Документы о Пушкине в сенатских и других фондах ЦГИА СССР

В 1711 году Петр I учредил в России новый высший орган - Сенат (Правительствующий сенат), который ведал вопросами законодательства и управления. В пушкинские времена Сенат был высшим органом суда и надзора.

В настоящее время существует около 80 фондов Правительствующего сената, в которых числятся сотни тысяч дел. Значительная часть их хранится в Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА), но подавляющая масса находится в Центральном государственном историческом архиве СССР в Ленинграде.

Сенатские фонды весьма интенсивно используются исследователями: по данным библиографического указателя "Документы ЦГИА СССР в работах советских исследователей", только за 1917-1962 годы на их основе написано более 100 работ. Надо отметить, однако, редкое обращение к этим материалам тех, кто занимается изучением жизни и творчества Пушкина. Достаточно сказать, что даже такой крупный знаток ЦГИА СССР, как М. И. Ахун, опубликовавший в журнале "Архивное дело" за 1936 год статью "Материалы об А. С. Пушкине в ленинградских архивах", не упомянул ни одного дела из сенатских фондов. Как сказано в библиографическом указателе, с 1917 по 1962 год в СССР появились лишь три статьи, относящиеся к Пушкину, в которых использованы материалы двух сенатских фондов ЦГИА СССР.

Имея в виду функции Сената, можно утверждать, что документальные материалы о Пушкине должны были отложиться не менее чем в пяти фондах этого учреждения: Первого и Пятого департаментов, Герольдии, Общего собрания и Соединенных присутствий кассационных департаментов и Временной комиссии сенатора Маврина (ЦГИА СССР, ф. 1341, 1343, 1345, 1353 и 1354). По нашим предварительным прогнозам, здесь должны были храниться примерно десять дел о Пушкине, часть из которых еще не введена в научный оборот.

Наше обследование этих фондов началось с Первого департамента Сената, где могли отложиться материалы о службе поэта в Коллегии иностранных дел в 1817 - 1837 годах.

Департамент был образован в 1763 году, его функции менялись неоднократно. К настоящему времени фонд № 1341 состоит из 309 367 единиц хранения за 1797 - 1918 годы, имеет более 500 описей и множество алфавитов. Из документов видно, что большая часть его материалов в разное время уничтожалась или передавалась в ЦГАДА.

Не касаясь здесь всей истории поисков, укажем лишь, что в конечном счете в этом фонде удалось найти три неизвестных дела: 1817 года - об определении Пушкина на службу в Коллегию иностранных дел; 1831 года - о восстановлении его на службе; 1817 года - об отставке отца поэта Сергея Львовича Пушкина.

Для лучшего понимания и оценки дела А. С. Пушкина 1817 года напомним некоторые события из его жизни той поры.

В 1811 году его определили в только что открывшийся Царскосельский лицей, где он провел шесть незабываемых лет. Сам поэт считал этот период одним из счастливейших в своей жизни. Совсем не случайно многие его замечательные произведения посвящены Лицею, день создания которого он назвал "священным днем". Только благодарная память поэта могла подсказать ему знаменитые строки:

 Все те же мы: нам целый мир чужбина, 
 Отечество нам Царское Село.

Лицейский период Пушкина довольно подробно освещен в воспоминаниях его родных и однокашников. Читая их, можно видеть, что наряду с восторженными отзывами о нем А. А. Дельвига, В. К. Кюхельбекера, И. И. Пущина встречаются весьма холодные и даже недоброжелательные высказывания А. М. Горчакова, С. Д. Комовского, М. А. Корфа.

Официальных материалов о пребывании Пушкина в Лицее сравнительно мало. Публикуемые ниже документы из сенатского архива об определении выпускников Лицея 1817 года, возможно, расширят наши знания об этой важной странице жизни поэта и некоторых его однокашников.

31 мая 1817 года состоялось заседание конференции Царскосельского лицея^*, на которой рассматривался вопрос "О распределении воспитанников по роду службы, согласно с желанием каждого, о назначении преимуществ, с какими кто из них, по своему благонравию и успехам в науках, должен поступить на службу, и о выборе отличнейших к удостоению их награды медалями". Пушкин был зачислен во второй разряд окончивших с чином коллежского секретаря.

^* (Конференция - орган управления Лицея.)

4 июня этого года Александр I утвердил постановление конференции, а 10 июня министр народного просвещения князь А. Н. Голицын сообщил министру иностранных дел К. В. Нессельроде об определении Пушкина в числе других выпускников в Коллегию иностранных дел. 13 июня появился указ царя, а через день Нессельроде написал об этом назначении министру финансов.

По данным некоторых источников, 15 июня Пушкин принес в Коллегии иностранных дел на Английской набережной (ныне набережная Красного флота, 32) служебную присягу и подписал присяжный лист. Там же сообщалось, что к присяге его привел священник сенатской церкви Никита Полухтович, а в качестве свидетеля присутствовал экзекутор Коллегии иностранных дел, коллежский советник Константинов.

Официальные документы об этих событиях сохранились в архиве Министерства иностранных дел. Они наиболее полно освещены Львом Поливановым в январском номере журнала "Русская старина" за 1887 год и Николаем Гастфрейндом в книге "Пушкин. Документы Государственного и С.-Петербургского Главного архива Министерства иностранных дел, относящиеся к службе его. 1831 - 1837", вышедшей в Петербург в 1900 году.

Изучая эти и другие публикации, а также мемуарную и исследовательскую литературу, можно заметить, что там нет данных о прохождении документов, касающихся назначения Пушкина, через Первый департамент Сената, хотя по существующим тогда порядкам они обязательно должны там быть. Это обстоятельство давало основание думать, что соответствующие документы есть в архиве Сената. Поиск полностью подтвердил предположения: в фонде Первого департамента Сената по описи № 18 за 1817 год обнаружено дело № 355. О содержании его скажем ниже. А вначале отметим некоторые чисто внешние его особенности.

В описи дело фигурирует под названием: "О пожаловании воспитанников Царскосельского лицея в титулярные советники и коллежские секретари, князя Горчакова и прочих, с определением в департаменты министерств и другие места. Слушано 28 июня (1817 года), число листов - 11". На обложке же самого дела вместо этого заголовка значится другой: "О Горчакове и пр. 2 июля 1817 года. № 355".

В деле сохранились 9 документов (оригиналы и копии), первый из которых датирован 9 июня, а последний - 23 июля 1817 года. Каждый лист имеет двойную нумерацию: старую - чернилами, от № 141 до 152, и новую - карандашом, от № 1 до 11. Когда и кем была перечеркнута старая нумерация и проставлена новая, установить не удалось. В деле нет так называемого "листа пользования", в котором сотрудники отмечают, кто и когда брал его, какие производил выписки и т. д. Это дает основание думать, что дело уже очень давно не было в руках исследователей, и, вероятно, материалы его не публиковались.

Можно высказать предположение, что когда-то существовало дело, состоявшее из 152 или даже больше листов, которое позднее было расформировано и из части его составлено нынешнее дело № 355. Вероятно, материалы эти не привлекали внимания исследователей потому, что в заголовке не фигурировал Пушкин, а указывался лишь Горчаков.

Не касаясь здесь значения дела № 355 для исследователей жизни и деятельности Пушкина (это задача специалистов-пушкиноведов), отметим лишь, что с точки зрения архивной эвристики оно дополняет уже известные документы о начале служебной деятельности поэта. Кроме того, ряд помет позволяет утверждать, что какие-то материалы по этому вопросу должны храниться в архивных фондах министерств народного просвещения, юстиции, финансов, а также департамента герольдии.

Приведем отдельные документы дела № 355.

"1817 года июня 12 дня, но имянному его императорского величества высочайшему указу, объявленному Сенату, господином тайным советником, исправляющим должность министра народного просвещения и кавалером князем Александром Николаевичем Голицыным сего же июня в 9 день, что его императорское величество, на основании рескрипта, последовавшего на имя его, в 19 день мая сего года, но засвидетельствованию Конференции императорского Царскосельского лицея об успехах, похвальном поведении и добронравии окончивших ныне курс наук в сем заведении воспитанников, повелеть соизволил: пожелавших из них поступить в гражданскую службу, поименованных в приложенном у сего списке, наградить при выпуске ныне из Лицея чинами, в том списке показанными, определив их в службу по их желанию. По отобрании сведения, куда кто из них определиться пожелает, он, г. исправляющий должность министра народного просвещения, не преминет донести Правительствующему сенату о высочайшей воле государя императора на определение их к местам, сообразно изъявленному от них желанию. А в оном списке значатся: 1) князь Александр Горчаков, 2) Дмитрий Маслов, 3) Вильгельм Кюхельбекер, 4) Сергей Ломоносов, 5) Николай Корсаков, 6) барон Модест Корф, 7) барон Павел Гревениц, 8) Сергей Комовский, 9) Фридрих Стевен, всемилостивейше пожалованы в титулярные советники, 10) Федор Матюшкин, 11) Алексей Илличевский, 12) Михайло Яковлев, 13) Павел Юдин, 14) Александр Пушкин, 15) барон Антон Дельвиг, 16) Константин Костенский, 17) Аркадий Мартынов, всемилостивейше пожалованы в коллежские секретари. Правительствующий сенат приказали: сие высочайшее его императорского величества повеление показанным чиновникам объявить с приведением к присяге, поручить г. исправляющему должность министра народного просвещения, предоставя ему же сделать настоящее распоряжение об учинении с них за пожалованные чины вычета, на основании законов, потом к нему и к г-ну министру финансов послать указы для припечатания же оного высочайшего указа в Сенатских ведомостях, сенатской типографии дать копию при известии, каковым уведомить и герольдию.

Подписи".

"Копия.

1817 года июня 12 июля 2 дня Правительствующий сенат слушал: во-первых, имянный его императорского величества высочайший указ, объявленный Сенату господином тайным советником, исправляющим должность министра народного просвещения и кавалером князем Александром Николаевичем Голицыным минувшего июня в 9-й день, что его императорское величество на основании рескрипта, последовавшего на имя его в 19 день мая сего года по засвидетельствованию Конференции императорского Царскосельского лицея об успехах: похвальном поведении и добронравии окончивших ныне курс наук в сем заведении воспитанников повелеть соизволил: пожелавших из них поступить в гражданскую службу, поименованных в приложенном у сего списке, наградить при выпуске ныне из Лицея чинами, в том списке показанными, определив их в службу по их желанию, а в оном списке значатся: 1. князь Александр Горчаков, 2. Дмитрий Маслов, 3. Вильгельм Кюхельбекер, 4. Сергей Ломоносов, 5. Николай Корсаков, 6. барон Модест Корф, 7. барон Павел Гревениц, 8. Сергей Комовский, 9. Фридрих Стевен, всемилостивейше пожалованы в титулярные советники, 10. Федор Матюшкин, 11. Алексей Илличевский, 12. Михайло Яковлев, 13. Павел Юдин, 14. Александр Пушкин, 15. барон Антон Дельвиг, 16. Константин Костенский, 17. Аркадий Мартынов, всемилостивейше пожалованы в коллежские секретари, и, во-вторых, рапорт г. исправляющего должность министра народного просвещения, что его императорское величество высочайше повелеть соизволил выпущенных из императорского Царскосельского лицея в гражданскую службу воспитанников определить согласно желанию их к местам по назначению в приложенном при сем списке показанному с производством тем из них, для которых в местах, в коих они поступят, вакансий находиться не будет, до открытия оных жалованья из Государственного казначейства титулярным советникам но восьми сот, а коллежским секретарям по семи сот рублей в год. О сем распределении сообщено уже от него, г. исправляющего должность министра народного просвещения, и начальникам тех мест, в которые означенные воспитанники поступают. В приложенном же списке значить: что означенных воспитанников высочайше повелено определить согласно желаниям их: князя Александра Горчакова, Сергея Ломоносова, Николая Корсакова, барона Павла Гревеница, Вильгельма Кюхельбекера, Павла Юдина в Коллегию иностранных дел, Дмитрия Маслова в государственную канцелярию, барона Модеста Корфа в министерство юстиции, Сергея Комовского, Федора [Фридриха] Стевена в министерство просвещения, Федора Матюшкина в гражданскую службу, Алексея Илличевского в министерство финансов, Михаила Яковлева по министерству юстиции в Москву, Александра Пушкина в иностранную коллегию; барона Антона Дельвига, Константина Костенского в министерство финансов, а Аркадия Мартынова в министерство просвещения, и в-третьих, предложение г. действительного тайного советника, министра юстиции и кавалера Дмитрия Прокофьевича Трощинского, что управляющий министерством народного просвещения, г. тайный советник князь Голицын минувшего июня сообщил ему, что его императорское величество высочайше повелеть соизволил: из числа выпущенных из императорского Царскосельского лицея воспитанников барона Модеста Корфа и Михаила Яковлева по засвидетельствованию Конференции Лицея об окончании ими курса наук с успехом, при похвальном поведении и добронравии, наградить первого чином титулярного советника, а второго чином коллежского секретаря и согласно их желанию определить по министерству юстиции, назначив второго из них в Москву, что же принадлежит до назначения им жалования, то государю императору благоугодно было повелеть на случай неимения ваканции производить с означенного числа барону Корфу по восьми сот, а Яковлеву по семи сот рублей в год из Государственного казначейства, впредь до помещения их на места с жалованием не ниже тех окладов, вследствие чего барон Корф и Яковлев подали к нему, г. министру юстиции, просьбы, в коих изъявили желание служить, первый в департаменте вверенного ему министерства юстиции, а последний за обер-секретарским столом в московских Сената департаментах. Он, г. министр юстиции, удовлетворив желание барона Корфа помещением его в департамент министерства юстиции, предлагает Сенату об определении коллежского секретаря Яковлева, на основании состоявшейся об нем высочайшей воле, за обер-секретарский стол, во 2-е отделение 6-го Сената департамента, с объявлением им обоим всемилостивейше пожалованных им чинов. Касательно же производства им того жалованья, какое по высочайшему повелению назначено из Государственного казначейства впредь до помещения их на штатные ваканции, каковых ныне ни по Сенату, ни но департаменту министерства юстиции не имеется, он, г. министр юстиции, отнесся уже к г. министру финансов. Приказали: Сие высочайшее его императорского величества повеление показанным чиновникам, кроме коллежского секретаря Яковлева, объявить с приведением к присяге здесь в Сенате, а Яковлеву предоставить таковое объявление московским Сената департаментом. Вычет же за пожалование их учинить на основании законов, потом в оные департаменты сообщить ведение, а гг. министру финансов и исправляющему должность министра народного просвещения и в Коллегию иностранных дел послать указы, в департамент министерства юстиции сообщить с определения копию. А для примечания оных высочайших повелений и списков в Сенатских ведомостях дать сенатской типографии известие, каковым уведомить и герольдию. Подлинное за подписанием Правительствующего сената 11 июля 1817 года.

Титулярный советник Евдокимов

Исполнено 16 июля 1817 года".

"В Правительствующий сенат

От исполняющего должность министра народного просвещения

ДОНЕСЕНИЕ

Его императорского величества указ из Правительствующего сената за № 16.978 о награждении выпущенных из Царскосельского лицея воспитанников в гражданскую службу с чинами титулярных советников и коллежских секретарей, с определением их к разным местам и с производством жалованья до поступления их на вакантные места, первым по 800 рублей, а последним по 700 рублей в год, из Государственного казначейства, к надлежащему исполнению мною получен. О сем имею честь донести. Князь Александр Голицын.

№ 2223. Петергоф, июля 23 дня 1817.

По 1-му департаменту".

"18 июля 1817

Правительствующему сенату Государственной коллегии иностранных дел

ДОНОШЕНИЕ

Указ его императорского величества из Правительствующего сената от 16-го июля под № 16979-м об определении некоторых воспитанников императорского Царскосельского лицея в гражданскую службу, в Коллегию иностранных дел получен, и надлежащее по оному исполнение учинено будет.

№ 6498. Июля 17 дня 1817 года

Подпись

Секретарь Подпись

О получении указа под № 16979".

Кроме документов 1817 года, относящихся к определению Пушкина на службу в Коллегию иностранных дел, в фонде Первого департамента Сената обнаружено, как мы уже сказали в начале главы, еще одно дело - о восстановлении в 1831 году Пушкина на службе в Коллегии иностранных дел. Называется оно так: "Дело по высочайшему повелению о принятии в службу отставного коллежского секретаря Александра Пушкина тем же чином и об определении его в ведомство сей коллегии. 1831 года декабря 9 дня". (Известно, что в 1824 году Александр I уволил Пушкина из Коллегии иностранных дел, сослал в Псковскую губернию, и только в 1831 году Николай I восстановил его на службе.)

Здесь хранятся всего три документа: доношение Государственной коллегии иностранных дел в Правительствующий сенат от 3 декабря 1831 года с препровождением копии высочайшего именного указа, объявленного вице-канцлером 14 ноября этого года о принятии на службу А. С. Пушкина; копия с копии высочайшего повеления об этом, заверенная графом Нессельроде, и выписка из журнала Первого департамента Сената от 9 декабря о слушании этого вопроса и постановлении принять к сведению высочайшее повеление и записать об этом в журнал, "а в экспедицию дать с сей статьи копию".

Сам факт восстановления Пушкина на службе хорошо известен, но, может быть, документы сенатского архива добавят какие-либо детали в это дело.

Наконец, третье дело из фонда Первого департамента Сената называется "О Пушкине". На обложке есть пометка: "23 генваря 1817 года. № 35". В деле три документа копия указа Александра I Сенату от 12 января 1817 года об увольнении от службы по личной просьбе отца поэта С. Л. Пушкина; копия постановления Сената от 29 января 1817 года об этом и рапорт военного министра Коновницына в Сенат от 6 февраля этого года о получении указа. Всего в деле 3 листа, имеющих, однако, двойную нумерацию: старую - от № 112 до 114, и новую - от № 1 до 3. И в данном случае можно предположить существование некогда большого дела, не менее чем на 114 листах, из которого позднее были составлены три листа нового дела.

Интересная деталь: в 1851 году по просьбе первого биографа поэта П. В. Анненкова сестра Пушкина Ольга Сергеевна продиктовала свои воспоминания о детстве Александра Сергеевича. Есть в этих воспоминаниях такие строки: "Сергей Львович вскоре простился с военною службою

и перешел в Комиссариат, в котором и считался, нося военный мундир, присвоенный этому ведомству". К этому сообщению Ольга Сергеевна сделала такое примечание: "О службе Сергея Львовича можно извлечь сведения из Указа об отставке, который, вероятно, сохранился"^*. Ее предсказание оправдалось.

^* (А. С. Пушкин в воспоминаниях современников: В 2 т. Т. 1.- М., 1985,- С. 37. )

Итак, три архивных дела из фонда № 1341, которые были предсказаны, действительно обнаружены. Но есть ли еще пушкинские дела? Нет ли оснований продолжать поиски? На этот вопрос можно ответить утвердительно: есть и нужно.

Начнем с того, что в этом фонде по логике вещей должно храниться дело 1824 года об увольнении Пушкина из Коллегии иностранных дел. Это тем более вероятно, что увольнение было "по высочайшему повелению". В пользу такого предположения говорит, как нам кажется, черновик документа, впервые опубликованный В. С. Нечаевой в "Литературном наследстве" (1934. № 16 - 18. С. 615):

"В Министерство иностранных дел. Май 1830 года. Москва (черновое).

Всепресветлейший, державнейший, великий государь император Николай Павлович, самодержец всероссийский, государь всемилостивейший.

Просит отставной коллежский секретарь Александр Сергеев сын Пушкин о нижеследующем:

При увольнении меня (в 1824 году) июле месяце 1824 года из ведомства Государственной Коллегии иностранных дел не было мне выдано аттестата о службе моей, почему всеподданнейше и прошу. Дабы высочайшим Вашего императорского величества указом повелено было сие мое прошение в Государственную Коллегию иностранных дел принять и мне надлежащий выдать аттестат.

Всемилостивейший государь! Прошу Вашего императорского величества о сем моем прошении решение учинить. Майя " " дня 1830 года.

К поданию надлежит в Государственную Коллегию иностранных дел.

Прошение писал NN".

Несмотря на все указанные свидетельства, поиски самого дела 1824 года пока не увенчались успехом.

Не удалось до сих пор обнаружить в архиве Сената и документы о производстве Пушкина в титулярные советники в декабре 1831 года, хотя, как мы увидим, они там, несомненно, были.

Укажем еще на одно дело, которое, бесспорно, проходило через Сенат, но также не найдено. Мы имеем в виду документы, касающиеся дуэли и смерти Пушкина. Доказательством того, что они существовали, может служить рапорт военного министра графа А. И. Чернышева в Сенат от 19 марта 1837 года с изложением обстоятельств дуэли и смерти Пушкина. Рапорт этот находится в деле военного министра (Аудиториатский департамент, 4-е отделение, 1-й стол, № 16) под заголовком "Об осуждении поручика барона де Геккерна за дуэль с камер-юнкером Александром Пушкиным и инженер-подполковника Данзаса за бытность на дуэли в качестве секунданта", 1837, март 11-18, л. 253. Рапорт Чернышева находится на листах 235 - 236. Само же дело хранится в рукописном отделе ИРЛИ.

Обращает на себя внимание такая деталь: список рапорта А. И. Чернышева Сенату каким-то образом оказался в фонде русского писателя Виктора Васильевича Кондырева, хранящемся в рукописном отделе Государственной публичной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде^*. (Напомним, что одна из внучек А. С. Пушкина Нина Михайловна Дубельт после замужества носила фамилию Кондырева.^**)

^* (Аннотированный указатель рукописных фондов ГПБ им. М. Е. Салтыкова-Щедрина; Вып. 2.- Л, 1982,- С. 258. )

^** (Рукописи Пушкина, хранящиеся в Пушкинском Доме: Науч. описание.- М.; Л, 1937.- С. 204. )

Имеются неопровержимые данные о том, что в сенатских фондах были дела, касающиеся ряда произведений Пушкина. Приведем лишь один пример.

В 1825 году Пушкин написал, а затем напечатал свое знаменитое стихотворение "Андрей Шенье", получившее широкое распространение еще до публикации. В феврале 1826 года прапорщик Л. А. Молчанов получил эти стихи в Новгороде от А. И. Алексеева, а в июле того же года передал их учителю А. Ф. Леопольдову, который сделал на них надпись: "На 14-е декабря". С помощью провокаторов это стало известно III Отделению, которое затеяло целое следствие; был к нему привлечен и Александр Сергеевич. Ему пришлось трижды писать специальное объяснение (см. очерк "О стихотворении "Андрей Шенье").

В ходе наших поисков материалов о Пушкине в фондах Герольдии Сената в описи № 101 фонда № 1345 (уголовный департамент Сената) за 1828 год под № 37 было обращено внимание на следующий заголовок дела: "О кандидате словесных наук Леопольдове, судимом за имение у себя возбудительных стихов". Число листов обозначено крайне неразборчиво и может читаться - 118 или 218. В описи есть две пометы: "Решено 20 августа 1828 года" и штамп: "Выбыло". Сбоку написано: "По распоряжению г. сенатора Репнинского отправлено в Императорский Александровский лицей. Секретарь" (подпись неразборчива). По имеющимся данным, опись № 101 была составлена в 1869 году. В конце ее запись о том, что 231 единица хранения, числящаяся здесь, выбыла. Среди выбывших указана также единица хранения № 37.

Выяснив, что сенатор Репнинский в свое время приводил в порядок сенатский архив и одну часть дел распорядился уничтожить, а другую передать в соответствующие архивы, я решил выяснить, нет ли указанного дела о Леопольдове в Ленинградском государственном историческом архиве. Его сотрудники проверили материалы фонда Александровского лицея (бывшего Царскосельского) и сообщили, что такого дела там нет.

Просматривая недавно в Пушкинском Доме опись № 16 Пушкинского фонда (№ 244), удалось обнаружить под № 25 дело Пятого департамента Сената о Леопольдове на 282 листах. Таким образом, исчезнувшие из архива документы, к счастью, сохранились, но когда и кем они были переданы в Пушкинский Дом, пока не установлено.

Мы рассказали об известных и неизвестных документах о Пушкине в некоторых фондах министерства внутренних дел и Сената. Есть основания думать, что далеко не все выявлено также в фондах Придворного ведомства, министерства финансов и других.

В самодержавной России особую роль играли министерство императорского двора и ряд учреждений, имеющих к нему прямое отношение. Часто важные государственные дела решались не в высших и центральных органах власти - Сенате, Синоде, Государственном совете или министерстве, а именно в придворных сферах. Естественно, что многие видные деятели стремились получить не только служебный, но и придворный чин, который обычно присваивался в раннем возрасте и повышался по мере роста гражданского чина или продвижения человека на том или ином поприще.

Придворная жизнь и деятельность Пушкина изучена недостаточно, что можно объяснить скудостью источников. Напомним некоторые факты, имеющие к этому отношение.

Создается впечатление, что мысль о привлечении Пушкина к придворному кругу была высказана знакомым поэта, видным чиновником министерства внутренних дел Ф. Ф. Вигелем (1786-1856). В его письме Пушкину, написанном в июне или июле 1831 года, есть такая фраза: "...вы - поэт, и не обязаны служить, но почему бы вам не быть при дворе? Если лавровый венок украшает сына Аполлона, почему бы ключу не украсить зада потомка древнего и благородного рода?^*" Высказывалась ли эта мысль но собственной инициативе или по чьему-либо поручению, сказать не можем, но прошло более двух лет, прежде чем она воплотилась в жизнь. В фонде "Придворная его императорского величества контора" (ф. № 469) хранится копия следующего документа:

^* (Вигель имеет в виду ключ как знак принадлежности к придворному званию. )

"Указ придворной конторе.

Служащих в Министерстве иностранных дел: коллежского асессора Николая Ремера и титулярного советника Александра Пушкина, всемилостивейше пожаловали мы в камер-юнкеров Двора нашего.

На подлинном написано собственною его императорского величества рукою Николай.

В С. Петербурге. 31 декабря 1833 года.

С подлинным верно.

Секретарь Василий Красицкий"^*.

^* (ЦГИА СССР, ф. 469, оп. 1, д. 139, л. 7.)

Лев Сергеевич Пушкин вспоминал: "Брат мой впервые услыхал о своем камер-юнкерстве на бале у графа Алексея Федоровича Орлова. Это взбесило его до такой степени, что друзья его должны были отвести его в кабинет графа и там всячески успокоивать. Не нахожу удобным повторить здесь всего того, что говорил, с пеной у рта, разгневанный поэт, по поводу его назначения"^*.

^* (Пушкин в воспоминаниях современников.- Т. 1.- С. 57.)

Резко отрицательное отношение поэта к своему камер-юнкерству нашло отражение в его письмах и дневнике.

1 января 1834 года он записал: "Третьего дня я пожалован в камер-юнкеры - (что довольно неприлично моим летам). Но двору хотелось, чтобы Наталья Николаевна танцевала в Аничкове".

10 мая того же года: "Государю неугодно было, что о своем камер-юнкерстве отзывался я не с умилением и благодарностию. Но я могу быть подданным, даже рабом, но холопом и шутом не буду и у царя небесного".

Интересную запись об отношении Пушкина к своему камер-юнкерству находим в дневнике старого приятеля поэта Алексея Вульфа от 19 февраля 1834 года: "Самого же поэта я нашел мало изменившимся от супружества, но сильно негодующим на царя за то, что он одел его в мундир, его, написавшего теперь повествование о бунте Пугачева и несколько новых русских сказок. Он говорит, что возвращается к оппозиции, но это едва ли не слишком поздно; к тому же ее у нас нет, разве только в молодежи"^*.

^* (Пушкин в воспоминаниях современников.- Т. 1.- С. 455. )

Это "пожалование" вызвало в Пушкине чувство оскорбленного достоинства, которое сидело в нем как заноза и не давало покоя. В письме к Н. Н. Пушкиной от 3 июня 1834 года из Петербурга на Полотняный завод он, например, писал: "В прошлое воскресенье представлялся я к великой княгине. Я поехал к ее высочеству на Каменный остров в том приятном расположении духа, в котором ты меня привыкла видеть, когда надеваю свой великолепный мундир. Но она так была мила, что я забыл и свою несчастную роль и досаду".

Положение камер-юнкера неоднократно приводило Пушкина к столкновениям с придворными кругами и с самим Николаем I и ставило в неловкое положение. 22 июля 1834 года он записывает: "Прошедший месяц был бурен. Чуть было не поссорился я со двором,- но все перемололось. Однако это мне не пройдет". Известно, что в ноябре этого года Пушкин нарочно уехал из Петербурга в Москву, чтобы не присутствовать вместе с другими камер-юнкерами на торжественной церемонии открытия Александровской колонны в столице.

Важные сведения о камер-юнкерстве имеются в письмах Пушкина разным лицам и особенно жене. 17 апреля он писал ей: "Третьего дня возвратился я из Царского Села в пять часов вечера, нашел на своем столе два билета на бал 29-го апреля и приглашение явиться на другой день к Литте; я догадался, что он собирается мыть мне голову за то, что я не был у обедни. В самом деле, в тот же вечер узнаю от забежавшего ко мне Жуковского, что государь был недоволен отсутствием многих камергеров и камер-юнкеров и что он велел нам это объявить... Я извинился письменно. Говорят, что мы будем ходить попарно, как институтки. Вообрази, что мне с моей седой бородкой придется выступать с Безобразовым или Реймарсом. Ни за какие благополучия!"

Не касаясь здесь анализа письма по существу, отметим важное его значение с точки зрения архивной эвристики: оно не оставляет сомнения в том, что было письмо Пушкина к церемониймейстеру императорского двора графу Ю. П. Литте, которое до нас не дошло. О том, что это не единственное не дошедшее до нас письмо к Литте, свидетельствует и следующий отрывок из письма Пушкина, посланного жене около 28 июня 1834 года: "Мой ангел, сейчас послал я к графу Литта извинение в том, что не могу быть на Петергофском празднике но причине болезни".

Можно думать, что в архиве придворного ведомства таятся и другие документы, связанные с камер-юнкерством Пушкина. Есть основания предполагать, что имеются еще не разысканные материалы о Пушкине в фондах министерства финансов. Напомним, что в 1823-1845 годах министром финансов был влиятельный при дворе граф Е. Ф. Канкрин, женатый на сестре декабриста А. 3. Муравьева Екатерине Захаровне. Имеются неопровержимые доказательства личного знакомства Пушкина и его жены с Канкриными: сохранился даже рисунок Александра Сергеевича, изображавший чету Канкриных в 1832 году. (Любопытная деталь: в письме Н. Н. Гончаровой от 30 июля 1830 года Пушкин называет Канкрина "своим кузеном".)

Личное общение между Пушкиными и Канкриными продолжалось и в последующие годы. В письме к Н. Н. Пушкиной от 14 сентября 1835 года есть такие фразы: "Что наша экспедиция? виделась ли ты с графиней Каикриной, и что ответ? На всякий случай, если нас гонит граф Канкрин, то у нас остается граф Юрьев; я адресую тебя к нему".

Факт существования не только официальных отношений с Канкриными дает основание тщательно исследовать личный фонд Е. Ф. Канкрина, хранящийся, по данным справочника "Личные архивные фонды в государственных архивохранилищах", в ЦГИА СССР под № 1570 и состоящий из 214 единиц хранения за 1798-1850 годы.

Дальнейшего исследования требует и официальная переписка между Пушкиным и министром финансов.

Сейчас известно и опубликовано всего четыре письма Александра Сергеевича Канкрину и одно от него Пушкину. Письма поэта датированы 6 сентября, 23 октября, 6 ноября 1835 года и позднее 21 октября 1836 года. Единственное письмо Канкрина написано 21 ноября 1836 года. Можно думать, что одно или несколько писем Канкрина Пушкину не разысканы. Гораздо важнее, однако, другое. Из документов Сената, министерства иностранных дел и некоторых других следует, что в министерстве финансов должны были быть документы о назначении Пушкину жалования в 1817 году, о выделении из государственного казначейства ему же, начиная с 1831 года, ежегодно 5000 рублей и некоторые другие. Обратим внимание и на такую деталь. Подлинник письма Пушкина от 6 ноября 1836 года, хранившийся в деле министерства финансов и опубликованный впервые в 1890 году П. И. Бартеневым в журнале "Русский архив", потом исчез из дела и в последующих публикациях текст письма печатается по "Русскому архиву". И еще одно пояснение: письмо Пушкина от 21 октября (после этого числа) печатается по черновику - беловик до сих пор не разыскан.

Приведенные данные дают основание сказать, что, помимо уже известных документов Пушкинианы, в фондах министерства финансов были еще и другие - их и следует искать.