34. И. Д. Якушкину. Туринск, 19 генваря 1840 г.

Доброе письмо ваше от 15 декабря, почтенный мой Иван Дмитриевич, дошло до меня за несколько дней до Нового года, который мы здесь очень грустно встретили. Верно, молва прежде меня уже известила вас о несчастии в семействе Ивашева - он лишился доброй и милой Камиллы Петровны. 30-го декабря она скончалась, после десятидневной нервической горячки. Вы можете себе представить, как этот жестокий и внезапный удар поразил нас всех. До сих пор не верится, что ее нет с нами; без нее опустел малый круг. Эта ранняя потеря набросила ужасную мрачность на все окружающее. 2-го генваря мы отнесли на кладбище тело той, которая умела достойно жить и умереть с необыкновенным спокойствием, утешая родных и друзей до последней своей минуты. Вы с участием разделите с нами скорбное чувство. Ивашев с покорностию переносит тяжелую потерю; почтенная m-me Ledantu примером своим поддерживает его. Счастие для него и для сирот, что она здесь; ее попечения необходимы для всего семейства - я смотрю на нее с истинным уважением.

Благодарю вас, добрый Иван Дмитриевич, за все, что вы мне говорите в вашем письме. Утешительно думать, что мы с вами не разлучены; признаюсь, я бы хотел, чтоб мы когда-нибудь соединились в одном городке, мне бы гораздо лучше было; как-то здесь неудачно началось мое существование...

Наконец получил я письма из окрестностей Иркутска: Марья Николаевна первая подала голос. Александр женился 12-го ноября и счастлив, как обыкновенно молодой супруг в первое время. Особенно мне приятно было узнать, что матушка Сутгова опять в прежних с ним сношениях; со времени его женитьбы она перестала к нему писать - и это сильно его огорчало. Бедный Сосинович умер от апоплексического удара в октябре месяце^*. <...> Поговорите мне о ваших занятиях - рыба, памятник давних наших трудов^**, со мной. Прощайте.

^* (Иосиф Францевич Сосинович, слепой поляк, сосланный по делу М. Воловича (попытка восстания в Слониме в 1831 г.), находился вместе с декабристами в Петровском заводе.)

^** (Письмо это с упоминанием о рыбе, как видно из последующих писем Пущина, вызвало административные последствия (см. письма 36, 37 1 и 39). "Рыбой" Якушкин и Пущин называли карту, сделанную ими совместно (Якушкин писал об этом Пущину: "Помните ли общий наш труд над картой, которую вы прозвали рыбой и которая в самом деле имела несколько вид осетра" - Якушкин, с. 265).)

Иван Пущин.

Товарищам в Ялуторовске мой поклон с лучшими пожеланиями.