ее возвращения, и просьба его была выполнена. Благодаря составленному при этом реестру, опубликованному его правнучкой Анной Семеновной Ганнибал в 1913 году, известен состав библиотеки Абрама Петровича^*.

^* (Ганнибал А. Ганнибалы: Новые данные для их биографии// Пушкин и его современники. Вып. XIX-XX. Пг., 1914, с. 231-238.)

Эта частная библиотека начала XVIII века удивляет подбором книг и широтой интересов. Кроме трудов по математике, фортификации, военной архитектуре и геометрии здесь есть книги из области политики, философии, религии, языкознания, а также - путешествия, мемуары, художественные произведения. Переведем некоторые названия из реестра правнучки А. П. Ганнибала:

1. Озанам. Математические досуги.

2. Битэнвье. Общее искусство фортификации.

3. Искусство ведения войны.

4. Мемуары знаменитых людей.

5. Английская галантность.

6. Сочинения Сирано де Бержерака. В двух томах.

7. Мелебранш. О поисках истины. В четырех томах.

8. Сочинения Расина. В двух томах.

9. Метаморфозы Овидия. В двух томах.

10. Театр П. Корнеля. В пяти томах.

11. Проповеди Нострадама.

12. Боссуе. Всемирная история. В двух томах.

13. Правители мира. В четырех томах.

14. Бюффие. Царствующие Дома Европы.

15. Любовные письма португальской монархии.

16. Обязанности семейной жизни.

17. Лоррей. История семи мудрецов. В двух томах.

18. Черты фальшивой и истинной любви.

Можно предположить, что А. П. Ганнибал любил книги и собирал их. Сохранилась одна из книг с его владельческой надписью, помеченная еще 1711 годом. К середине XVIII века библиотека, вероятно, выросла - кроме возвращенных из Академии наук здесь были немецкие и русские книги^*.

^* (О том, что библиотека пополнялась и позднее, говорит книга, приобретенная в 1987 году для суйдинского музея у одного из потомков А.П. Ганнибала. Выписываем ее полное название: "Судебник царя и Великого князя Ивана Васильевича. Законы из Юстиниановых книг. Указы. Дополнения к Судебнику и Таможенный устав царя и Великого князя Ивана Васильевича.

В Санкт-Петербурге при Императорской Академии Наук 1768 года".)

Некоторые из книг библиотеки составляли круг чтения не только самого Ганнибала, но также и Христины Матвеевны. По словам М. Вегнера, она, "немка и дочь капитана", вышла из среды, в которой "просвещение ценилось достаточно высоко и пользовалось общим признанием". Книги библиотеки рассказывают о тех, кто их читал, о прадеде и прабабке Пушкина. Христина Матвеевна владела не только родным немецким языком, но, можно думать, и французским. Хуже всего она, выросшая в Прибалтике, знала русский язык и говорила на нем с немецким акцентом. Известно, по словам Пушкина, что мужа своего, "негра", с которым ее связывало, видимо, большое взаимное чувство, Христина Матвеевна ласково называла "шорн шорт", пеняя ему за "шорн репят" и трудные для ее немецкого происхождения имена детей. В результате, как известно, первоначальное имя дедушки поэта - Януарий - было переделано в Осипа.

Словно дорисовывает портреты Абрама Петровича и некоторых членов его семейства письмо А. П. Ганнибала, написанное из Суйды в последние месяцы жизни. "Петра питомец" был уже очень стар, но хлопотал о постройке в Петербурге каменного дома, желая оставить наследникам после себя дом в столице, который бы соответствовал знатности рода Ганнибалов (у Абрама Петровича был прежде дом на 1-й линии Васильевского острова, но в 1757 году он его продал уже знакомому нам пастору - духовнику Христины Матвеевны Г. Г. Геннингу).

Письмо А. П. Ганнибала, помеченное 10 ноября 1780 года, сохранилось в архиве его потомков Коротовых. Оно публикуется впервые^*.

^* (Всесоюзный музей А. С. Пушкина. Отдел рукописей и документов. )

Приводится письмо с сохранением синтаксиса и орфографии подлинника, кроме буквы "ять", замененной буквой "е", и твердого знака. Абрам Петрович писал:

"Сын мой Петр Абрамович Посланное от тебя счет столярной работы в каменных покоях я видил. Весьма безмерная цена и мне несносная. При сем посылаю табель почему оне подрядчики требуют. А почему давать на поле от меня написано в той же табели, а когда по моей цене показанной не возьмут то и нужды до их нет и наши столяры по возможности могут исправлять хотя и не скоро и невдруг.

А тебе рекомендую сколько потребно подрядить купить сухия доски сколько потребно для полов панели ставни и протчее.

Брат твой купил мне белей мех которой зимой не греит а летом неспреит, того ради, приторгуй белей мех сибирской по средней цене и ко мне отписать что требуют за такой мех.

А Евстрату без моего письма денег ни на что.

Ваш добродетельный отец А. Ганибал

Ежели можешь достать голанских сельдей настоящих и постарайся как можно

Ноября 10 дня 1780 года

P.S. Письмо мое твоему брату Ивану продержал у себя более двух месяцев и не уповаю чтоб оно было послано (на обороте) сыну моему Петру Аврамовичу

Ганибалу

В Санкт Петербург".

Письмо написано на двойном листе плотной писчей бумаги без водяных знаков. Бумага обветшала и выцвела, края в обрывах, в центре листа, на месте утраченной печати, остатки красного сургуча. Почерк тождествен сохранившимся более ранним письмам А. П. Ганнибала^*.

^* (Гастфрейнд Н. Письма Абрама Ганнибала. СПб., 1904.)

Но он менее разборчив, с большим числом грамматических ошибок. Видимо, Абрам Петрович, "искусный француз", русскую грамоту знал хуже. (Как и в более ранних письмах и документах, он писал свою фамилию с одним "п" - Ганибал.)

Письмо обращено к единственному из дедов Пушкина, которого поэт знал лично. Крестной матерью П. А. Ганнибала (1742-1826)^* была заочно сама Елизавета, а имя он получил в память царя Петра. "Служа по артиллерии", как все сыновья Ганнибала, он получил чин полковника. К этому времени Петр Абрамович был уже женат (с 1777 года) на дочери коллежского советника Ольге Григорьевне фон Данненштерн. Женившись, как и брат Осип, неудачно (через девять лет супруги расстались), он жил с семьей врозь, выплачивав жене и детям содержание.

^* (Дата смерти П. А. Ганнибала - 6 июня 1826 года,- так же как и место, где он был похоронен (село Сафонтьево Опочецкого уезда), установлены Г. Ф. Симакиной - научным сотрудником Государственного Пушкинского заповедника Псковской области - в 1977 году (см. газету "Пушкинский край" от 20 августа 1977 года). )

В письме к сыну Абрам Петрович хлопочет о столярных работах в каменных покоях собственного дома, который находился в Литейной части Петербурга, в 4-м квартале, под номером 537 на Сергиевской улице. Ныне в перестроенном виде это дом 29 по улице Чайковского^*.

^* (Яцевич А. Пушкинский Петербург. Л, 1935, с. 75.)

Как опытный инженер и бережливый хозяин, Ганнибал находит цену на столярные работы в счете, присланном ему Петром Абрамовичем, "безмерной" и "несносной". Далее он сетует на неудачную покупку для него "белего меха". Речь заходит о младшем сыне Исааке.

Исаак Абрамович - "флота артиллерии капитан 3-го ранга" - отличался простодушием и доверчивостью (черты характера, послужившие причиной многих его несчастий) .

Изо всех сыновей А. П. Ганнибала самым большим уважением и авторитетом в семье пользовался старший, Иван, но он был далеко, и отец более всего мог рассчитывать на Петра. Видимо, ему отец поручал делать в Петербурге покупки и распоряжаться какими-то денежными средствами (в том же письме кроме строительных материалов и "белего меха" Абрам Петрович поручал сыну достать "галанских сельдей настоящих"). Однако бережливый отец постоянно руководил им: "А Евстрату без моего письма денег ни на что". Евстрат, по всей видимости, управляющий или приказчик А. П. Ганнибала, в это время посланный в Петербург.

Во второй приписке Абрам Петрович сетует на то, что "более двух месяцев" не может отправить письмо Ивану. Почему отец так долго не отсылал письмо старшему сыну? Видимо, почтой он воспользоваться не хотел (отправить письмо в Херсон было делом сложным и дорогостоящим). Старик Ганнибал ждал верной оказии.

Сын его Иван, находившийся в Херсоне, был гордостью отца. Он служил в морской артиллерии и, по словам Пушкина, "был столь же достоин замечания, как и его отец". Во время русско-турецкой войны 1768-1774 годов он стал героем Чесменской битвы, руководил взятием крепости Наварин и строительством города Херсона. В стихотворении "Моя родословная" поэт, говоря об Абраме Петровиче, вспоминал и его старшего сына:

 И был отец он Ганнибала,
 Пред кем средь чесменских пучин
 Громада кораблей вспылала
 И пал впервые Наварин.

"Героем архипелага", "наваринским Ганнибалом" называет Пушкин Ивана Абрамовича в стихотворении 1829 года "Воспоминания в Царском Селе" (имя Ганнибала высечено на памятнике воинской славы - Морейской колонне в Царском Селе).

Пушкин писал, вспоминая И. А. Ганнибала: "Его постановления доныне уважаются в полуденном краю России, где в 1821 году видел я стариков, живо еще хранивших его память..."

Иван Абрамович, по словам поэта, был уважаем "всеми замечательными людьми славного века", так как отличался умом, образованностью и истинным благородством. Этим он выделялся среди братьев. Не случайно Иван Абрамович принял участие в судьбе Марии Алексеевны и ее дочери Надежды, покинутых его братом Осипом. Видимо наглядевшись на неудачную семейную жизнь братьев, Иван Абрамович остался холостым. Он умер в Петербурге 12 октября 1801 года и погребен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Его надгробие (оно хорошо сохранилось) украшено горельефом, высеченным по мотивам герба Ганнибалов, и следующех! эпитафией:

 Зной Африки родил, хлад кровь его покоил,
 России он служил, путь к вечности устроил.
 Стенящие о нем родня его и ближни
 Сей памятник ему с усердием воздвигли.

Не случайно в одной из программ неосуществленных автобиографических записок Пушкин целую главу или раздел обозначил "Иван Абрамович". Поэт еще ребенком слышал о нем от бабушки и няни, от матери и отца. Он собирал документы и рассказы современников, намереваясь написать об этом выдающемся деятеле и замечательном человеке.

Раскрывая внутренний мир предков Пушкина, благодаря дошедшим до нас документам попытаемся составить и некоторые представления об их внешнем облике.

Как хотелось бы посмотреть на портрет Христины Матвеевны Ганнибал, "утонченной дамы", как называл ее пастор Геннинг. Но существует лишь одно упоминание об изображении, возможно, прабабушки поэта уже в пожилом возрасте, относящееся к 1887 году. Появилось оно в связи с сообщением о портрете самого Ганнибала и сделано Н. Бочаровым. В газете "Московский листок" автор писал: "...есть надежда, что портрет этот наконец найден. В квартирной галерее Архива Министерства иностранных дел, в комнате перед кабинетом директора, имеется писанный масляными красками поясной портрет генерал-аншефа Аннибала, 92 лет от роду, как значится на надписи. Портрет этот принесен в дар Архиву бывшим его директором, князем Михаилом Андреевичем Оболенским. В другой комнате размещены портреты без подписей, также подаренные князем. Вот в числе этих-то неизвестных портретов обозреватель невольно обратит внимание на поясной, писанный масляными красками портрет почтенной старушки, строго восточные черты смуглого лица которой характерно напоминают А. С. Пушкина...^*"

^* (Бочаров Н. Памяти А. С. Пушкина// Московский листок, 1887, 22 апр.)

Предки Христины Матвеевны по материнской линии были итальянцы, впоследствии онемечившиеся. Возможно, в облике прабабки Пушкина сохранились южные черты. Речь в заметке Бочарова могла идти именно о Христине Матвеевне. Известно, что портрет "старушки" оказался в коллекции, подаренной архиву князем M. А. Оболенским. В составе той же коллекции находился и портрет, до сих пор вызывающий споры, который Оболенский считал изображением А. П. Ганнибала. Возникает вопрос: не были ли эти портреты парными изображениями супругов Ганнибалов? О дальнейшей судьбе портрета "старушки" ничего не известно.

Изображения самого Абрама Петровича, несомненпо, существовали, хотя вполне достоверные до нас не дошли. Все предполагаемые портреты теперь представлены в воспроизведениях в суйдинском народном музее.

Особое внимание здесь привлекает так называемый французский портрет А. П. Ганнибала, который был найден в 1962 году ученым-пушкинистом, популяризатором творчества А. С. Пушкина во Франции Андре Менье^*.

^* (В настоящее время портрет находится в собрании парижского коллекционера Бернарда Мея.)

Цветная фотография с портрета (оригинал представляет собой живописное полотно размером 156X112 см) прислана нам из Парижа в 1978 году правнучкой А. II. Брюллова - Евгенией Павловной Мининой - и передана в Суйду.

Портрет мог быть создан кем-то из французских художников либо в период пребывания Петра I в Париже с 26 апреля по 9 июня 1717 года, либо несколько позднее, но до 1723 года. Костюм Ганнибала на портрете не обычный придворный мундир, а парадная одежда, напоминающая индийский костюм, в который облекались арапы царской свиты при торжественных церемониях.

Царский воспитанник, рекомендованный самим Петром, оставленный им для обучения и прохождения военной службы во Франции, не мог не привлечь внимания французского общества и не стать своего рода сенсацией. Пушкин писал в "Арапе Петра Великого": "Появление Ибрагима, его наружность, образованность и природный ум возбудили в Париже общее внимание. Все дамы желали видеть у себя Le Negre du czar и ловили его наперехват; регент приглашал его не раз на свои веселые вечера... Обыкновенно смотрели на молодого негра как на чудо, окружали его, осыпали приветствиями и вопросами... Ему было 27 лет отроду; он был высок и строен, и не одна красавица заглядывалась на него с чувством более лестным, нежели простое любопытство..."

Все возбуждало интерес к Ганнибалу: и экзотическая внешность, и необычайность судьбы любимца русского царя. Он был представителем страны, выходившей на мировую арену, ставшей морской державой, мощного государства, победившего армию Карла XII, самую сильную в Европе.

А потому мог быть создан и этот портрет Ганнибала, который столь же фантастичен, как и судьба изображенного на нем "арапа"^*. Портрет говорит о господствовавшем в это время в европейской живописи стремлении к экзотике. Для этой цели "арап" Абрам Петров мог оказаться самой подходящей моделью^**.

^* (Нельзя согласиться с мнением об этом портрете Н. К. Те- летовой (Телетова Н. К. Забытые родственные связи А. С. Пушкина, с. 132-134). Она утверждает, что на французском портрете изображен не А. П. Ганнибал, а Питер Елаев (или, как его называли, Секи) - один из трех моряков-африканцев, нанятых Петром на службу в русский флот в 1698 году, он прослужил в России семнадцать лет.

Елаев уже в 1698 году командовал галерами. Он не находился в свите Петра и не носил парадную одежду царских "арапов". Главное же, Питеру Елаеву, когда он смог бы появиться во Франции после окончания русской службы, было более чем за сорок лет. На портрете же изображен молодой африканец лет двадцати пяти - двадцати семи.)

^** (В. М. Глинка, также отвергая возможность изображения здесь Питера Елаева, писал о предполагаемом французском портрете А. П. Ганнибала: "Вполне возможно, что некий французский живописец мог заинтересоваться уроженцем экзотических стран... и написать его портрет... возможно, что Ганнибал сохранил элементы того парадного костюма, в котором сопутствовал Петру в 1717 году на дворцовых приемах в Париже, дополнив их кирасой, свидетельством своей военной профессии, и плащом на меху" (Панорама искусств, 1985, № 8, с. 337-338). )

Широко известен представленный в суйдинском музее в воспроизведении предполагаемый портрет А. П. Ганнибала (оригинал хранится во Всесоюзном музее А. С. Пушкина). Более 150 лет это полотно считалось изображением прадеда Пушкина, но в последнее время вызывало споры и сомнения. Дело в том, что на мундире изображенного написаны не те ордена, которые были у Абрама Петровича (он имел ордена св. Александра Невского и св. Анны, а на портрете - ордена св. Андрея Первозванного и св. Георгия второй степени)^*. Но, несмотря на это, уже один из первых биографов великого поэта - П. А. Бартеньев - признал в нем "арапа" Петра Великого. Ученый-антрополог, академик Д. Н. Анучин, а также известный коллекционер и знаток живописи М. А. Оболенский видели в нем А. П. Ганнибала.

^* (На этот факт обратили внимание современные исследователи (см.: Телетова Н. Ганнибалы - предки А. С. Пушкина//Белые ночи. Л.: Лениздат, 1976, с. 265; Леец Г. Абрам Петрович Ганнибал, с. 186; Глинка В. М. Еще раз об изображениях прадеда Пушкина Абрама Ганнибала// Панорама искусств, 1985, № 8, с. 334-336). )

Портрет темнокожего генерала в артиллерийском мундире и сейчас вызывает большой интерес. Хотя создавший его неизвестный живописец не был первоклассным мастером, но лицо выписано хорошо. От всего облика изображенного веет суровостью и достоинством. Его строгий проницательный взгляд сопровождает вас повсюду, с какой бы точки вы ни смотрели на полотно. Таким можно представить себе А. П. Ганнибала в последний период его жизни.

Проведенные в недавнее время тщательные научные экспертизы портрета установили, что он был написан в конце XVIII века (уже после смерти Абрама Петровича), в то время, когда создавалась и его "Немецкая биография". Моделью для художника, вероятно, служил сын Ганнибала Петр Абрамович (по преданию, из всех детей имевший самую темную кожу). На портрете должно было показать русского генерала, но обязательно темнокожего, который впервые в России, а может быть и во всем мире, добился столь высокого положения своими трудами, познаниями и талантом.

Портрет словно подчеркивает необыкновенную судьбу "романтического" предка Пушкина, "биография которого сбивается на занимательный авантюрный роман".

Академик Д. Н. Аиучии писал: "...может быть, честолюбивый "арап", потомок владетельного князя и вместе с тем крестник - питомец Петра I, считал себя вправе присвоить себе хотя бы только на портрете эту привилегию принцев крови"^*.

^* (Недавно выяснилось и еще одно немаловажное обстоятельство, говорящее в пользу подлинности портрета,- у него был двойник (старинная копия). По воспоминаниям Г. Л. Пушкина и С. Г1. Пушкина (дальних родственников поэта, прямых потомков его прадеда Алексея Федоровича Пушкина), портрет "арапа", такой же, как во Всесоюзном музее А. С. Пушкина, был известен им самим, их отцам и дедам с XVIII века. Он находился в Костромской губернии, в усадьбе Пушкиных Новинки. Портрет А. П. Ганнибала, вероятно, был скопирован вскоре после его создания для дочери Абрама Петровича - Елизаветы Абрамовны. Она вышла замуж за Андрея Павловича Пушкина, и, таким образом, портрет оказался в роду Пушкиных. С середины прошлого века и до 30-х годов нашего портрет был собственностью Евгении Львовны Пушкиной, врача по профессии, собравшей в Новинках большой домашний музей. (В 1914 году многие подлинные портреты предков поэта Евгения Львовна передала в Пушкинский дом Академии наук СССР.) В 1918 году по ходатайству А. В. Луначарского усадебный дом в Новинках был оставлен Евгении Львовне пожизненно. Но в 1930 году, вскоре после смерти хозяйки, при случившемся в доме пожаре сгорели архив и все имущество, в том числе, видимо, сгорел и портрет.)

До конца дней Ганнибал стремился упрочить положение рода и расширить свои владения, мечтая не только о княжеском положении, но и о "княжеском состоянии". Его немецкий биограф отрицал это, говоря, что "княжеское состояние" им могло быть обретено, "если бы он отличался меньшей скромностью и умеренностью... Однако он ни разу не воспользовался в свою выгоду представляющимися случаями и не просил ничего для себя или своих...". Здесь биограф ошибается. Кроме имений, полученных в дар от Елизаветы, и тех, которые "прикупил он еще на собственные благоприобретенные средства", Ганнибал стремился получить более обширные и поистине княжеские владения.

Пo восшествии на престол Екатерины II он подал ей в июле 1762 года прошение. Указывая в нем, что он "службу продолжал 57 лет беспорочно", а "от службы отстранен без вознаграждения", Абрам Петрович просил: "...и за эту мою долголетнюю беспорочную и усердную службу... прошу пожаловать... меня для пропитания с моею фамилиею всеподданнейшего раба вашего в Ингерманландии в Копорском уезде из принадлежащих к Рождественской дворцовой мызы дач с деревнями, называемыми Старое Сиверко, Новое Сиверко, Болынево, Межно, Выра, Рыбица; в них мужеска пола по последней ревизии пятьсот семь душ, с принадлежащими до оным деревням, пустошью Куровицкою и протчим землям, сенным покосом и с лесными угодьями... в вечное и потомственное владение".

Ганнибал просил Екатерину II выделить ему поместье из "удельных" дворцовых владений. Такое большое поместье, как он считал, вознаградило бы его за долговременную и верную службу и, наконец, действительно могло бы соответствовать княжескому достоинству его рода. По просьба Ганнибала не была удовлетворена. На свою челобитную он не получил ответа. На прошении есть помета неустановленного лица: "резолюции не последовало"^*.

^* (Паина Э. С. Об обстоятельствах отставки А. Г1. Ганнибала// Пушкин: Исследования и материалы. М.-JI.: Изд-во АН СССР, 1962. Т. IV, с. 413. )

Хотя герб Ганнибалу не был пожалован, он начал пользоваться уже с 1742 года (времени подачи прошения Елизавете) гербом неутвержденным. Гербы-эмблемы были в обычае у неродовитых дворян, тех, кто не имел фамильного герба. Но герб Ганнибала указывал не только на дворянство, но и на княжеское происхождение. Сохранился акварельный рисунок герба Ганнибалов. На нем мы видим слона, несущего на подушке княжескую корону (то же самое было выбито и на печати). Слон указывал на африканское происхождение обладателей герба, а корона - на то, что предки их были князьями^*. Такой неутвержденный фамильный герб украшал личные печати Абрама Петровича и позднее - его сыновей.

^* (ЦГИАЛ, ф. 1343, оп. 19, ед. хр. 617.)

В июле 1776 года, за несколько лет до своей кончины, А. П. Ганнибал составил завещание, по которому наследники должны были разделить между собой его владения и имущество. Он был строгим и требовательным отцом и надеялся на послушание. Абрам Петрович считал себя примером для сыновей в домашней жизни, успехах по службе и весьма плодотворной хозяйственной деятельности.

Арапчонок-барабанщик, а затем денщик у царя Петра, он в конце жизни достиг высокого положения, стал генерал-аншефом и имел состояние вельможи. Абрам Петрович хотел, чтобы и сыновья его, жизненный путь которых не был столь труден благодаря отцу, также стремились сделать карьеру, приумножить состояние и еще более укоренить свой род - род Ганнибалов. Как "знатные люди", имеющие княжеский герб, сыновья, по мысли отца, должны были служить и владеть поместьями под Петербургом. Абрам Петрович, приобретя к концу жизни уже несколько богатых имений, оставлял после себя 1400 крепостных душ и еще 60 тысяч рублей деньгами. Но, верный последователь петровских преобразований, Ганнибал пожелал распорядиться своими имениями в Псковской губернии и в Ингерманландии, следуя закону о майо- ратстве, по которому главные родовые имения должен был наследовать всегда старший в роде по мужской линии (закон этот, введенный Петром I, был отменен уже в 1731 году). Таким образом Абрам Петрович надеялся сохранить навечно главные имения в роду Ганнибалов, рассчитывая на то, что отцовская воля должна быть выполнена.

В завещании он писал о сыновьях: "...желаю, чтобы по смерти моей находились в непременной братской дружбе... и кому из них каким движимым и недвижимым имением владеть по сей духовной определяю, тому оным навсегда и довольну быть".

Ивану - старшему в роде - отец оставлял пожалованную "от ее императорского величества в вечное и потомственное владение Псковской губернии - Михайловскую губу с принадлежащими к ней усадьбами и деревнями, да присовокупленную мною в Ингерманландии в Копорском уезде мызу Суйду со всеми к оной мызе принадлежащими деревнями, что в них имеется мужеска и женска пола душ".

Сверх того Ивану отец оставлял каменный дом в Петербурге; он должен был распорядиться и капиталом, распределить его между наследниками.

Далее в завещании говорится об остальных трех сыновьях по старшинству:

"Петру присовокупленные же мною в Ингерманландии в Копорском уезде мызу Елицы с принадлежащими ко оной деревнями;

Иосифу в Ингерманландии в Копорском уезде мызу Руново, с деревнями, что в них состоит мужеска и женска пола душ;

Исааку в той же Ингерманландии в Копорском же уезде мызу Тайцу со всеми к ней принадлежащими деревнями, что в них состоит муяческа и женска полу душ..."

О дочерях в завещании говорится: "Дочери моей девице Софье даю из движемого имения пять тысяч рублей, до недвижимого ж ни чего ей дела нет,- а вдовствующей дочери моей Елизавете Пушкиной и замужней дочери ж моей Анне Нееловой до движимого и недвижимого моего имения совсем дела нет. Понеже они от меня выданы в замужество с довольным награждением".

Завещание А. П. Ганнибала было необычно и тем, что по его смерти права вдовы - Христины Матвеевны - не должны были ограничиваться только седьмой частью наследства, ей полагавшейся. Ганнибал говорит о жене с большой любовью, требует, чтобы при ее жизни дети имения не делили и оставляли бы их во владении матери: "...всем движимым и недвижимым по смерти моей имением владеть и доходами пользоваться супруге моей Крестине Матвеевой дочери, доколе она здравствовать будет беспрепятственно, не отделяя себе однако ж ни единые души в седьмую часть, и при жизни детям моим во владение назначиваемого не вступить, когда же по власти всевышнего и она отыдет от сего света, тогда уж детям моим во владение вышепредписанного вступать... всио то разделить сыновьям нашим между собою по-любно...^*"

^* (См. полный текст завещания А. П. Ганнибала и подробный комментарий к нему в кн.: Телетова Н. К. Забытые родственные связи А. С. Пушкина, с. 151-157. )

Но Христина Матвеевна умерла раньше Абрама Петровича. В "Немецкой биографии" сказано, что он всего на один день пережил свою супругу. На самом деле Абрам Петрович скончался почти через два месяца. Видимо, он тяжело переживал смерть верной подруги жизни, с которой прожил полвека.

После смерти Христины Матвеевны Иван Абрамович писал из Петербурга своему брату Осипу Абрамовичу 25 марта 1781 года: "Мать нашу мы похоронили, отец весьма болен и слабеет ежечасно, так что жизнь ево в опасности и надежды никакой нет; все наши домашние там находятся...^*"

^* (Ганнибал А. Ганнибалы: Новые данные для их биографий// Пушкин и его современники: Материалы и исследования. Вып. XIX-XX. Пг., 1914, с. 289. )

Абрам Петрович Ганнибал умер, согласно записи об умерших в метрической книге Воскресенской Суйдинской церкви, 14 мая 1781 года от "главной" болезни. В записи сказано: "...отставны генерал-аншеф Абрам Петрович 98 лет... исповедан и прачищен 9 мая еще"^*. В указании возраста здесь, видимо, ошибка или описка. В "Немецкой биографии" Ганнибал скончался на 93-м году жизни. У Пушкина в примечании к первой главе "Евгения Онегина" - "умер... на 92 году от рождения". Ясно, что Абрам Петрович ушел из жизни глубоким стариком.

^* (Ульянский А. И. Няня Пушкина, с. 89.)

Дети А. П. Ганнибала после его смерти поступили вопреки воле отца. Они поделили наследство на основании существовавшего закона, и так, как это было выгодно большей части наследников. Петр, Осип и Исаак разделили между собой Михайловскую губу, ничего не выделив в ней старшему брату Ивану. Ему были отданы только Суйда да дом в Петербурге. Младшие сыновья оставили за собой и все поместья под Петербургом, однако владели ими недолго. Осип Абрамович, дедушка поэта, удалился на Псковщину и поселился в селе Михайловском, доставшемся ему по раздельной (под Петербургом его поместья Кобрино и Руново перешли по указу императрицы 1784 года малолетней дочери Надежде. В 1800 году эти имения Марией Алексеевной были проданы). Уже в 1786 году Исаак Абрамович продал мызу Тайцы с деревнями и поселился на Псковщине, в селе Воскресенском. Дольше братьев владел мызой Елицы Петр Абрамович. У него здесь жили сестра Софья с мужем Адамом Рот- кирхом. Мыза находилась недалеко от Суйды. Но в 1792 году и он продал елицкие земли и также уехал на Псковщину, в село Петровское. Один Иван Абрамович остался покорен отцовской воле. Еще более двадцати лет живет он "по большей части в Суйде", как писал Пушкин. Он любил это поместье, расположенное так близко от столицы; продолжал его благоустраивать, отремонтировал старую Суйдинскую церковь, любил принимать в Суйде гостей. Его здесь навещал А. В. Суворов. Иван Абрамович был хранителем наследия отца: его архива, библиотеки, движимого имущества - всего, что находилось в Суйде и в Петербурге. После его смерти братья, к этому времени запутавшиеся в долгах, продали в 1805 году и Суйду, и дом в Петербурге с молотка. (Имение купил коллежский асессор В. В. Цыгорев.)

По иронии судьбы все свершилось по-иному, не так, как надеялся старик Ганнибал, завещавший: "...а останется хоть один брат, то наследовать всеми теми недвижимыми имениями брату их родному, поступая по наследственной линии по порядку старшинства, дабы означенные недвижимые имения никогда не выходили из роду Ганнибалов... дабы никто, у кого ж имения во владении будут, не имел отнюдь власти... ни продать, ни заложить... по сему моему завещанию..."

Особо ценное движимое имущество (что не было продано с молотка) Петр Абрамович увез в Псковскую губернию. Известно, со слов его брата Осипа, что здесь была "отцовская библиотека, целый ящик золотых медалей", "физические и механические инструменты", "мебели". По смерти же и Петра Абрамовича (1826) Петровское унаследовал сын его Вениамин Петрович (1780-1839). Затем все перешло к его наследникам. Ими стали не только Ганнибалы, но и Коротовы.

Вениамин Петрович не был женат, но имел от своей крепостной незаконнорожденную дочь Марию, ее он выдал в 1826 году замуж за поручика Псковского пехотного полка Федора Павловича Коротова.

В. П. Ганнибал завещал внукам от Марии, своим "крестным детям", все движимое имущество, а недвижимое - имение,- по закону переходило прямым наследникам. Таким образом, многое ценное, что наполняло дом в Суйде, а затем и в Петровском (библиотека Ганнибала, архив, предметы быта), перешло к Коротовым. Завещанное наследство они после смерти Вениамина Петровича вывезли из Петровского в село Заречье Новоржевского уезда, заранее для них купленное. Судьба архива Ганнибалов долго оставалась неизвестной. Но в преддверии столетия со дня рождения А. С. Пушкина в "Псковских губернских ведомостях" от 13 июля 1896 года было напечатано сенсационное сообщение: "...в селе Заречье Новоржевского уезда, у дворянина Владимира Федоровича Коротова нашлись бумаги о Ганнибалах". Это были письма Екатерины II к Абраму Петровичу и Ивану Абрамовичу. "Бумаги" тогда же поступили в Псковский археологический музей.

Только в 1969 году обнаружилась еще часть архива Ганнибалов. Она оставалась у дочери В. Ф. Коротова Марии Владимировны, а затем была сохранена ее гувернанткой Т. В. Ягиной. Документы вначале поступили в Государственную публичную библиотеку, позднее же переданы во Всесоюзный музей А. С. Пушкина. Среди семейных бумаг Ганнибалов оказались ранее нигде не публиковавшееся письмо Абрама Петровича сыну Петру, письмо Павла I И. А. Ганнибалу, документ, связанный с разделом имущества между наследниками,- "Объявление в Санкт-Петербургской опекунский совет", завещание В. П. Ганнибала и другие материалы.

Но ценная часть движимого имущества - библиотека, золотые медали (награды Ганнибала), инженерные инструменты и прочее - до нас не дошла. Столь важную часть архива, как "Жалованная грамота" императрицы Елизаветы на Михайловскую губу, Коротовы просто не захватили с собой. Она сохранилась у соседей по Петровскому - Княжевичей - и позднее была передана ими в Пушкинский дом.

Помогли выяснить судьбу наследства Ганнибалов документы Центрального государственного исторического архива Ленинграда. Здесь нашлись новые документы о Коротовых^*. Они помогли отыскать их потомков, ныне живущих в Ленинграде. Это позволило в какой-то степени проследить судьбу отдельных вещей, библиотеки и архива Ганнибалов.

^* (Грановская Н. Новое в Пушкиниане.- Псковская правда, 1969, 10 сент.)

По рассказам Ксении Яковлевны Коротовой (правнучки Федора Павловича и Марии Вениаминовны Коротовых), вещи из имения Ганнибалов Петровское еще в начале XX века находились на хуторе у ее бабушки, в усадьбе Заречье, на чердаке. Она помнила "книги, сложенные в ящиках", и что они "были переплетены в пожелтевшую, потрескавшуюся кожу с золотым тиснением...", вспоминала "громадный кожаный сапог", который "принадлежал Петру I и каким-то образом попал к нашему предку Абраму Петровичу Ганнибалу", помнила и "старинный обитый кожей сундук с книгами" (возможно, сундук прадеда поэта, упоминаемый в "расходных" документах Петра, сохраненный Ганнибалом вместе с царским сапогом) и многое другое. Вещи эти, по словам Ксении Яковлевны, пропали при пожаре в усадьбе. Были еще у Коротовых прежде и две печати Ганнибалов. Одна из них, с инициалами Петра Абрамовича, не сохранилась. Но самая ценная, с гербом Ганнибалов, принадлежавшая самому Абраму Петровичу, была 20 июня 1969 года передана К. Я. Коротовой в Пушкинский дом.

Если бы после кончины Ивана Абрамовича движимое имущество Ганнибалов было разделено между братьями иным образом и досталось бы Осипу Абрамовичу, то самая ценная часть наследства - архив и библиотека отца,- возможно, могла бы сохраниться. Они оказались бы в селе Михайловском и в годы ссылки попали бы в распоряжение Пушкина. Но поэт получил от Ганнибалов лишь немногие документы, в том числе копию письма Екатерины II Абраму Петровичу, да его "Немецкую биографию".