Вся жизнь - служение России

В письмах А. С. Пушкина последних лет, начиная с 20 августа 1833 года, часто встречается имя старшего сына поэта.

"Посмотрим, как-то наш Сашка будет ладить с порфирородным своим тезкой; с моим тезкой я не ладил, - писал Пушкин жене в апреле 1834 года, намекая на Александра I и на будущего царя Александра II, тогда наследника престола. - Не дай бог ему идти по моим следам, писать стихи да ссориться с царями! В стихах он отца не перещеголяет, а плетью обуха не перешибет".

Иногда Александр Сергеевич просто озорно шутил: "Радуюсь, что Сашку от груди отняли, давно бы пора. А что кормилица пьянствовала, отходя ко сну, то это еще не беда; мальчик привыкнет к вину и будет молодец, во Льва Сергеевича".

В одном из писем к П. В. Нащокину (середина декабря 1833 года) Пушкин по-будничному скромно сообщал другу: "Все мои здоровы - крестник твой тебя целует; мальчик славный".

Многие письма поэта, в которых он размышляет о будущем семьи, о дальнейшей судьбе Натальи Николаевны и детей, нельзя читать без сердечной боли за него, Пушкина...

Так, когда Саше едва исполнился год (он родился 6 июля 1833 года; обряд крещения совершен в Предтеченской церкви, на Каменном острове. 20 июля: крестными были П. В. Нащокин и Е. И. Загряжская), А. С. Пушкин с горечью писал жене: "Хорошо, коли проживу я лет еще 25; а коли свернусь прежде - десяти, так не знаю, что ты будешь делать и что скажет Машка, а в особенности Сашка. Утешения мало им будет в том, что их капельку схоронили как шута и что их маменька ужас как мила была на аничковских балах".

Ей же адресованы строки (июнь 1834 года): "Денег тебе еще не посылаю. Принужден был снарядить в дорогу своих стариков. Теребят меня без милосердия. Вероятно, послушаюсь тебя и скоро откажусь от управления имения. Пускай они его коверкают как знают; на их век станет, а мы Сашке и Машке постараемся оставить кусок хлеба. Не так ли?"

Душевной тревогой за судьбу детей проникнуто и письмо Пушкина к отцу, Сергею Львовичу, написанное за три месяца до гибели: "Павлищев упрекает меня за то, что я трачу деньги, хотя я не живу ни за чей счет и не обязан отчетом никому, кроме моих детей. Он утверждает, что они все равно будут богаче его сына; не знаю, но я не могу и не хочу быть щедрым за их счет".

В письмах родителей Пушкина середины 1830-х годов часто упоминается, что "Сашка большой любимец отца". Об этом говорится, в частности, в письме Н. О. Пушкиной к дочери от 13 февраля 1835 года.

Не скрывает своих горячих отцовских чувств к сыну и сам Александр Сергеевич. "Мне кажется, - пишет он Наталье Николаевне 14 июля 1834 года, - что Сашка начинает тебе нравиться. Радуюсь: он не в пример милее Машки, с которой ты напляшешься".

В другом послании к жене - в двадцатых числах сентября 1834 года - поэт с грустью признается: "Читаю

Вальтер Скотта и Библию, а все об вас думаю. Здоров ли Сашка?.."

Через год, 2 октября 1835 года, ей же: "Что ты про Машу ничего не пишешь? ведь я, хоть Сашка и любимец мой, а все люблю ее затеи".

В письмах-раздумьях Пушкина нередка и ласковая отцовская шутка. "Вот тебе анекдот о моем Сашке,- писал поэт 27 мая 1836 года П. В. Нащокину. - Ему запрещают (не знаю зачем) просить, чего ему хочется. На днях говорит он своей тетке: Азя! дай мне чаю: я просить не буду". Или вдруг мелькнут по-мальчишески задорные строки о том, например, что у него, Пушкина, в Михайловском "белые сливы... не чета тем", которые Саша "крадет" у матери.

В письмах последних трех лет жизни, столь многообразных по содержанию, настроению, стилю, Пушкин предстает не только гениальным поэтом и великим гражданином России, но и трогательно нежным, заботливым отцом - непосредственным и мудрым, страдающим и любящим.

Петр Петрович Ланской. С портрета худ. В. И. Гау. Конец 1840-х гг.

Когда в январе 1837 года на Черной речке прозвучал выстрел Дантеса, Саше шел четвертый год. Мальчик навсегда запомнил умиравшего отца. В зрелые годы он бережно хранил перешедшие к нему после смерти матери рукописи поэта, его портрет работы О. А. Кипренского, многие другие семейные реликвии.

В начале 1860-х годов Александр Александрович спас от постепенной гибели прекрасную библиотеку отца. После смерти А. С. Пушкина его книги хранились вначале в кладовой Гостиного двора, затем долгие годы в сырых подвалах казарм полка П. П. Ланского - отчима детей поэта, откуда и были вывезены А. А. Пушкиным в имение Ивановское Бронницкого уезда (ныне входит в Ступинский район Московской области)^*.

^* (О дальнейшей судьбе пушкинской библиотеки см. в рассказе "Во главе земства".)

Часть же библиотеки, как рассказывала в 1886 году редактору "Русской старины" М. И. Семевскому младшая дочь Пушкина Наталья Александровна Меренберг, "расхитил и продал" Н. И. Тарасенко-Отрешков, один из опекунов детей А. С. Пушкина^*.

^* (См.: Новые материалы о дуэли и смерти Пушкина Б. Л. Модзалевского, Ю. Г. Оксмана и М. А. Цявловского. Пб., "Атеней", 1924, с. 126-130.)

О недобросовестном отношении Наркиза Ивановича Тарасенко-Отрешкова к своим опекунским обязанностям стоит сказать несколько подробнее.

3 февраля 1837 года над малолетними детьми Пушкина была учреждена опека. Юридически опекунский совет в составе председателя Г. А. Строганова и членов М. Ю. Виельгорского, В. А. Жуковского и П. И. Тарасенко-Отрешкова владел всем имуществом погибшего Пушкина, в том числе его библиотекой и автографами сочинений.

В отличие от других членов опекунского совета Тарасенко-Отрешков, пользовавшийся тайным покровительством Бенкендорфа, по словам той же Н. А. Меренберг, "действовал весьма недобросовестно". Когда вдова Пушкина 16 февраля 1837 года уехала с детьми в Полотняный Завод - калужское имение Гончаровых, он, хозяйничая в квартире покойного поэта, присвоил записную рабочую тетрадь Пушкина в 66 листов, в которой были тексты поэмы "Кавказский пленник" и ряда стихотворений, а также два листа приходо-расходных записей поэта за 1834-1835 годы^*.

^* (Не исключено, что из-за преступно-небрежного отношения Тарасенко-Отрешкова к своим опекунским обязанностям исчезли и другие автографы Пушкина, не найденные по сей день. Вот что писал, например, в 1878 году хорошо знавший Отрешкова современник: "Я имею много оснований думать, что Отрешков отнесся к этой обязанности не с должным пониманием важности оной. Хотя он и считался сочинителем неважных брошюрок по части разных проектов, но никогда не был литератором в настоящем смысле этого слова. Скажу одно, что вслед за получением им к разбору дел и бумаг Пушкина появились в руках его знакомых толстые рукописные тетради сочинений Пушкина с его собственными, отрешковскими, крайне любопытными помарками" (Н. М. К. Письмо в редакцию. По поводу писем А. С. Пушкина к жене. - "Вестник Европы", 1878, № 3, с. 435-436).)

Только в середине 1840-х годов, когда Наталья Николаевна была уже женой П. П. Ланского, ей удалось добиться отстранения Отрешкова от опеки над детьми. Опекуном назначили Ланского.

В течение восемнадцати лет Тарасенко-Отрешков держал похищенные им пушкинские рукописи у себя, а в 1855 году принес их в дар императорской Публичной библиотеке, утверждая при этом, что автографы подарил ему крепостной дядька поэта - Никита Тимофеевич Козлов. Поступок Отрешкова вызвал законное возмущение Н. Н. Пушкиной-Ланской. В письме на имя директора библиотеки М. А. Корфа от 31 октября 1855 года она писала: "Мои сыновья, люди еще молодые, кипя негодованием, желают разоблачить действия Тарасенко-Отрешкова и подвергнуть его справедливой каре закона, силою которого надеются возвратить свою фамильную драгоценность".

Наталья Николаевна Пушкина-Ланская. Портрет работы С. А. Пушкиной. Вольная копия с портрета худ. И. К. Макарова

Однако, несмотря на настойчивое требование Натальи Николаевны, автографы поэта, подаренные Публичной библиотеке "похитителем чужой собственности", семье Пушкина возвращены не были. Не помогло и заверение вдовы поэта в том, что "дети Пушкина за счастие почтут принести в дар... библиотеке те же самые автографы, но только от своего имени"^*.

^* (См.: "Русский библиофил", 1913, № 6, с. 22-23.)

Основная часть рукописей поэта, долгие годы находившихся у Александра Александровича Пушкина, была передана им в Румянцевский музей в Москве, то есть стала благодаря старшему сыну Пушкина достоянием общества.

Но уважения Александр Александрович достоин не только за это. У сына поэта, талантливого военачальника, одного из самых честных людей старой России, большие личные заслуги перед русской армией и русским народов

...После смерти отца Саша, как и другие дети поэта, воспитывался матерью, Н. Н. Пушкиной, а когда она 16 июля 1844 года вышла замуж за генерал-майора П. П. Ланского (с 1840 года - генерал-адъютант, с 1853 года - генерал-лейтенант) - в семье отчима, занимавшего впоследствии высокие государственные посты.

Домашние учителя обучали Сашу и других детей Пушкина иностранным языкам - французскому и немецкому, русской литературе, истории. Вдова поэта и сама но совету П. А. Плетнева "разговорами и чтением развивала... мыслящую способность"^* старшего сына. Позже Наталья Николаевна определила его во 2-ю Петербургскую гимназию (ныне школа № 232 на улице Плеханова), где Саша был "вольноприходящим ".

^* (Б. М. Александр Александрович Пушкин. - "Московские ведомости", 1914, 23 июля.)

В марте 1843 года Н. Н. Пушкина писала брату Дмитрию Николаевичу Гончарову: "...я решила отдать своих мальчиков экстернами в гимназию, то есть они будут жить дома и ходить туда только на занятия. Но Саша еще недостаточно подготовлен к поступлению в третий класс... Поэтому я хочу заставить Сашу много заниматься в течение года, что мне остается, потому что он будет поступать в августе будущего года... я беру ему учителей, которые подготовят его к сдаче экзамена. Это будет тяжелый год в отношении расходов, но в конце концов меня вознаградит убеждение, что это решение будет полезно моему ребенку"^*.

^* (Здесь и далее письма Н. Н. Пушкиной (Ланской) цитируются по кн.: Ободовская И., Дементьев М. После смерти Пушкина. М., "Советская Россия", 1980.)

В 1848 году пятнадцатилетнего Александра Пушкина по приказу Николая I отдали в Пажеский корпус, который он и окончил в августе 1851 года. Выпущенный корнетом в гвардию, он был, как свидетельствует запись в послуяшом списке, "в уважение примерной нравственности признан отличнейшим воспитанником и в этом качестве внесен под № 5 в особую книгу"^*.

^* (Послужной список состоящего в запасе армейской кавалерии генерал-лейтенанта Пушкина. Составлен 30 сентября 1890 года. - ЦГВИА, ф. 400, оп. 174, д. 36, л. 26. В дальнейшем сведения о прохождении военной службы А. А. Пушкина приводятся в основном по послужному списку.)

С декабря 1853 года сын поэта - поручик, в марте 1858-го ему присваивается воинское звание штаб-ротмистра, с апреля следующего года он ротмистр, с января 1861-го - полковник.

Первые четыре года А. А. Пушкин служил в лейб- гвардии конном полку, командиром которого был П. П. Ланской. В марте - июле 1854 года по случаю войны с Англией, Францией и Турцией Александр Александрович "находился в составе войск, охранявших прибрежье С.-Петербургской губернии". Затем он вновь вернулся в полк Ланского. 11 июля 1855 года А. А. Пушкина назначают адъютантом командира гвардейского резервного кавалерийского корпуса. А в апреле следующего, 1856-го, по собственному желанию он "обращен во фронт".

Церковь Иоанна Предтечи на Каменном острове. Построена архитектором Ю. М. Фельтеном в 1776- 1778 гг. Фотография 1981 г.

Александр Александрович Пушкин, как и другие дети поэта, искренне уважал отчима, человека умного и порядочного. "Мы любили нашу мать, чтили память отца и уважали Ланского", - вспоминал он^*.

^* (Из письма правнучки Пушкина С. П. Вельяминовой.)

Даже через тринадцать лет после кончины матери, в феврале 1877 года, А. А. Пушкин с тревогой писал об опасно больном отчиме брату Григорию Александровичу: "Не знаю, был ли ты в Петербурге и видел ли ты бедного Петра Петровича, который очень плох, долго вряд ли он протянет, у него рак"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 72.)

Еще при жизни Николая I командир конногвардейского полка П. П. Ланской получил "высочайшее позволение" быть погребенным в полковом Благовещенском соборе. Но Ланской так любил Наталью Николаевну, так был предан ей, что завещал своим близким похоронить его рядом с женой на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры. Воля Петра Петровича была исполнена.

Истинно родственное, душевное расположение к себе со стороны сыновей и дочерей Пушкина П. П. Ланской заслужил своим участливым отношением к ним в пору их детства. Петр Петрович любил не только Наталью Николаевну, которая, по воспоминаниям ее родственников, до конца жизни "сохранила большую доброту и незлобивость", но и детей ее от Пушкина.

Ланской управлял нижегородскими пушкинскими деревнями, а когда в конце 1840-х годов Михайловское перешло в полную собственность детей Пушкина (брат и сестра поэта отказались от своих частей имения в пользу сирот), он проявил немало заботы и об этой усадьбе.

Нежной, трогательной заботой и постоянным вниманием окружали Наталью Николаевну все ее дети. Но с особым обожанием относился к матери старший сын Александр.

Наталья Сергеевна Шепелева, правнучка Пушкина, вспоминала:

- Мой дедушка, Александр Александрович Пушкин, очень любил мать. В молодости, офицером, даже в ту пору, когда он был уже женат, сын поэта каждую субботу проводил у Натальи Николаевны. Суббота была для них днем памяти Пушкина. Вдова Александра Сергеевича делилась с сыном своими душевными невзгодами, печальными воспоминаниями о последних днях Пушкина. Она была предельно откровенна с Александром. Вот почему он знал об отце гораздо больше, чем другие дети поэта.

Дом А. А. Пушкина в деревне Львовка. Перед домом - бюст А. С. Пушкина. Фотография 1972 г.

Об этом же писала и А. П. Арапова, дочь Н. Н. Пушкиной от второго брака: "...все как-то полагали, что сердце ее особенно лежит к нему (Александру.- В. Р.). Правда, что и он, в свою очередь, проявлял к ней редкую нежность, и она часто с гордостью заявляла, что таким добрым сыном можно похвалиться"^*.

^* (Арапова А. П., 1908, № 11446.)

Александр Александрович признавался Е. Н. Бибиковой, своей племяннице по матери, что преждевременная, на пятьдесят втором году, смерть Натальи Николаевны "была самым тяжким горем в его жизни"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 244, он. 20, № 175.)

В 1913 году, незадолго до пятидесятилетия со дня смерти Н. Н. Пушкиной-Ланской, в Москве и Петербурге распространился слух о том, что жена поэта вела дневники, о судьбе которых ничего не известно, и поэтому, дескать, надо искать их. Корреспондент "Петербургской газеты" обратился за разъяснениями по этому поводу к А. А. Пушкину. Сын поэта авторитетно заявил: "Я сомневаюсь, чтобы слух о дневниках моей матери был верен. Когда мать умирала, я был уже в чине полковника; несомненно, если бы после нее остались какие-нибудь дневники, я бы знал о них, а может быть, и сам бы их имел среди груды всяких других наших семейных реликвий...

Это, так сказать, сторона фактическая, но есть и другая - чисто "психологическая". У матери моей был не такой характер, чтобы она просиживала над дневниками и сообщала им свои сокровенные думы. Все, что она переживала, а пережила она, как вам известно, много, она скрывала в глубине своей души"^*.

^* (Пушкин в описаниях своей жены. Беседа с сыном поэта А. А. Пушкиным. - "Петербургская газета", 1913, 24 октября.)

Этот рассказ сына Пушкина свидетельствует о том, что до глубокой старости в сердце Александра Александровича сохранились горячие, благодарные чувства к матери. "Дедушка, - вспоминала Софья Павловна Вельяминова, - очень болезненно переживал нападки на мать", которая "сама никогда никому не говорила о своей жизни с Пушкиным... она только очень страдала от травли... Главным образом травила ее тогда пресса"^*, Н. Н. Пушкина, продолжала С. П. Вельяминова, жила в постоянных хлопотах по хозяйству, в тревоге "за детей, которых, вот о ком заботиться, было десятеро!..^**"

^* (Рассказ С. П. Вельяминовой записан на магнитофонную ленту ее племянником С. Е. Клименко.)

^** (Четверо детей от А. С. Пушкина, три дочери от брака с П. П. Ланским - Александра (1845-1919), Софья (1846-?), Елизавета (1848-?). Кроме того, в семье воспитывались малолетние сироты - племянники Ланского (дети его брата А. П. Ланского, тамбовского помещика) Петр, Павел и Софья. )

О сердечном отношении Натальи Николаевны к детям убедительнее всего говорят ее письма. 22 мая 1838 года она писала в опеку: "Мне необходим свой угол, мне необходимо быть одной, с своими детьми. Всего более желала бы я поселиться в той деревне, в которой жил несколько лет покойный муж мой... Я говорю о селе Михайловском... Оно для нас драгоценнее всего на свете". А вот строки из письма от 29 июня 1849 года: "Я никогда не могла понять, как могут надоедать шум и шалости детей, как бы ты ни была печальна, невольно забываешь об этом, видя их счастливыми и довольными".

На семейном кладбище Пушкиных в Лопасне (г. Чехов). Фотография 1975 г.

В этих бесхитростных строчках душа Н. Н. Душкиной, которую Александр Сергеевич, по собственному признанию, любил больше, чем ее прекрасное лицо, выражается во всей своей нравственной чистоте.

Дорожа памятью о матери, Александр Александрович пресекал, когда это было в его силах, попытки некоторых литераторов говорить о ней неуважительно. Так, 11 мая 1899 года он писал брату: "Еще нынешней зимой мне удалось остановить представление безобразнейшей драмы в стихах какого-то Михневича, в которой наша мать представлена была в возмутительном виде, да и отец выведен каким-то грубым и даже невоспитанным человеком. Эту пьесу театральная цензура запретила для представления"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 72.)

В том же письме старший сын поэта с тревогой писал о печатавшейся тогда в Киеве драме "Пушкин", в которой трактовка образа Пушкина была во многом неверной, тенденциозной, а для его семьи и обидной, оскорбительной.

За два с половиной года до смерти А. А. Пушкин говорил корреспонденту "Петербургской газеты": "С грустью мне приходится констатировать, что, к великому моему огорчению, за последнее время имя отца стали в России забывать. Его отодвинули появившиеся за последнее время в таком множестве молодые поэты. Не всегда, впрочем, талантливые...^*"

^* (Беседа с генерал-адъютантом Александром Александровичем Пушкиным. - "Петербургская газета", 1912, 29 января.)

...18 января 1858 года А. А. Пушкин женился на племяннице отчима Софье Александровне Ланской. Воспитываясь в одной семье, Александр и Софья полюбили друг друга. Узнав об этом, Наталья Николаевна была счастливая к Соне она относилась, как к родной. В цитированных выше мемуарах А. П. Арапова писала, что "этот брак являлся для матери исполнением заветной мечты".

Но большую семейную радость на некоторое время омрачило неожиданное осложнение. Незадолго до свадьбы священник полка, в котором служил А. А. Пушкин, объявил, что он отказывается совершить обряд венчания "из-за родственных отношений" жениха и невесты. Оставалось одно: прибегнуть к помощи царя...]

Нежные, истинно материнские чувства Н. Н. Пушкиной-Ланской к невестке не потускнели с годами. И она всячески подчеркивала свою любовь и уважение к ней, проявляла трогательное внимание. Так, когда в октябре 1863 года в семье А. А. и С. А. Пушкиных родился четвертый ребенок - сын Саша, Наталья Николаевна в день крестин внука подарила невестке золотую брошь с бриллиантом на аметисте и пару золотых же серег, инкрустированных бриллиантиками по аметисту. Ныне эти драгоценности хранятся в одной из семей потомков поэта.

...Скромная, застенчивая, душевная Софья Александровна, став спутницей жизни старшего сына поэта, все свои силы отдала семье, детям, которых было одиннадцать: Наталья, Софья, Мария, Александр, Ольга, Анна, Григорий, Петр, Надежда, Вера и Сергей. Она даже любимым делом - живописью - занималась нерегулярно, урывками, хотя была хорошей художницей. Писала и акварелью, и маслом. Несколько ее работ сохранилось. Например, в Полтавском художественном музее находится портрет Н. Н. Пушкиной-Ланской. Это вольная копия с оригинального портрета Натальи Николаевны, который, как всегда считали в семье Н. Н. Пушкиной-Ланской и продолжают считать ее правнучки С. Н. Данилевская, Т. Н. Галина, Н. С. Шепелева и М. П. Арапова, создан художником И. К. Макаровым.

Такой же точки зрения придерживаются и научные работники Всесоюзного музея А. С. Пушкина в Ленинграде^*. Однако в Полтавском художественном музее и Государственном музее А. С. Пушкина в Москве полагают, что он написан художником Т. А. Неффом.

^* (См.: Февчук Л. П. Семья Пушкина в портретах и документальных фотографиях. - В кн.: Белые ночи. Лениздат, 1975, с. 395.)

Наталья Николаевна, изображенная невесткой, выглядит моложе своих лет, в ее облике больше мягкости и душевной доброты, чем на портрете, служившем художнице моделью. Лучше, отчетливее прорисованы глаза, выразительнее другие черты лица, детали фигуры.

Этим портретом особенно дорожил А. А. Пушкин. Видимо, потому, что с ним была связана память и о матери, и о жене.

После смерти Александра Александровича семейная реликвия принадлежала его дочери Марии. Уже в советское время она передала портрет в музей.

У Н. С. Шепелевой сохранился акварельный портрет Натальи Федоровны Ланской (урожденной Петрово-Соловово), матери художницы. У других московских потомков Пушкина имеются еще два произведения С. А. Пушкиной - живописное изображение ее отца Александра Петровича Ланского и незаконченный портрет любимой няни ее детей, которую они с нежностью называли Анисенькой.

У кого Софья Александровна училась живописи - выяснить не удалось. Зато известно, что в семье Ланских художественный талант не был редкостью. Прекрасно рисовал, например, Николай Павлович Ланской, двоюродный брат С. А. Пушкиной. Об этом можно судить по портретам детей А. С. Пушкина, выполненным Н. П. Ланским в 1851-1852 годах, и другим его работам, ставшим в последние годы широко известными благодаря воспроизведению их в ряде пушкиноведческих трудов.

Обремененная большой семьей, заботами о детях и муже, С. А. Пушкина рано подорвала здоровье и 8 апреля 1875 года скончалась от скоротечной чахотки, не дожив до сорока лет. Из Вильны, где стоял тогда полк А. А. Пушкина, Александр Александрович, взяв месячный отпуск, отвез тело жены в Лопасню для погребения. Мраморные розы для памятника на могиле Софьи Александровны А. А. Пушкин заказывал в Италии.

Александр Александрович Пушкин. Фотография 1912-1913 гг.

После смерти жены А. А. Пушкин отправил детей в Лопасню. Там они воспитывались некоторое время у двоюродной сестры их матери - Анны Николаевны Ва- сильчиковой. В Лопасне в те годы жили Васильчиковы, Ланские, Пушкины, Гончаровы, связанные между собой близким родством^*.

^* (Сестра П. П. Ланского, Мария Петровна, была замужем за генералом Н. И. Васильчиковым (умер в 1855 году). Ему и принадлежало когда-то имение Лопасня, которым Васильчиковы владели с XVI века. Вторая жена А. А. Пушкина, Мария Александровна Павлова, приходилась двоюродной племянницей его первой жене. На одной из дочерей Н. И. Васильчпкова и М. П. Лапской, Екатерине Николаевне Васильчиковой, был женат (с 1860 года, второй брак) Иван Николаевич Гончаров - брат Н. Н. Пушкиной. Супруги жили в имении Ярополец, ранее принадлежавшем Н. И. Гончаровой (урожденной Загряжской) - теще А. С. Пушкина. Их дочери - Екатерина, Наталья и Надежда Ивановны Гончаровы, - двоюродные сестры детей Пушкина, после смерти отца (в 1881 году) переехали из Яропольца в Лопасню. Когда скончался последний из владевших имением Васильчиковых, Николай Николаевич (1822-1905), Лопасня перешла к Наталье Ивановне Гончаровой. С того времени усадьба стала в быту называться "дом Гончаровых", Сестры Гончаровы жили в Лопасне уже в советское время.)

Анна Николаевна собственной семьи не имела. Женщина властная, гордая, но в то же время умная и добрая, она заменила мать малолетним детям Александра Александровича. Они очень любили ее и всегда вспоминали с благодарностью. И даже позже, когда сыновья и дочери А. А. Пушкина стали взрослыми, А. Н. Васильчи- кова, невзирая на слабое здоровье (у нее отнимались ноги), толково вела хозяйство, умела быть полезной для всех, кто был рядом с нею. Скончалась она около 1905 года (по другим данным - в самом конце прошлого столетия).

...Когда позволяла служба, А. А. Пушкин навещал детей в Лопасне. Старожилы города Чехова с любовью вспоминали А. А. Пушкина и его семью. Вот что сообщила, например, мне А. И. Коняева:

- Когда я еще училась, Александр Александрович Пушкин часто приходил к нам в школу, угощал ребят арбузами, яблоками. Дарил книги, чаще всего это были сочинения его знаменитого отца. Рассказывал о походах, в которых сам участвовал. Бывал и на экзаменах в нашей школе.

Временами Александр Александрович увозил детей к себе - в города, где стоял его полк. Это бывало обычно тогда, когда сестра, М. А. Гартунг, приезжала к нему на длительный срок и брала на себя часть забот о его многочисленной семье. Потом дети А. А. Пушкина снова возвращались в Лопасню. Поэтому лопасненская усадьба и стала для них родным кровом. Дом, в котором они жили, сохранился до наших дней.

...В январе 1861 года по семейным обстоятельствам Александр Александрович Пушкин в чине полковника вышел в отставку. А в следующем году он принял должность мирового посредника третьего участка Бронницкого уезда Московской губернии. Этот пост он занимал до 1866 года. Затем он пробыл год председателем уездного мирового съезда.

Позднее, 1 августа 1888 года, время работы Александра Александровича мировым посредником (с 24 июля 1862 года по 21 марта 1866 года) было официально зачтено ему в действительную государственную службу.

За плодотворную деятельность на поприще мирового посредника сын поэта был награжден специальными знаками отличия: в 1863 году - "за успешное введение в действие положения 1861 года о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости", в 1865 году - "за введение в действие такого же положения 1863 года". А шесть лет спустя он получил и знак отличия "за поземельное устройство бывших государственных крестьян".

В феврале 1867 года А. А. Пушкин снова поступил на военную службу и в чине подполковника был командирован в распоряжение командующего Виленским военным округом. Здесь с марта 1868 года по февраль 1869 года Александр Александрович принимал самое деятельное участие в работе комиссии по крестьянским делам при виленском генерал-губернаторе. В память об этих заслугах старшему сыну поэта в 1911 году - в связи с 50-летием отмены крепостного права - вручили орден Александра Невского с бриллиантовыми украшениями.

Дом Васильчиковых в Лопасне, где жила семья А. А. Пушкина. Фотография 1973 г.

1 января 1869 года А. А. Пушкин произведен в полковники, а через месяц уволен от должности члена комиссии по крестьянским делам "вследствие объявленного желания продолжать строевую службу". Александра Александровича прикомандировывают к 14-му драгунскому Малороссийскому полку. С 13 февраля по 13 апреля 1869 года за отсутствием командира полка он командовал этой воинской частью.

15 июля 1870 года его назначают командиром 13-го гусарского Нарвского полка. В боевую летопись полка вписано немало ратных подвигов. Сформированный еще при Петре I, Нарвский полк в 1709 году штурмовал Выборг, Кексгольм и Гельсингфорс, участвовал в польской кампании 1733-1735 годов, а во время Семилетней войны (1756-1763) - в сражении под Грос-Егерсдорфом.

Весть о назначении командиром полка сына Пушкина была воспринята гусарами с радостью: полковник слыл человеком гуманным, справедливым.

Гусары Нарвского полка любили и уважали А. А. Пушкина, потому что сам он с неизменной любовью и уважением относился к "нижним чинам". Не случайно историк Нарвского полка А. Н. Тихановский писал: "Сын известного поэта, именем которого гордится Россия, полковник Пушкин являл собой идеал командира-джентльмена...^*"

^* (См.: Тихановский [Л. Н.] Памятка исторического прошлого Нарвского кавалерийского полка, СПб., 1897, с, 49-50.)

И для большинства офицеров полка А. А. Пушкин был образцом просвещенного командира. А двое из них - Павел Аркадьевич Воронцов-Вельяминов и Николай Владимирович Быков^* (племянник Н. В. Гоголя) - породнились с Александром Александровичем, женившись на его дочерях Наталье и Марии.

^* (П. А. Воронцов-Вельяминов заведовал финансовой частью 13-го гусарского Нарвского полка, а Н. В. Быков был адъютантом А. А. Пушкина.)

В памяти русского и болгарского народов живы подвиги героев Тырнова, Плевны^* и Шипки. Полк А. А. Пушкина в период русско-турецкой войны 1877-1878 годов также отличился во многих боях за освобождение Болгарии от османского ига.

^* (Теперь город Плевен. )

Гусарам Нарвского полка доводилось встречаться с турецкими завоевателями и раньше. Например, еще в 1739 году они особенно отличились в сражении под крепостью Хотин.

Когда 12 апреля 1877 года царским манифестом было объявлено, что Россия вступает в войну с Турцией, полк А. А. Пушкина получил приказ выступить в поход в составе 13-и кавалерийской дивизии.

"Пятого мая, - говорится в письме А. А. Пушкина к брату Григорию Александровичу от 30 апреля 1877 года, - наш полк выступает и идет прямо за границу... Теперь, любезный брат, уходя в поход, не мешает мне подумать и о будущем. Все мы под богом ходим, и придется ли вернуться - еще неизвестно. Во всяком случае тебе поручаю я детей моих и в случае чего прошу тебя быть их опекуном". В том же письме Александр Александрович сообщает, что его дети "едут в Лопасню под охраной сестры Маши и там будут ожидать событий"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 72.)

Полк выступил в поход из города Янова Люблинской губернии. Ровно через месяц, 5 июня, он пересек границу Румынии, а 29 июня уже подошел к переправе через Дунай.

По преданию, сохранившемуся во многих русских и болгарских печатных источниках, полковник Пушкин, когда его полк достиг берега Дуная, остановил коня и, приподнявшись на стременах, протянул правую руку в сторону реки.

- Кавалеристы! - сказал он. - Посмотрите: это Болгария, священная славянская земля. Там гибнут наши братья и сестры...

В начале войны численность действующих частей русской армии достигала 185 тысяч^*, а у турок в Болгарии было до 220 тысяч солдат и офицеров. Русское командование планировало нанести турецкой армии решающий удар в направлении Систово, Тырпово, Адрианополь и завершить войну выходом к Константинополю.

^* (Через полгода за Дунаем русская армия насчитывала 300 тысяч человек. Навечно остались лежать в болгарской земле 220 тысяч русских воинов. Благодарный народ Болгарии воздвиг около 450 памятников на могилах российских "братушек", навсегда сохранил память об их подвиге.)

Успешно форсировав Дунай у Зимницы, русские войска овладели плацдармом у болгарского города Систово. Оттуда наступление шло в трех направлениях - восточном (на Рущук), западном (на Никополь, Плевну) и южном (на Тырново).

В начале Балканской кампании 13-й гусарский Нарвский полк входил в состав передового рущукского отряда, перед которым командование действующей русской армии поставило задачу - сдерживать наступление стотысячной армии турок, не вступая, однако, в серьезные сражения.

Рущукский отряд (до 45 тысяч человек) продвинулся за реку Янтру, где и развернулся, сковывая силы врага, сконцентрированные в Рущуке.

Нарвский полк выполнял важные разведывательные поручения. С середины июля он поддерживал связь между рущукским и осман-базарским отрядами русских войск, ведя постоянное наблюдение за противником. Полк участвовал и во многих ожесточенных боях. Так, гусары полковника Пушкина уничтожили большой турецкий отряд, захватили много пленных и богатые трофеи под деревней Турога. Прославились они и в сражениях, развернувшихся осенью того же года у населенных пунктов Турна-Дере, Кесарево, Тотлас, Ново-Село. В боях против турок под командованием А. А. Пушкина сражались и две роты 43-го пехотного полка с приданными им четырьмя орудиями 11-й артиллерийской бригады.

Старшие дети А. А. Пушкина (слева направо): Наталья, Анна, Мария, Александр, Григорий, Ольга. Фотография середины 1870-х гг.

В ноябре 1877 года Нарвский полк активно действовал в составе осман-базарского отряда под Тырновом. Кровопролитными были бои при городе Елене, который турки защищали с упорством фанатиков, обреченных на гибель. В этом важном стратегическом пункте были сосредоточены большие турецкие силы. Турки надеялись овладеть переправами через Дунай и поставить тем самым русских в крайне трудное положение. Кроме того, они стремились отвлечь русскую армию от Плевны, которая находилась уже в осаде. 28 ноября турецкий гарнизон Плевны капитулировал.

В начале декабря, почувствовав, что Елену удержать не удастся, турки подожгли город. Гусары Нарвского полка, рискуя жизнью, потушили пожар. Преследуя неприятеля, они освободили город Беброво, сожженный турками еще в августе. В декабре же полк взял с бою село Ахметли^*. 28 декабря до нарвцев дошла радостная весть о победе русских войск на Шипке.

^* (На месте сожженного летом 1877 года турецкого села Ахметли (в болгарских источниках: Ахметлии) было основано новое болгарское село Константин - по имени русского поручика, уроженца Черниговщины Константина Рудановского, храбро воевавшего под командованием А. А. Пушкина. Рудановский сформировал дружину из местного населения, которая отчаянно сражалась с турками. Он был начальником военно-административного округа в городе Елене. Ставший позднее майором, К. А. Рудановский пожертвовал 12 тысяч грошей на строительство села, названного болгарами его именем. В частности, в 1884 году была построена начальная школа. Только после восьмилетней самоотверженной деятельности на благо болгарского народа Рудановский вернулся в Россию. Однако в 1901, 1902 и 1910 годах он приезжал в Болгарию, и каждый раз - в село Константин. В 1910 году жители села, бывшие солдаты Рудановского, встретив "своего" генерала, долго несли его на руках под радостные возгласы всех встречавших. В 1911 году К. А. Рудановский отправил в дар селу Константин 10 тысяч левов - на строительство новой школы. Умер он 25 марта 1914 года - на несколько месяцев раньше своего командира А. А. Пушкина. Болгары, живущие в селе Константин, по сей день с благоговением вспоминают этого славного русского человека - сподвижника старшего сына Пушкина. Центральная улица села носит имя генерала К. А. Рудановского, а у входа в Дом культуры стоит его бронзовый бюст. Подробнее об этом см.: Кумакова Анна. Русское село в Болгарии. - "Болгария", 1976, № 3.)

В январе 1878 года штаб действующей русской армии принял решение перекрыть дорогу на город Сливно^*, по которой двигались к Константинополю многочисленные турецкие отряды. Эта ответственная боевая задача была возложена на отряд генерал-майора Н. Г. Столетова, в состав которого кроме 13-го гусарского Нарвского и русского пехотного полков входили семь болгарских дружин народного ополчения, насчитывавших около 5 тысяч добровольцев. А всего в русско-турецкой войне 1877-1878 годов действовало до полутора десятков болгарских дружин, количество ополченцев в них достигало почти 10 тысяч. По свидетельству Н. Г. Столетова, "болгары могут биться и умирать, как герои".

^* (Теперь город Сливен.)

...В операции под Сливно гусары Александра Александровича Пушкина снова проявили мужество и стойкость, а их командир - находчивость и высокое воинское искусство.

Однажды разведка доложила, что неприятель, захватив село Чатака, расположенное севернее города Котла,

намерен учинить там резню болгарского населения. Освободить это село поручили А. А. Пушкину. В подчинение его поступили и две дружины болгарских волонтеров. Под командованием сына поэта они бесстрашно сражались бок о бок с русскими солдатами, освобождая родную землю.

В одном из докладов высшему командованию генерал-майор Столетов писал "о полной боевой годности, отличном усердии и храбрости всех чинов Нарвского гусарского полка"^*.

^* (Манько А. В. Сын Пушкина - участник освободительной войны 1877-1878 гг. - "Ставрополье", 1972, № 4, с. 78.)

Хлебом-солью, цветами и радостными улыбками встречали болгары русских братьев-освободителей в каждом городе, в каждом селе...

Упорные бои с турками в окрестностях города Котла в январе 1878 года были последними боевыми действиями гусарского Нарвского полка в Балканской кампании. Враждебная по отношению к России позиция западных держав и ввод английской эскадры в Мраморное море заставили русского царя воздержаться от занятия Константинополя.

19 января было заключено перемирие с Турцией, а ровно месяц спустя подписан Сан-Стефанский мирный договор, но которому Болгария стала самостоятельным княжеством. В период перемирия полк А. А. Пушкина охранял демаркационную линию между селами Чатака и Черкесли, а сам Александр Александрович был начальником этой линии.

Во всех боевых операциях за освобождение братской Болгарии полковник Пушкин показал себя не только талантливым, отлично знавшим военное дело командиром, но и мужественным, бесстрашным воином. Он был истинным героем Балканской кампании. За личные боевые заслуги сын поэта по высочайшему приказу в декабре 1878 года был награжден золотой георгиевской саблей с надписью "За храбрость", а в ноябре 1879-го - орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом. За годы военной службы Александр Александрович Пушкин стал кавалером четырех других российских орденов (св. Станислава 1-й степени, св. Анны 2-й степени, св. Анны 2-й степени с императорской короной, св. Владимира 3-й степени), получил три иностранных (австрийский - Франца Иосифа 1-й степени, большой крест ордена итальянской короны, черногорский - князя Даниила 1-й степени). Он награжден также бронзовыми медалями: в память войны 1853-1856 годов, в память войны 1877-1878 годов, в память "священного коронования его императорского величества" Александра III.

Пушкин Г.А. с женой Пушкиной-Мельниковой В.А. Фото 1890 г

В 1902 году в связи со 100-летием Пажеского корпуса А. А. Пушкин был приглашен на торжества, где ему вручили восьмиугольный мальтийский крест из белой эмали. Сын поэта до конца жизни носил этот знак отличия и дорожил им не меньше, чем боевыми наградами. Сейчас мальтийский крест Александра Александровича находится во Всесоюзном музее А. С. Пушкина, куда передан Н. С. Шепелевой.

За участие в русско-турецкой войне 1877-1878 годов были отмечены наградами и солдаты полковника Пушкина. Уже после окончания боевых действий царским указом от 17 апреля 1878 года каждому гусару Нарвского полка был пожалован особый знак чести на кокарду с надписью "За отличие в турецкой войне 1877 и 1878 гг.". Эта почетная награда давалась лишь воинам, особо отличившимся в сражениях^*.

^* (21 Об участии 13-го гусарского Нарвского полка в освобождении Болгарии от турецкого ига см. также: Медникаров Христо. Полковник Пушкин на болгарской земле. - "Болгария", 1976, № 3; Манько А. В. (без заглавия) .- "Военно-исторический журнал", 1967, № 5; Он же. Сын А. С. Пушкина в боях за освобождение Болгарии. - "Вопросы и ответы", 1967, № 3.)

Когда 1 июля 1880 года А. А. Пушкина произвели в генерал-майоры и назначили командиром первой бригады 13-й кавалерийской дивизии, офицеры 13-го Нарвского полка при прощании поднесли ему настольные часы, на циферблате которых вместо цифр стояли названия болгарских городов и сел, освобожденных полком. Часы периодически играли марш 13-го Нарвского...

Этот знак уважения и признательности подчиненных тронул сердце храброго командира - в его памяти ожили картины недавних боев на болгарской земле...

Имя старшего сына поэта и сегодня весьма популярно в Болгарии. Внуки и правнуки болгар, сражавшихся за свою свободу вместе с бесстрашными русскими воинами, знают, что одним из тех, кто вызволил болгарский народ из почти 500-летнего турецкого рабства, был Александр Александрович Пушки.

Любопытный эпизод произошел несколько лет назад в Кишиневе. На митинге болгаро-советской дружбы кто-то из гостеприимных хозяев сказал: "Мы приготовили вам подарки. Вы видели их и радовались им. Но есть ли такой подарок, о котором вы мечтали, которого ждали, а мы, кишиневцы, не догадались преподнести его?" И один из гостей назвал таким желанным подарком фоторепродукцию портрета А. А. Пушкина, который находится в кишиневском музее А. С. Пушкина^*.

^* (Из письма И. Л. Попелюхера, учителя 29-й одесской школы, руководителя школьного музея А. С. Пушкина.)

А вот что писали в 1973 году поэты Дора и Минко Лалевы из болгарского города Габрова: "Пушкина мы любим... Прекрасно, что он русский, что он славянин. Глубоко любим мы Пушкина и по другой причине: старший сын поэта воевал в Болгарии в 1877-1878 годах, освобождая нашу страну от турецкого ига. Он сражался совсем недалеко от Габрова, около старинного маленького города Елены"^*.

^* (Газ. "Пушкинский край" (Пушкинские Горы), 1973, 17 ноября.)

29 января 1887 года, в день 50-летней годовщины гибели А. С. Пушкина, старший сын поэта отслужил панихиду в Конюшенной церкви, где было совершено отпевание Пушкина. на этой панихиде среди других литераторов присутствовал И. А. Гончаров.

Панихиду отслужили по просьбе А. А. Пушкина и у Черной речки, на месте дуэли Пушкина с Дантесом. Достоин удивления тот факт, что к 50-летию со дня смерти поэта еще не было точно определено место этого рокового поединка. После панихиды Александру Александровичу заявили от имени земства, что "производятся самые тщательные исследования с целью точно определить место, где был смертельно ранен поэт, и тогда земство предполагает войти с ходатайством об отчуждении этого места и об открытии подписки на постановку здесь памятника^*"^**.

^* (Обелиск на месте дуэли А. С. Пушкина был воздвигнут только " советское время, в 1937 году, к 100-летию со дня гибели поэта. )

^** (Прок-ев В. Память Пушкина. - "Новое время", 1887, 31 января.)

В том же 1887 году, 29 января, окончилось пят и десятилетнее право собственности наследников А. С. Пушкина на издание его сочинений. По закону оно кончалось еще в 1862 году, то есть через 25 лет со дня смерти поэта, но, уважая ходатайство П. П. Пушкиной-Ланской, было продлено еще на 25 лет. В течение 1887 года появились два полных семитомных издания сочинений Пушкина (одно - под редакцией П. А. Ефремова, изд. В. В. Комарова; другое - под редакцией II. О. Морозова, изд. Общества для пособия нуждающимся литераторам и ученым) и множество других изданий трудов поэта - собраний сочинений, отдельных и избранных произведений.

О необычайном оживлении в деятельности издателей Пушкина - в связи с окончанием прав его наследников - свидетельствуют такие цифры. Если в 1886 году сочинения поэта печатались всего 11 раз, то в 1887 году количество изданий увеличилось до 150 (в 14 раз!). В следующем году их число сократилось более чем вдвое, а в 1889 году уменьшилось до 11. И только через десять лет, в год 100-летнего юбилея А. С. Пушкина, его произведения были изданы 185 раз.

...30 августа 1890 года высочайшим приказом генерал- майор А. А. Пушкин "за отличие но службе произведен в генерал-лейтенанты с зачислением в запас армейской кавалерии". Ему, "как прослужившему на действительной службе 34 1/2 года", из государственного казначейства назначена была пенсия в размере полного оклада, то есть 1145 рублей в год.

А через полгода, 28 февраля 1891 года, пятидесятисемилетний Александр Александрович Пушкин вышел в отставку "с мундиром и с пенсией". С июня 1895 года он заведовал учебной частью императорского мужского коммерческого училища в Москве, одновременно являясь почетным опекуном Московского присутствия опекунского совета учреждений императрицы Марии. Тогда же он был переименован в тайные советники.

Григорий Александрович Пушкин, сын А. С. Пушкина. Рисунок Н. П. Ланского.1851 г.

Однако за три с половиной десятилетия армейской службы Александр Александрович так привык к военной форме, что, по свидетельству его внучки С. П. Вельяминовой, после выхода в отставку "быть штатским тяготился и просил вернуть ему военный мундир". И 25 марта 1898 года почетному опекуну А. А. Пушкину высочайшим приказом по военному ведомству возвратили "прежний чин генерал-лейтенанта, с зачислением по армейской кавалерии и в списки 39-го драгунского Нарвского полка^* и с оставлением в настоящей должности"^**.

^* (Бывший 13-й гусарский Нарвский полк.)

^** (ЦГАЛИ, ф. 637, оп. 1, ед. хр. 84, л. 187.)

Все годы, пока сын поэта находился на гражданской службе, его никогда не видели в штатском платье. И до конца своих дней он сохранил отличную выправку кадрового военного. Об этом свидетельствуют все, кто оставил воспоминания об А. А. Пушкине в его преклонном возрасте.

16 сентября 1808 года А. А. Пушкина назначили членом совета по учебной части Екатерининского и Александровского женских институтов. Эту должность он занимал до 1913 года. А в последние годы жизни генерал от кавалерии А. А. Пушкин (звание присвоено ему в 1908 году) был также председательствующим в Московском присутствии опекунского совета.

На этих общественных постах Александр Александрович проявил себя человеком кристальной честности, неутомимым поборником женского образования в России.

Многие слушательницы Екатерининского и Александровского женских институтов до глубокой старости тепло, сердечно вспоминали А. А. Пушкина, восхищались его благородством и душевной щедростью, бережно сохраняли фотопортреты Александра Александровича с его дарственными надписями. Свои фотографии А. А. Пушкин дарил воспитанницам институтов, как правило, в день, когда они после выпускных торжеств наносили ему прощальный визит.

Жительница Кишинева Е. Я. Данилова, окончившая институт в 1910 году, почти шестьдесят лет спустя рассказывала: "В институте... я воспитывалась бесплатно, как дочь офицера русской армии, участника русско-турецкой войны 1877-1878 гг. В этой войне мой отец, Яков Николаевич Данилов, командовал отрядом разведчиков. Он умер от ран, когда я была шестимесячным ребенком...

Александр Александрович был ко мне очень добр, дарил конфеты, хвалил за учебу, приглашал с подругами к себе в дом. Он всегда был очень приветлив. По большим праздникам и после выпускных экзаменов он обедал в институте за общим столом с нашими наставниками и с нами, провозглашая тосты, шутил"^*.

^* (Субботин В. Портрет сына А. С. Пушкина. - Газ. "Советская Молдавия", 1967, 1 июля.)

Подаренную ей сыном поэта в 1909 году фотографию Елена Яковлевна в 1967 году передала в кишиневский музей А. С. Пушкина.

Видный советский ученый, доктор филологических наук Н. В. Измайлов писал автору книги: "...моя двоюродная сестра София Сергеевна Бартенева, внучка Петра Ивановича, издателя "Русского архива", воспитывавшаяся в Екатерининском институте, часто видела А. А. Пушкина, когда он, как попечитель, приезжал в институт, где теперь помещается Дом Советской Армии, а также и у своего деда, Петра Ивановича, и рассказывала мне о нем с большой теплотой".

Григорий Александрович Пушкин. Фотография середины 1860-х гг.

М. А. Новикова-Каллаш, также учившаяся в Екатерининском институте и часто видевшая там А. А. Пушкина, вспоминала на склоне лет: "Это был среднего роста породистый старик... с характерным ртом, напоминавшим его великого отца на портретах. Его короткие, очень густые волосы, как и аккуратно подстриженная с обеих сторон борода, в это время уже были снежно белы... О своем отце, насколько помнится, А. А. Пушкин никогда не говорил, по на экзаменах по литературе, когда темой было творчество Пушкина, заметно волновался". Портрет А. А. Пушкина с его автографом она много лег назад передала в Онегинский музей в Париже^*.

^* (Воспоминания М. А. Новиковой-Каллаш опубликованы в одной из парижских газет в июне 1951 года.)

Сослуживец А. А. Пушкина по Московскому присутствию П. Г. Ураноссов, с октября 1907 года до середины декабря 1908 года находившийся в прямом служебном подчинении у старшего сына поэта, оставил обстоятельные воспоминания о нем:

"А. А. Пушкин, кроме председательствования, имел еще другие посты, вероятно, потому, что был мягок и высшему начальству, очевидно, легко было возложить на него больше дел, чем на других...

Внешне он, конечно, имел некоторое сходство с отцом: у него были голубые глаза, горбатый нос и несколько выдающаяся нижняя губа. Он был лысый, совершенно седой и носил бороду. Роста он был среднего, но, несмотря на свой возраст, держался прямо. Носил он постоянно очки и много курил. Была у него привычка во время разговора смотреть на того, с кем он говорил, поверх очков. Голос у него был хрипловатый, должно быть, от постоянного курения.

Как настоящий аристократ и человек очень благовоспитанный, держал себя А. А. Пушкин очень просто и поэтому пользовался в училище и институте популярностью. Никакой начальственности в его отношении к подчиненным совершенно не чувствовалось... Носил он обычную серую офицерскую шинель, а зимой шинель с бобровым воротником. Форма его была хорошо знакома Москве...

Ал. Ал. запросто, иногда неожиданно, появлялся в помещении канцелярии, со всеми здоровался, следовал за глухую перегородку с окошечком, через которое производились денежные выдачи, и садился за письменный стол, стоявший у окна. За этим столом ему делались доклады и он подписывал бумаги...

Ал. Ал. было свойственно в некоторой мере чувство юмора... Я приехал к нему на квартиру с довольно толстой книгой журналов совета по личному составу (о назначении и увольнении учителей, классных дам и т. п.). Увидав, что я вынимаю се из портфеля, Ал. Ал. сказал: "Я вижу, вы тащите эту толстую книгу, придется много подписывать...", а потом, подписав ряд приказов и продолжая подписывать, сказал, улыбаясь: "Своя собственная фамилия надоест..."

А. А. Пушкин был... всегда спокоен и корректен, и только один раз я видел его потерявшим равновесие на заседании совета в Александровском институте, когда начальница М. В. Веселкина вывела его из себя своими, по-видимому, неверными утверждениями...

Когда разговор почему-то зашел об открытии педагогических классов... она сказала: "Ал[ександр] Ал[ександрович], это Вы были против открытия педагогических классов в моем институте..." Я не знаю, было ли это верно или неверно, но только генерал Пушкин, этот мягчайший и милейший старик, сначала было сказал довольно спокойно: "Наоборот, я просил об открытии педагогических классов в институте...", а потом, когда она продолжала говорить то же самое, вдруг вспылил, встал и сказал: "М[атильда] Валерьяновна], Вы говорите совершенно неправильно... Я не могу оставаться там, где меня оскорбляют..."". И Александр Александрович, по словам Ураноссова, "вышел, ни с кем не простившись"^*.

^* (Ураноссов И. Г. Мои воспоминания. - ИРЛИ, ф. 244, оп. 20, № 178.)

Может быть, именно за сочетание в своем характере исключительной корректности и столь же исключительной принципиальности, верности собственным убеждениям, своему долгу и пользовался Александр Александрович всеобщим уважением и почетом. И, возможно, вовсе не случайно (так, по крайней мере, считала правнучка Пушкина С. П. Вельяминова, и это вполне согласуется с воспоминаниями других современников А. А. Пушкина) именно в годы его опекунства в Екатерининском и Александровском институтах работали многие прогрессивные педагоги. Среди них будущий видный советский государственный и партийный деятель, историк и дипломат, действительный член АН СССР В. П. Потемкин (1874-1946), известный в дальнейшем советский литературовед, академик П. Н. Сакулин (1868-1930), историк литературы, критик П. С. Коган (1872-1932) и другие.

Далекий от политики, от революционного движения в России, Александр Александрович тем не менее резко осуждал царское правительство, когда оно потопило в крови мирную демонстрацию рабочих в Петербурге 9 января 1905 года. Восьмидесятитрехлетняя жительница Веневского района Тульской области Аграфена Иосифовна Баранова вспоминала: "После расстрела рабочих в Питере все мы ходили в церковь. Обедню по убитым заказал Александр Александрович Пушкин, и на ней были все Пушкины и вся их прислуга. Александр Александрович все возмущался: "Не могу понять... никак не могу понять, почему стреляют в безоружных людей..."^*"

^* (Воспоминания А. И. Барановой приводятся в записи М. Г. Бороздинского, заместителя редактора веневской районной газеты "Знамя" Тульской области (март 1970 года).)

Современники отмечали, что чем старше становился Александр Александрович Пушкин, тем больше он внешне походил на отца. Так, автор статьи "Пушкинские реликвии", напечатанной без подписи в № 41 журнала "Нива" за 1913 год, писал: "Лицо Александра Александровича поражает сходством с лицом отца - не только в общем тине, но и в отдельных чертах. Александру Александровичу теперь восемьдесят лет, а его отец скончался на тридцать восьмом году, но, несомненно, доживи поэт (а на это ему позволяло рассчитывать его прекрасное здоровье) до таких же преклонных лет, его старческий облик близко подходил бы к наружности Александра Александровича".

В детстве, на четвертом году, Марина Цветаева, будущая поэтесса, видела А. А. Пушкина в доме своего отца в Трехпрудном переулке в Москве. Об этом ярком эпизоде из собственного детства она вспомнила, работая над книгой "Мой Пушкин".

"- А зовут его Александр Александрович, - продолжал отец, - и он очень похож на отца. Ты ведь знаешь, кто его отец?

- Мама сказала: Памятник - Пушкина.

- Ну, положим, не памятник Пушкина, а Александр Сергеевич Пушкин, наш великий русский поэт. Сколько, впрочем, голубка, Мусе лет?

- Три года, четвертый.

- Ну, значит, время еще есть. А все-таки, Муся, запомни, что ты трех лет от роду видела сына А. С. Пушкина. Потом внукам своим будешь рассказывать"^*.

^* (Цветаева Марина. Мой Пушкин. М., "Советский писатель", 1967. Этот отрывок, не вошедший в окончательную редакцию книги, приведен в комментарии к ней на с. 244.)

Многие, кому доводилось встречать А. А. Пушкина, хотели видеть в нем живую копию пушкинских портретов. И, когда не находили в сыне полного портретного сходства с отцом, разочарованно вздыхали.

По поводу таких курьезных "требований" А. А. Пушкин полушутя-полусерьезно жаловался сыновьям Л. Н. Толстого: "Плохо нам с вами. Чувствую, что от меня требуют, чтобы я был с баками, как от вас - чтобы вы непременно носили окладистую седую бороду. Иначе все обижаются: какие ж это Пушкин и Толстой!^*"

^* (См.: Гард Э. Потомки Пушкина. - "Тридцать дней", 1936, № 6, с. 92-96.)

А дочери своей Анне Александр Александрович признавался: "В глазах встречных я читаю разочарование. Они ожидают увидеть в сыне великого поэта какую-то исключительную личность. А я - самый обыкновенный, ничем пе примечательный человек. Публика и обижается: "Помилуйте, Пушкин - и не пишет!"^*"

^* (Гард [Э.]. Пушкины - паши современники. - "Красная газета" (веч. вып.), 1933, 25 августа.)

В 1848 году, после кончины Сергея Львовича Пушкина, село Большое Болдино - центральное имение нижегородских владений Пушкиных - перешло к брату поэта Льву Сергеевичу, а сыновья Пушкина, Александр и Григорий, стали владельцами Кистеневки. С 1852 года их собственностью была и Львовка. Позднее эти деревни принадлежали - по соглашению между наследниками - А. А. Пушкину. Однако формально Александр Александрович не был введен во владение Кистеневкой и Львов- кой до осени 1900 года. Когда ему понадобилось продать 34 десятины кистеневских земель, оставшихся от надела крестьян этой деревни, старший сын Пушкина писал брату Григорию Александровичу: "...мне за них (34 десятины земли. - В. Р.) предлагают 6660 руб., но совершить купчую я не могу, так как я лично не введен во владение и данная тобой доверенность меня не уполномочивает на это"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 72.)

В том же письме А. А. Пушкин просит брата прислать ему постановление Псковского окружного суда, по которому их раздел утвержден^*, чтобы он "мог окончательно вступить в полное владение своим имением". На всякий случай Александр Александрович напоминает, что "Кистенево состоит в Сергачском уезде, а Львово в Лукояновском".

^* (Фактически раздел имущества между детьми А. С. Пушкина был произведен по полюбовному соглашению еще при жизни их матери, Н. И. Пушкиной-Ланской, видимо, в конце 1850-х годов. Официальный же раздельный акт совершен 5 февраля 1870 года в Ковепской гражданской палате, а утвержден Псковским окружным судом 9 сентября 1888 года (исполнительный лист "для ввода во владение" № 2933).)

Не ограничиваясь письмом, А. А. Пушкин несколько дней спустя отправляет брату телеграмму следующего содержания: "Нижегородский суд для ввода во владение требует подлинный раздельный акт или вышли или укажи где находится"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 73.)

Требуемые документы Г. А. Пушкин отправил старшему брату в Москву 5 октября 1900 года. И вскоре Александр Александрович стал юридическим владельцем двух нижегородских деревень, которыми фактически распоряжался с середины XIX века.

Точно так же хозяином Михайловского несколько десятилетий был Г. Л. Пушкин, хотя формально это пушкинское имение, деревни и земли, к нему относящиеся, принадлежали обоим сыновьям Пушкина.

С конца 1870-х годов и Малое Болдино числилось за старшим сыном поэта: он купил малоболдинскую "пенаселенную землю" (669 десятин) со всеми "господскими строениями" у двоюродной тетки О. М. Сонцовой (умерла в 1880 году).

В Большом Болдине до 1903 года жил племянник Л. С. Пушкина Анатолий Львович Пушкин (1846-1903). После смерти Анатолия Львовича хозяином именин стал его сын Лев Анатольевич Пушкин (1870-1918). У него в разные годы бывал старший сын поэта, неоднократно приезжавший на отдых во Львовку. Болдинская усадьба была особенно дорога А. А. Пушкину. Ведь здесь его отец провел три осени - в 1830, 1833 и 1834 годах, причем первые два приезда в отцовское имение оказались для поэта необычайно плодотворными: теперь весь мир восхищается пушкинскими произведениями, написанными на болдинской земле.

Музей А. С. Пушкина в Маркучае. Кабинет Г. А. Пушкина. Фотография 1980 г.

По воспоминаниям крестьянина Степана Вострышева - в записи И. В. Киреева^*, - Александр Александрович говаривал: "Болдино мне родное. Здесь и дед мой жил, и отец по этим улицам ходил. Во Львовке я как на квартире живу. Нет там такой широты, простора. Вот почему меня всегда влечет в Болдино. Вижу, что здесь память отца чтут. Иду в Лучинник и думаю, что по этой дороге проезжал отец. Около лиственницы постою, и кажется мне, будто я с отцом наговорился. Как мне скучно станет во Львовке, я и еду в Болдино хоть на несколько часов"^**.

^* (Иван Васильевич Киреев (1882-1976)-житель Б. Болдина, внук болдинского конторского писаря пушкинской поры П. А. Киреева (1806-1843), к которому поэт относился с большим уважением. И. В. Киреев всю жизнь собирал документальные материалы и предания об А. С. Пушкине и его семье. Частично они опубликованы в книге "Предания и песни болдинской старины".)

^** (Предания и песни болдинской старины. Горький, Волго-Вятское кн. изд-во, 1972, с. 49.)

Старший сын Пушкина еще в 50-х годах прошлого века построил во Львовке двухэтажный дом на каменном фундаменте, с балконом и колоннами по фасаду; нижний этаж кирпичный, верхний - из липового леса. Дом хорошо сохранился до наших дней. До 1972 года в нем была школа.

Старейший житель Львовки Максим Иванович Куликов, до 1963 года колхозный ветфельдшер, вспоминал:

- Впервые я увидел Александра Александровича в тысяча девятьсот четвертом году. Мне было тогда шестнадцать лет. И я очень ясно помню его, старого, седобородого, в генеральском мундире. Был он всегда спокойный, приветливый. Любил прогулки по парку, подолгу сидел где-нибудь в глубине сада, на скамейке. Самому мне не приходилось разговаривать с Александром Александровичем: стеснялся я. Но в доме господском бывал. А в зиму двенадцатого - тринадцатого года даже кормил двадцать лошадей в его имении. Во Львовке генерал бывал только наездами: поживет у нас летом месяц-полтора и снова уедет в Москву, к семье. Жена и дети Александра Александровича никогда во Львовку не приезжали. Управлял же имением в те годы арендатор Иван Иванович Кундров, из немцев. Жил он во Львовке постоянно. Строгий человек был, не то что Александр Александрович... В один из приездов Александра Александровича Пушкина во Львовку наши старики ходили к нему просить место для школы. И он разрешил построить на своей земле, рядом с усадьбой, четырехклассную церковноприходскую школу, в которой год спустя начались занятия. А в десятом году сын поэта позволил жителям деревни построить невдалеке от барского дома деревянную церковь. Она тоже сохранилась.

Генерал Пушкин, - продолжал Максим Иванович, - очень сердечно относился к крестьянам. Как сейчас помню, львовские старики облюбовали для церкви полянку, где стоял господский каретник, были там и другие хозяйственные постройки. Так он, верите ли, согласился перенести эти строения на другое место, лишь бы угодить людям. И никакой помощи от крестьян не потребовал.

По словам М. И. Куликова, в последний раз А. А. Пушкин приезжал во Львовку в 1912 году.

И сам Максим Иванович Куликов, и другие его односельчане в 1917-1918 годах, "зная их, Пушкиных, любовь к народу", сохранили дом Л. А. Пушкина и часть имущества, находившегося в усадьбе.

В 1926 году кто-то решил перевезти "помещичий" дом из Львовки в другое село, чтобы построить там школу, Но львовские крестьяне рассудили иначе...

Максим Иванович так рассказывал об этом:

- Приехали в деревню на шестидесяти подводах. Вижу, дело неладно. Я и послал двух мальчишек за стариками: один побежал по одному порядку^*, другой - по другому. Собрались люди. Начали стыдить приезжих мужиков. "Разве можно, - спрашиваю, - исторические дома ломать?" Они только плечами пожимают: нас, мол, начальство послало. Так и отстояли мы пушкинский дом. В тридцать четвертом году в этом доме открыли школу. В ней учились и дети мои, и внуки, и правнуки. Как видите, дом Александра Александровича и сейчас стоит целехонек, хотя ему давно уже за сто лет перевалило. Теперь усадьбу генерала болдинскому музею Пушкина отдали. И очень правильно сделали. Значит, не зря мы полвека назад взяли под защиту пушкинское имение. Оно еще долго будет служить людям, которые в наши края приезжают, чтобы болдинскими да львовскими просторами полюбоваться, в гостях у Пушкина побывать...

^* (Сторона улицы (обл.).)

В 1890-х и 1900-х годах А. А. Пушкин нередко приезжал и в сельцо Малое Останкино Каширского уезда, принадлежавшее его жене М. А. Пушкиной^*. Александр Александрович построил в Останкине усадьбу, где и проводил с семьей лето.

^* (По сведениям Т. Н. Галиной, Малое Останкино перешло к М. А. Павловой по наследству от отца, гвардии полковника А. И. Павлова. Соседнее село Марыгино Веневского уезда досталось ее брату штаб-ротмистру Александру Александровичу Павлову, а сестра Софья Александровна получила усадьбу в другом месте.)

Там 19 июля 1914 года сына поэта застало известие о вступлении России в войну с Германией. По воспоминаниям его дочери М. А. Быковой (в передаче ее внучки Н. С. Савельевой), Александр Александрович очень огорчился, что он уже не способен воевать. Именно это душевное смятение, сознание собственной беспомощности и сразило старого генерала. В тот же день он скоропостижно - сидя в кресле - скончался^*.

^* (О смерти А. А. Пушкина сообщали читателям "Новое время", 1914, 22 июля; "Русское слово", 1914, 22 июля; "Московские ведомости", 1914, 23 июля; Пушкин и его современники. Материалы и исследования, вып. 19-20. Пг., 1914, с. VII-VIII; "Известия книжных магазинов т-ва М. О. Вольф по литературе, паукам и библиографии", 1914, № 8-9, стб. 150; "Наша старина", 1914, № 9-10, с. 896; "Искры", 1914, № 29, с. 231, и другие издания.)

Александр Александрович хотел, чтобы его похоронили в Лопасне, рядом с первой женой, С. А. Пушкиной, и детьми Софьей и Ceргеем. Но его волю не могли исполнить из-за начавшейся войны, и он был погребен в селе Марыгино (в нескольких верстах от Малого Останкина) бывшего Веневского уезда. Там, в церкви, в семейном склепе Павловых, гроб с бальзамированным телом A. А. Пушкина и находился почти полстолетия.

Праздник поэзии у музея А. С. Пушкина в Маркучае. Фотография 6 июня 1979 г.

В июне 1963 года по ходатству потомков Пушкина Московский и Тульский облисполкомы вынесли решение о перенесении останков старшего сына поэта в город Чехов. В церемонии захоронения Александра Александровича Пушкина участвовали представители Союза писателей СССР. К его могиле пришли сотни местных жителей...

Александр Александрович Пушкин, умевший, по словам П. О. Лернера, "ценить превыше всяких званий и титулов завещанное ему славное имя"^*, внес значительную лепту в отечественное пушкиноведение.

^* (Лернер Я. А. А. Пушкин. - "Одесские новости", 1914, 23 июля.)

В начале июня 1880 года в Москве был открыт памятник А. С. Пушкину работы скульптора А. М. Опекушина. Незадолго до празднества Общество любителей российской словесности организовало в Румянцевском музее (ныне Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина) Пушкинскую выставку. А. А. Пушкин, которому по семейному разделу имущества принадлежал архив поэта, доставил туда многочисленные рукописи отца.

Когда выставка была открыта, П. И. Бартеневу и первому хранителю отделения рукописей Румянцевского музея Алексею Егоровичу Викторову удалось убедить А. А. Пушкина в том, что эти бесценные пушкинские бумаги надо наконец поместить в надежное государственное хранилище.

И вот 9 мая 1880 года Александр Александрович Пушкин обратился к директору Московского Публичного и Румянцевского музея В. А. Дашкову с письмом следующего содержания:

"Милостивый государь Василий Андреевич!

В ознаменование торжественного дня открытия в Москве памятника отцу моему Александру Сергеевичу Пушкину, предполагая передать в общественную собственность сохранившиеся у меня подлинные рукописи его сочинений, я избрал местом хранения их на вечные времена находящийся под Вашим управлением Московский Публичный и Румянцевский музей, куда эти рукописи и будут доставлены из Общества любителей российской словесности, которому временно я их передал, вместе с правом воспользоваться ими для особого литературного сборника.

Уведомляя о сем Ваше превосходительство, прошу принять уверение в моем почтении и преданности.

Ваш покорный слуга Александр Пушкин"^*.

^* (Цит. по кн.: Отчет императорского Московского и Румянцевского музея за 1914 год. М., 1916, с. 62.)

На торжества по случаю открытия памятника в Москву приехали все дети поэта - Мария Александровна Гартунг и Александр Александрович Пушкин из города Козлова Тамбовской губернии (там с 9 апреля 1879 года^* находился на постоянных квартирах 13-й гусарский Нарвский полк), Григорий Александрович Пушкин - из Михайловского, Наталья Александровна Меренберг - из Висбадена. Они первыми возложили венок к подножию памятника их отцу. В те дни дети и внуки Пушкина были самыми почетными гостями Москвы. На торжественных собраниях в Московском университете, в Обществе любителей российской словесности и в Благородиом собрании их восторженно приветствовали и ректор университета Н. С. Тихонравов, и городской голова С. М. Третьяков, и пушкинист П. И. Бартенев...

^* (Во всех известных мне печатных источниках годом возвращения полка А. А. Пушкина в Россию ошибочно считается 1878-й. Тогда как в послужном списке Александра Александровича (л. 36, ч. II) указано, что 13-й гусарский Нарвский полк "перешел Балканы 12 октября 1878 года, выступил из-за Балкан в Россию 8 февраля 1879 года, посажен на пароход в городе Рущук 7 марта 1879 года, высадился в городе Рени 11 марта 1879 года".)

Очевидец Д. Н. Любимов, вспоминая заседание в университете, писал: "Когда ректор, говоря речь, упомянул о том, что Пушкин где-то сказал, что его более всего трогает, когда чествуют потомков за заслуги их знаменитых предков, ввиду полного бескорыстия и искренности этих чествований, весь совет профессоров, сидевших на эстраде, а за ними вся зала, как один человек, встала со своих мест и, обратившись в сторону Пушкиных, разразилась долго не смолкавшими рукоплесканиями. Пушкины страшно смутились от внезапности и искренности всех в зале охвативших чувств"^*.

^* (Любимов Д. Из воспоминаний, - "Вопросы литературы", 1961, № 7, с. 157.)

Всех детей поэта пригласили на парадный обед, устроенный Обществом любителей российской словесности. На нем присутствовали 223 человека. На меню, украшенном виньеткой работы художника К. А. Трутовского, были начертаны пушкинские стихи:

 Подымем стаканы, содвинем их разом! 
 Да здравствуют музы, да здравствует разум!

Когда Бартенев предложил тост за членов семьи Пушкина, его дружно поддержали все собравшиеся, в том числе писатели И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский, И. С. Аксаков, А. Н. Островский, поэты А. Н. Майков и Я. П. Полонский.

Вскоре после пушкинских торжеств, 1 июля, А. А. Пушкина произвели в генерал-майоры, назначили командиром первой бригады 13-й кавалерийской дивизии и в свиту царя. А 21 сентября того же года высочайшим приказом он вновь был зачислен в 13-й гусарский Нарвский полк "с оставлением в настоящей должности и в свите его величества".

В октябре 1880 года архив Пушкина, бывший у его старшего сына, поступил почти полностью в Румянцевский музей. Здесь находились четырнадцать "рабочих тетрадей", содержащих преимущественно черновые тексты всевозможных произведений Пушкина. Они отражают едва ли не весь его творческий путь - от лицейских стихотворений и "Руслана и Людмилы" до знаменитого стихотворения "Я памятник себе воздвиг нерукотворный ...", помеченного 21 августа 1836 года, то есть написанного поэтом за пять месяцев до гибели.

Наталья Александровна Пушкина, дочь А. С. Пушкина. С портрета худ. И. К. Макарова. 1849 г.

Кроме этих "рабочих тетрадей" в архив поэта, переданный А. А. Пушкиным Румянцевскому музею, входили несколько десятков самодельных тетрадок, в которые Пушкин переписывал набело такие крупные произведения, как "Медный всадник", "Дубровский", "Капитанская дочка", "Маленькие трагедии". Из тетрадок были сброшюрованы авторизованные копии "Бориса Годунова", "Истории Пугачева", материалы к ней и другие тексты.

После смерти Пушкина все рукописи поэта, черновые и беловые, были просмотрены жандармами, прошиты, пронумерованы полистно красными чернилами и припечатаны. А отдельные листки, которые трудно было сшить в тетради, сложили - небрежно и безграмотно - в пакеты. Только в 1930-х годах "жандармские тетради" были расшиты и рукописям Пушкина возвращен тот порядок, какой они имели до "посмертного обыска" в квартире поэта, что значительно облегчило их изучение.

Помимо рукописен А. А. Пушкин передал в Румянцевский музей большое количество писем к поэту, входивших в его личный архив и бывших в квартире Пушкина в момент его смерти.

Через два года А. Л. Пушкин принес в дар музею письма Пушкина к жене, Н. П. Пушкиной, находившиеся до того у их младшей дочери Н. А. Меренберг.

При передаче рукописей отца в музей А. А. Пушкин предоставил право пользоваться ими исключительно П. И. Бартеневу. Поскольку многие тетради Пушкина находились тогда еще в городе Козлове, Петр Иванович, получив разрешение публиковать из рукописей поэта все, "что найдет в них нового", ездил за ними в Козлов, а затем, но мере использования тетрадей, передавал их в Румянцевский музей. Уже в 1880 году, начиная с третьего номера "Русского архива", Бартенев публиковал тексты Пушкина, не вошедшие в собрания сочинений поэта, подготовленные в свое время к изданию В. А. Жуковским и П. В. Анненковым^*.

^* (Подробнее о судьбе рукописного наследия Пушкина см.: Якушкин В. Е. Рукописи Александра Сергеевича Пушкина, хранящиеся в Румянцевском музее в Москве. - "Русская старина", 1884, т. 41-44, февраль - декабрь; Цявловский М. А. Судьба рукописного наследия Пушкина.- В кн.: Цявловский М. А. Статьи о Пушкине. М., Изд-во АН СССР, 1962, с. 260-275; Цявловский М. А. "Посмертный обыск" у Пушкина. - Там же, с. 276- 334; Соловьева О. С. Рукописи Пушкина, поступившие в Пушкинский Дом после 1937 года. Краткое описание. М.-Л., "Наука", 1964; Теребенина Р. Е. Фонд А. С. Пушкина в Пушкинском Доме. - "Нева", 1974, № 6, с. 187-192.)

С осени 1882 года бумаги Пушкина, поступившие в Румянцевский музей, стали доступны всем, кто занимался изучением творчества поэта.

В преддверии 100-летия со дня рождения А. С. Пушкина председатель Пушкинской комиссии по проведению юбилейных торжеств в Москве А. И. Кирпичников обратился к А. А. Пушкину с просьбой предоставить для временной выставки, посвященной поэту, принадлежавшие ему вещи. Александр Александрович ответил согласием. Таких вещей, как сообщалось тогда в печати^*, у него было около пятнадцати. Среди них - чернильница поэта со статуэткой негра, подаренная Александру Сергеевичу П. В. Нащокиным; серебряные туалетные принадлежности, которыми пользовался Пушкин; портрет его матери - Надежды Осиповны; грамота (диплом) на звание члена Российской Академии наук, выданная Пушкину в 1833 году, и официальное извещение об этом избрании; портрет поэта работы О. А. Кипренского; пушкинская конторка красного дерева; картина Н. Г. Чернецова, изображающая Дарьяльское ущелье (написана художником в 1832 году и подарена Пушкину, висела в последней квартире поэта на набережной Мойки, 12)...

^* ( См., например: Пушкинские реликвии. - "Нива", 1913, № 41; Дети Пушкина и предстоящие торжества.- "Новости" и "Биржевая газета", 1899, 11 апреля.)

Выставка была открыта в Ивановском зале картинной галереи 14, 16 и 23 мая для учащихся, с 24 по 29 мая - для общего обозрения. Она состояла из двух отделов: первый (144 номера) - пожертвованные А. А. Пушкиным в 1880 году Румянцевскому музею собственноручные рукописи и рисунки поэта; второй (428 номеров) - издания его сочинений.

В "Отчете Московского Публичного и Румянцевского музея за 1899 год" приведены данные о количестве посетителей Пушкинской выставки. Оказывается, за три дня на ней побывали 216 (!) воспитанников и воспитанниц учебных заведений, а за шесть дней, отведенных для общего обозрения, всего 816 человек^*. Как мизерны, как ничтожно малы эти цифры! Сегодня пушкинские выставки и музеи посещают ежегодно сотни тысяч людей.

^* (Отчет Московского Публичного и Румянцевского музея за 1899 год. М., 1900, с. 16.)

Незадолго до пушкинского юбилея 1899 года А. А. Пушкин просил Григория Александровича прислать ему на время фотографии видов Михайловского для картины, "которую хочет составить учитель рисования) коммерческого училища (там Александр Александрович заведовал учебной частью), - "нечто вроде портрета отца и кругом виды Михайловского для раздачи в виде цинкографии ученикам училища"^*.

^* (ИРЛИ, ф. 246, № 72.)

По-видимому, просьбу брата Г. А. Пушкин выполнил.

День рождения А. С. Пушкина отмечался торжественно. 26 мая в Святых Горах потомки возложили на могилу поэта венок, на лентах которого были слова: "В память столетия со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина от семьи"^*.

^* (Как видно из недатированного (май 1899 года) письма А. А. Пушкина к брату, вначале Григорий Александрович Пушкин предложил вырезать на венке имена всего пушкинского потомства. Обеим дочерям и старшему сыну поэта эта мысль показалась "очень симпатичной". Но из-за чисто технических трудностей, связанных с исполнением венка, от первоначального намерения отказались.)

Теплыми овациями встретила публика в Святогорском монастыре сыновей поэта и его племянника Л. Н. Павлищева. Участник торжеств свидетельствует: "А. А. Пушкин, растроганный, благодарил за внимание, а публика махала платками, хлопала, и казалось, еще момент - и всякому захочется подойти и пожать руку сыну бессмертного отца^*. В тот иге день в Святых Горах Александру Александровичу был вручен диплом почетного члена Румянцевского музея "за драгоценнейшее пожертвование... в 1880 г. рукописей его отца и с целью укрепить нравственную связь просветительного учреждения Москвы с потомками великого поэта"^**.

^* (Онегин А. Ф. Puchkiniana, IV, 1899, с. 89 (ИРЛИ, Пушкинский кабинет). Вырезка из газеты без указания даты и названия издания.)

^** (Отчет Московского Публичного и Румянцевского музея за 1899 год. М., 1900, с. 6.)

При жизни А. А. Пушкин не расставался лишь с дневником отца 1833-1835 годов, с портретами отца и матери, печаткой Пушкина из дымчатого топаза и некоторыми личными вещами Александра Сергеевича и Натальи Николаевны Пушкиных. Дневник отца он хранил особенно ревниво, так как считал публикацию его преждевременной.

В апреле 1899 года старший сын Пушкина, давая интервью корреспонденту газеты "Сын отечества", сказал, что дневниковые записи отца он не публикует "ввиду того, что там говорится о некоторых лицах недостаточно почтительно".

"Мемуары эти, - подчеркнул А. А. Пушкин, - незадолго до смерти передала мне моя мать. Как-то раз она разбирала в столе и наткнулась на тетрадь. Она передала ее мне. После знакомства с мемуарами я решил их оставить пока в тайне"^*.

^* (У А. А. Пушкина в Москве. - "Сын отечества", 1899, 13 апреля.)

Даже пушкинист П. И. Бартенев, по свидетельству его внучки Н. Яшвили, "просидел однажды несколько дней, закрытый на ключ в комнате, выписывая из дневника Пушкина нужные ему данные, так как только при этом условии сын поэта Александр Александрович позволил ему ими воспользоваться"^*.

^* (Яшвили Наталья. Мой дедушка, Петр Иванович Бартенев. - "Прометей", т. 7. М., "Молодая гвардия", 1969, с. 298.)

И все-таки, несмотря на предосторожности А. А. Пушкина, содержание дневниковых записей его отца к концу XIX столетия для многих уже не было тайной: в печати постепенно появлялись все новые и новые страницы дневника.

Еще Н. В. Анненков, снявший копию с рукописи дневника, использовал отдельные цитаты из него в своем труде "А. С. Пушкин. Материалы для его биографии и оценки произведений" (СПб., 1855). Ссылался на дневник Пушкина и В. А. Соллогуб в "Воспоминаниях", появившихся в печати в 1806 году.

Наталья Александровна Пушкина. Рисунок Н. П. Ланского. 1852 г.

В 1880 году Александр Александрович Пушкин разрешил председателю Общества любителей российской словесности С. А. Юрьеву напечатать отрывки из дневника в "Русской мысли" (1880, № 6, с. 1 - 10). В том же году и почти в том же виде фрагменты из дневника были опубликованы во втором номере "Русского архива", который издавался П. И. Бартеневым (с. 488-499). Год спустя Бартенев напечатал в этом журнале еще один, правда небольшой, отрывок из дневника поэта (1881, №2, с. 495).

Племянник А. С. Пушкина Л. Н. Павлищев в своих записках "Из семейных воспоминаний об А. С. Пушкине", опубликованных в сентябре 1890 года в журнале "Русское обозрение", поместил "Дополнение к отрывкам "Дневника" А. С. Пушкина". Несколько не обнародованных до тех пор выдержек из дневника дал в 1899 году В. Е. Якушкин.

В 1903 году дневник напечатал П. А. Ефремов, причем он сделал это, по словам М. Н. Сперанского, "в объеме, превышающем все до сих пор бывшие его издания".

Были изданы дневниковые записи Пушкина и в шестом томе Полного собрания сочинений поэта под редакцией П. О. Морозова (Книгоиздательское т-во "Просвещение", СПб., 1904). Но самым полным дореволюционным изданием дневника был текст его в пятом томе Сочинений Л. С. Пушкина под редакцией С. А. Венгерова (СПб., 1911, изд. Брокгауза и Ефрона). Из него исключили в основном те места, которые редактору казались "неудобными" для опубликования. Тем не менее текст дневника не был свободен от ряда ошибок и неточностей, связанных с тем, что редактор пользовался не подлинной рукописью Пушкина, находившейся в те годы по-прежнему у старшего сына поэта, а копией со списка, сделанного П. В. Анненковым еще в 1850-х годах. Полную лее копию дневниковых записей отца А. А. Пушкин разрешил снять только в 1903 году, когда к нему с просьбой об этом обратился президент Академии наук великий князь Константин Константинович.

Хранитель рукописного отдела Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина Г. П. Георгиевский так вспоминал об этом в беседе с Т. Г. Цявловской в 1931 году: "Когда он (А. А. Пушкин. - В. Р.) давал дневник читать, он говорил: "Только, чтобы Уваровы не знали, что там есть". Получает Ал. Ал. рескрипт от великого князя Константина Константиновича, что тот желает прочесть дневник Пушкина. Ал. Ал. просто не знал, что делать, был в отчаянии, за голову хватался... Рескрипт второй: "Будьте покойны, все, что вас смущает, останется в тайне"...

Дневник попал к Константину Константиновичу, тот дал Сайтову снять копию. Мало того, в Историческом музее собрали Пушкинское заседание, где был и Ал. Ал. и где В. Е. Якушкин прочел вслух весь дневник в копии. Когда Ал. Ал. услышал те слова, которые его так мучили, он сорвался с места и демонстративно вышел, хлопнув дверью"^*.

^* (Цявловский М. А., Цявловская Т. Г. Вокруг Пушкина. - "Наука и жизнь", 1971, № 6, с. 69.)

Копия дневника, снятая пушкинистом В. И. Сайтовым, как и подлинник его, Венгерову была недоступна.

Поэтому первыми действительно полными и, главное, научными публикациями дневника считаются два издания его 1923 года по рукописи, поступившей в 1919 году в Румянцевский музей. Одно издание осуществлено под редакцией Б. Л. Модзалевского, другое - под редакцией В. Ф. Саводника и М. Н. Сперанского^*.

^* (Более подробно об истории обнародования дневника А. С. Пушкина см.: Сперанский М. Н. Предисловие. - В кн.: Дневник А. С. Пушкина (1833-1835 гг.). Труды Гос. Румянц. музея, вып. 1. М.-П., ГИЗ, 1923, с. 3-23: Модзалевский Б. Предисловие. - В кн.: Дневник Пушкина. 1833-1835. М.-П., ГИЗ, 1923, с. I-XI.

)

В разное время в Румянцевский музей поступили рукописи А. С. Пушкина из личных архивов С. А. Соболевского, М. П. Погодина, С. Д. Полторацкого, П. В. Анненкова и многих других лиц. Так постепенно в Румянцевском музее сосредоточилось самое большое собрание пушкинских рукописей.

Как же сложилась дальнейшая судьба рукописного наследия Пушкина?

На Всесоюзную пушкинскую выставку, открывшуюся в Москве в 1937 году, накануне 100-летия со дня смерти Пушкина, были представлены рукописи поэта не только из Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, но и из других музеев, библиотек и архивов страны, где они начали концентрироваться в середине XIX века. Особенно большое количество пушкинских бумаг было сосредоточено, помимо Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина, в Пушкинском Доме АН СССР, в Государственной Публичной библиотеке имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, в бывшем Государственном архиве феодально-крепостнической эпохи и в Государственном литературном музее в Москве.

Музей-заповедник А. С. Пушкина в Михайловском. Вид из-за реки Сороти. Фотография 1970-х гг.

В марте 1938 года Советское правительство приняло постановление, по которому Пушкинская выставка была реорганизована в Государственный музей А. С. Пушкина. В нем должны были храниться рукописи поэта, документы, связанные с его жизнью и творчеством, а также изобразительные материалы о Пушкине и его эпохе, издания его сочинений, литература о поэте. Музей находился в ведении Института мировой литературы имени А. М. Горького.

После Великой Отечественной войны, накануне 150-летия со дня рождения Пушкина, все материалы музея по распоряжению президиума Академии наук СССР были переданы в Институт русской литературы (Пушкинский Дом) АН СССР, созданный при Российской Академии наук еще в 1905 году "в благоговейную память великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина?". И в июле 1948 года рукописи А. С. Пушкина из Москвы поступили в город на Неве.

Некоторые автографы поэта есть еще у частных лиц, имеются они и за границей. Но преобладающее большинство рукописей А. С. Пушкина вот уже более трех десятилетий сосредоточено в рукописном отделе Пушкинского Дома - центра советского пушкиноведения. В 1980 году здесь находилось 1759 автографов поэта, около 12 тысяч страниц. И основную часть пушкинских фондов по-прежнему составляют рукописи, переданные А. А. Пушкиным Румянцевскому музею свыше ста лет назад.

...Пушкиноведы и все почитатели русского поэта благодарны Александру Александровичу Пушкину и за то, что он в конфиденциальной беседе с двоюродным братом Анатолием Львовичем Пушкиным сообщил интересные сведения о своем отце. Запись рассказов сына поэта сделана по-английски рукой Анатолия Львовича на тридцати трех страницах шестого - последнего тома Полного собрания сочинений А. С. Пушкина, изданного в 1869- 1871 годах в Петербурге Я. А. Исаковым.

Основная часть заметок - отзывы о поэте, исходившие из царской семьи и услышанные А. А. Пушкиным, вероятно, от Александра II в пору, когда Александр Александрович был флигель-адъютантом царя и некоторое время находился в его свите.

A. Л. Пушкин зафиксировал эти сведения "дословно по пунктам". Среди них встречаем, например, такие: "Пушкин и Лермонтов были неизменными противниками трона и самодержавия и в этом направлении действовали на верноподданных России". Или: "Будучи наследником престола, я имел встречи с Пушкиным, но каждая встреча отдаляла поэта от двора"; "Мы сожалеем о гибели поэтов Пушкина и Лермонтова: они могли быть украшением двора и воспеть самодержца"...

Записи племянника поэта, сделанные со слов А. А. Пушкина, содержат и воспоминания В. А. Жуковского о Пушкине, которыми он поделился с Александром Александровичем в начале 1850-х годов, то есть незадолго до собственной кончины.

Новонайденные семейные бумаги Пушкиных - еще одно подтверждение того, как много сделал для пушки- поведения старший сын поэта^*.

^* (Ранее неизвестные воспоминания об А. С. Пушкине обнаружил подполковник в отставке Н. И. Мацкевич (г. Куйбышев). Первым владельцем тома сочинений Пушкина, в котором сделаны эти записи, был, бесспорно, сам Александр Александрович Пушкин, о чем свидетельствует отпечаток его экслибриса на пустом обороте титульного листа "Библиотека А. А. Пушкина. Флигель-адъютант его императорского величества". Выше книжного знака почерком автора заметок написано, также по-английски: "А. А. Пушкин отверг этот экслибрис из-за отсутствия в нем изображения родового герба Пушкиных. Настоящий отпечаток экслибриса находится только на нескольких книгах". Подробнее о находке см.: Мацкевич Н. И. Из неизданных воспоминаний о Пушкине его племянника. - В кн.: Временник Пушкинской комиссии, 1974. Л., "Наука", 1977, с. 20-42.)